Форум » Архив » Автор: ntnext » Ответить
Автор: ntnext
Jlисёl-lok: Список фан-фиков: 1. Восточный первал 2. Под прикрытием 3. Червоточина 4. Сыграем в виселицу? 5. Удав и кролик 6. Уходят только дважды 7. Азартные игры От администратора: Все работы ntnext выложены с согласия автора
Ответов - 86, стр:
1 2 3 4 5 6 All
Jlисёl-lok: Автор: ntnext Название: Восточный перевал. Пейринг: КВМ Рейтинг: R Жанр: Angst, Romance, Deathfic. Лена Кулемина, двадцатитрехлетняя журналистка, сидела в удобном кресле напротив своего начальника, главного редактора крупной московской политической газеты, Сергея Махновского. Она любила это место. Здесь ее ценили, учили, давали советы, а иногда и помогали принять правильное решение. Но основополагающие решения Елена все-таки любила принимать сама. Вот и сейчас она находилась в кабинете руководителя с одной лишь единственной целью - сменить род деятельности. - Сергей Леонидович, я прошу вас, не могу я больше там, - с отчаянием произнесла она в который раз. - Леночка, ну что опять за капризы? – недоумевал Махновский, - в думе тебя любят, депутаты охотно дают интервью, пресс-служба всегда делится информацией… Что не так? К слову сказать, Лена Кулемина начала работать в редакции, еще будучи на студенческой скамье. Сначала в качестве стажера, а затем и молодым обозревателем Госдумовской жизни. За без малого четыре года стажа ее успело оценить начальство за неординарный слог и манеру подачи информации, и полюбить - чиновники, коротавшие время в своих кабинетах на благо нашей Родины. - Чахну я там, понимаете? Не могу больше! – качая головой, жестикулировала Лена, - погрязла уже в этих мандатах, поправках и чтениях. В мир хочется, в просторы… - мечтательно прикрыв глаза, казалось, какое-то время не дышала. - В мир, говоришь? – игриво спросил Сергей Леонидович. - Куда в мир-то? - Да какая разница, куда? – Кулемина, уже успевшая открыть глаза, с интересом смотрела на своего начальника. - Главное, чтоб там была настоящая политика, - с придыханием проговорила она, - а не эта песочница! - Песочница? – раскатистый смех Махновского отразился о бетонные стены, - Песочница… Ну ладно… Ты знаешь, что случилось с Лехой Степановым? – неожиданно серьезным тоном заговорил главный редактор. - Да. Лежит в больнице со сломанной ногой после неудачного похода в тренажерный зал, - моментально отозвалась Кулемина. - Верно! А я ведь, Леночка, возлагал на него большие планы… - со странным налетом грусти и задумчивости произнес Махновский. - Видишь ли, - продолжил он, - мы хорошая газета, крупное издание, но… - прервался главный редактор, вздохнул и снова начал говорить, - у нас нет сенсаций. Мы все время получаем вторичную информацию. Естественно, своими силами предаем ей новое звучание, но… Опять это «но», Леночка, - Сергей Леонидович встал из-за своего стола. Прошел за спину девушке и стал мерить кабинет шагами. - Примерно неделю назад на связь с нашим руководством вышел Ахмед Типаев. Знаешь, кто это? – главный редактор сделал большие глаза, говорящие о всей значимости данного события. - Это человек, за голову которого правительство Чечни готово заплатить очень большие деньги, - ответила Кулемина. - Не совсем так, девочка моя. Это человек, который самовольно отделился от той немногочисленной группы боевиков, которая еще осталась в Республике. Поэтому теперь за голову Типаева охотится не только руководство Чечни, но и бывшие друзья - соратники. Так вот, - продолжил Махновский, не дождавшись от своей собеседницы никакой реакции, кроме широко распахнутых в ожидании глаз, - Типаев связался с нашим руководством и пообещал дать честное интервью, если наша газета изложит материал так, как он его расскажет. Короче, без отсебятины! Вот это будет фурор, понимаешь?! Ровно через пять дней Ахмед будет ждать где-то в горах нашего корреспондента, где и состоится разговор. В эту командировку должен был ехать Степанов, но этот олух сломал себе копыто! – с досадой и немалой толикой злости прокричал главный редактор. У меня нет человека, который сможет заменить этого одноногого. Семейных я туда послать не могу, мало ли что, старше сорока - тоже, слишком сложно… Степанов был идеальным кандидатом… - он замолчал и просто несколько секунд смотрел девушке в глаза. - Лен, ты можешь не соглашаться на это. - Я поеду, - моментально выпалила девушка, сверкая вмиг загоревшимися глазами. - Ты хоть понимаешь, что это очень опасно? – устало отозвался Махновский. - Три дня пути по лесу в горы. Там, где скрываются очень опасные люди… - Я поеду! – стояла на своем Кулемина. - Хорошо, - наконец согласился ее собеседник, - тогда слушай. Завтра с утра вылетаешь в Грозный. Там тебя встретит человек, который очень хорошо знает ту местность. Он русский, бывший военный. Он будет сопровождать тебя до места встречи и обратно. Его слушаться во всем. Помни, он – профессионал, и там действительно очень опасно… несмотря на мирное время. Вот координаты места встречи, - он протянул ей тонкий белый конверт, - отдашь это своему сопровождающему. Это те вопросы, которые хотелось бы задать Ахмеду после его речи, - Махновский протянул ей еще один конверт. - Если он не захочет на них отвечать – ничего страшного. Если же ответит – нам только плюс. А это, - третий пухлый конверт замаячил перед глазами девушки, - билет и деньги. Билет с открытым именем. На себя оформишь прямо в аэропорту. Кулемина, сложив все три конверта в свою сумку, решительно подняла глаза на своего редактора. - Сергей Леонидович, я не подведу! – горделиво заявила она. - Лена, я прошу тебя, будь осторожна! Постарайся, пожалуйста, запомнить, что это совсем не… «песочница»! - Все будет хорошо! – сказав это, Лена встала и величавой походкой направилась к выходу, осознавая всю ответственность, которую на нее возложили. Махновский же так и стоял в своем кабинете, тоскливо глядя на дверь.
Jlисёl-lok: Аэропорты Лена не любила. Всегда полно народу, все галдят, куда-то бегут, расталкивая друг друга большими сумками и чемоданами. Оформив билет на свое имя, быстрым шагом двинулась к стойке регистрации, неся на плече аккуратную спортивную сумку. Процедура прохождения таможни, ожидание в кафе и неудобное кресло самолета. Два часа мучений и тщетных попыток задремать. Злая и невыспавшаяся Лена спустилась по трапу на Чеченскую землю. Маленький аэропорт, явно советский, с грязными стенами и пожирающими глазами мужчин за стойкой паспортного контроля. Грозный оправдывал свое название в полной мере. Пройдя все необходимые процедуры, она, подхватив свою сумку, встала в уголке в ожидание своего гида. Гида же не было уже больше получаса. Она боялась даже по сторонам оглядываться, каждый раз натыкаясь на открытый недвусмысленный оценивающий взгляд очередного небритого мужчины. Было неуютно и противно. Кулемина чувствовала себя куском мяса, на который пускали слюни все, кому не лень. Уставши каждый раз прятать глаза, захотела просто расслабиться. Достала из сумки пачку сигарет и, прикурив одну, сделала глубокую затяжку. Реакция мужской половины аэропорта, которая, кстати, была весьма и весьма многочисленной, вызвала еще больший шок. Помимо открытых взглядов проходящие мимо люди стали бросать еще и какие-то односложные фразы на своем языке. Ленка даже не пыталась представить смысл этих выражений, все равно ничего пристойного в голову не лезло. На третьей затяжке второй сигареты до нее долетел мужской грудной голос. - Кулемниа? Она обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина лет тридцати в небольшим. Темные немного кудрявые волосы, трехдневная щетина по местной моде, темная футболка, заправленная в темные же джинсы. - Да, - зло промычала Лена. - Должен был приехать парень какой-то, - с тяжелым вздохом, смотря куда-то вдаль, проговорил незнакомец. - Ногу парень сломал, - огрызнулась Кулемина, доставая еще одну сигарету, - А Вас что-то не устраивает? – подчеркнуто вежливо осведомилась она. - Меня не устраивает, что ты баба, - как-то устало отозвался он, - к тому же блондинка. От такой наглости Лена даже поперхнулась дымом, начав кашлять, привлекая тем самым еще большее внимание. - Выброси сигареты! – сквозь зубы прорычал он, - Здесь бабы не курят. - Во-первых, - с нескрываемым раздражением открыла рот Ленка, - мне абсолютно наплевать, что здесь делают бабы, а что нет, во-вторых, не смейте называть меня бабой, в-тре… - она не успела договорить, как сигарета уже была выхвачена из ее рук и затушена об урну. - Да что вы себе поз… - Слушай сюда, девочка, - кривя губы, презрительно проговорил он, - понты свои в Москве оставила! Это мужской город, и бабы, - он особо выделил это слово, пробуя на вкус каждую букву, - здесь сидят тише воды, ниже травы. Так что давай мы с тобой договоримся сразу же: в Москве можешь орать и качать права сколько твоей душе угодно. Здесь слушаться меня, поняла? Лена стояла, в недоумение глядя на своего собеседника. Глаза пылали гневом, но она молчала. - Вот и славно. Где вы встречаетесь с Ахмедом? – тихо спросил он, озираясь по сторонам. - Вам что, все рассказали? – негодованию Кулеминой не было предела. - Да. Лена нехотя залезла в свою сумку и достала самый тонкий конверт. Протянула его этому грубияну, всем своим видом изображая полное пренебрежение. Он уверенным движением открыл конверт, все еще стреляя по сторонам глазами, быстро просмотрел написанное и, смяв листок, запихнул его в карман джинсов. - Пошли! – скомандовал он, но осекся, - и на голову одень что-нибудь. Лена только фыркнула в ответ и, подхватив свою сумку, поплелась следом за недовольным мужчиной. Видавшая виды девятка стояла прям около двери. Открыв машину, мужчина сел на водительское сидение, а Кулемина, матерясь про себя, пыталась запихнуть сумку на заднее. Это было сложно, так как для этого надо было открыть заднюю дверь через переднюю, просунув руку и приподняв кнопочку. Наконец, справившись со всеми тяготами и неудобством отечественного автопрома, хмуро уселась на переднее сидения, хлопнув при этом дверью. - Как тебя называть-то? – небрежно спросила она. - Да как хочешь! – хмыкнул он, сдавленно. - Что, даже козлом можно? – улыбнулась уголками губ сама себе, празднуя в душе свою победу. - Тогда я тебя буду называть шлюхой! – зло парировал он. Ни один человек в жизни никогда не называл Ленку так. От обиды и накопленной усталости глаза предательски защипало, и она отвернулась к окну, борясь с предательскими слезами. Мужчина завел машину и быстро вырулил на проезжую часть. - Извини, - неуклюже и немного грубовато произнес он, - Называть меня нужно Виктором, а голову прикрыть надо, потому что ты привлекаешь внимание. Ленка не поворачивалась, все еще пытаясь удержать вставшие в глазах слезы. Наконец, справившись с эмоциями, перегнулась через сидение и начала рыться к своей сумке. Поза была неудобная, да и машина часто поворачивала то вправо то влево. Когда она снова приняла нормальное положение примерного пассажира, на ее голове была надета черная кепка.
Jlисёl-lok: Машина остановилась у старой пятиэтажки, чудом уцелевшей во время обстрелов. Он быстро вышел из машины и стоял на бордюре, пока Лена уже второй раз проделывала операцию открывание задней двери через переднюю и вытаскивала свою сумку. Подхватив ее за лямки, грозно посмотрела на мужчину и двинулась за ним следом во мрак подъезда. Лифта, как и ожидалось, не было. Пошли пешком. Он впереди, она следом. В пролете между вторым и третьем этажом она остановилась, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Не услышав шагов сзади, мужчина оглянулся, скривился в хитрой улыбке и спустился на несколько ступенек на площадку. - Какой тебе шестидневный поход? На пятый этаж подняться не можешь! Кури больше! - усмехнулся он и, протянув руку, схватился за лямку ее сумки. От злости Кулемина была готова задохнуться. Резко дернув руку в противоположную от мужчины сторону, обошла его и бегом преодолела пролет до третьего этажа. Виктор только криво улыбался, наблюдая за этим показательным выступлением. До пятого этажа все-таки поднялась, хотя и изрядно запыхавшись. Он шел прямо следом и, казалось, ничуть не устал. Достал ключ из кармана и, отперев дверь, прошел в квартиру, оставив право закрытия двери за Леной. Она прошла в маленькую квартирку с обшарпанными стенами. Спустила сумку с плеча, избавляясь от боли в руке. Обуви в коридоре не наблюдалось. Подумав немного, прямо в кроссовках двинулась в комнату. Виктор сидел на старом раскладном диване, запрокинув голову назад и смотря в потолок. Она в нерешительности оглядела комнату. - Что застыла? – проговорил он, - Проходи… Ленка сняла кепку и медленно прошла в комнату. Застыла около дивана и, подумав, села на другой край. - Надо рюкзаки собрать, - устало протянул он и поднялся. Вышел из комнаты и скрылся в коридоре. «Господи, хорошо-то как!» - подумала она. Было и в правду хорошо. Никакого шума, никаких косых взглядов. Накопившаяся усталость дала о себе знать. Кулемина откинулась назад, так, как недавно сидел Виктор, прикрыла глаза. Открыв их, обнаружила себя в довольно странной позе. Руки раскинуты, колени широко разведены. Она полулежала, полусидела. Темная кепка валяется на полу. За окном уже темно. Спину ломило нещадно. Шея и плечи затекли. Она недовольно сморщилась. Подтянула руки к плечам, слегка массируя. Посидела еще немного, тяжело вздохнула и встала. Лена обнаружила Виктора на кухне. В углу у холодильника стояли два объемных рюкзака. Протерла все еще сонное лицо рукой и посмотрела на сидящего за столом мужчину, который разбирался с какими-то железяками. - Ты есть-то хочешь? – сказал он, не поднимая глаза. - Хочу… - странное какое это чувство – стеснение. В жизни своей не стеснялась, а тут… Хотя, обстоятельства еще те. В чужом городе, в чужой квартире, наедине с чужим мужчиной, который, в добавок, еще и хам. - Холодильник в твоем распоряжении, - все так же смотря на свои руки, в которых туда-сюда перемещались маленькие детальки, произнес он. Закусив уголок губы, повернулась к советскому прибору, тарахтевшему на всю кухню, и потянула за ручку. «Мда, не густо…» - пронеслось в голове. Выудила тарелку с нарезанной колбасой, поставила ее на стол. Оглянулась в поисках хлеба. Отрезав кусок и приправив его парой кусочков колбасы в два жевка уплела. Сухомятка никогда не была для нее любимой едой, но, за неимением лучшего… Заметив в противоположном углу электрический чайник, все так же несмело подошла и дотронулась рукой, проверяя степень подогрева воды. - Ай!!! – мало того, что, похоже, чайник только что вскипел, так еще и корпус его был металлический, что обожгло руку еще больше. - А говорят, в Москве девушки умные! – усмехнулся мужчина. - Заткнись, придурок! – всхлипнула Ленка, отвернувшись к окну и пряча обожженную ладонь в кулак. Через пару мгновений ее грубо развернули и не грубо, а скорее небрежно, разжали кулак. - Ничего, жить будешь. Сказав это, он отошел от нее, открыл какую-то полку и начал в ней рыться. - Я спать. Будь готова, завтра в пять утра выходим, - сказал он и бросил на стол какой-то тюбик из полки. После ухода мужчины Лена подошла к столу и развернула тюбик к себе. «Средство против ожогов» - мысленно прочитала она. Ленка заглянула в комнату. В темноте слышалось только прерывистое дыхание спящего мужчины. «Хорошо хоть не храпит!» - подумала она. Развернувшись на мысочках, вышла из помещения. Маленькая кухня, неудобный стул. Что же, это место и станет ее пристанищем на эту ночь. Она села и облокотилась на стол. Было обидно. Первое «полевое» задание, а уже такие напряги. Ну почему ей попался этот надменный тип? Неужели так сложно было найти нормального мужика, который бы спокойно отвел ее к Типаеву и привел обратно? Без всяких там закидонов. Она тяжело вздохнула и положила голову на руки.
Jlисёl-lok: - Вставай, цыпа! – услышала она насмешливый голос над самым ухом. Кулемина нехотя распахнула глаза. Боже, сон в сидячем положении на диване был просто раем по сравнению с этим. Все болело, ноги, шея и спина затекли, в голове долбил «рекламный» дятел. Лена подняла голову и попыталась разогнуться. Болевые ощущения резко пронзили мозг. - Чего здесь-то всю ночь торчала? – небрежно осведомился он, засовывая в рот огромный бутерброд. - А где мне надо было торчать? – с вызовом в голосе и во взгляде бросила она. - Могла бы ко мне под бочок прийти… - ухмыляясь, равнодушно пожал плечами. - Закатай губу! – зло прорычала она. - Было бы на кого раскатывать! – хохотнул Виктор, и запихивая оставшуюся часть еды. - Может быть, в Москве девушки и не очень умные, зато их уважают! – она победоносно сверкнула глазами. - В койке вас уважают, тогда… - он несколько раз хлопнул ладонью по кулаку, имитируя звуки, обычно раздающиеся в спальнях. - И после этого ты – мужик? – задала, скорее самой себе, вопрос Кулемина. - Девочка, - ехидно усмехнувшись, обратился он к ней, - не надо судить о том, чего не знаешь! - Чего? – не поняла она. - Того! – его голос прозвучал в высшей степени по-хамски, - Ты понятия не имеешь, что такое «мужик», потому что у тебя его никогда не было! У вас же там одни хлюпики, только и мечтающие залезть телке под юбку. А сами ни на что не годные! – распылялся Виктор. - Да как ты смеешь! – с пол оборота завелась Лена, - Кто тебе вообще сказал, что у меня нормального мужчины не было? – ее ноздри раздувались от частого дыхания, лицо пылало негодованием. - Да по тебе видно! – он повернулся к ней и встретился смеющимся взглядом с ее пылающими гневом глазами, - Был бы нормальный, ты бы нервная и злая такая не ходила… Все идет от недо… - и он повторил хлопки ладонью о кулак. В следующее же мгновение тяжелая оплеуха упала на щетинистую щеку, а рука после удара даже не успела опуститься, как мужские стальные тиски сковали ее. Виктор, тяжело и слышно сопя, смотрел на нее разъяренным взглядом. Рука, сжимавшая тонкое запястье, все усиливала нажим, пока Кулемина не вскрикнула от боли. - Поосторожней, принцесса! – кое-как сдерживая гнев, прохрипел мужчина, - Еще раз себе позволишь что-то в этом роде… Я и сдачи дать могу! – он отпустил ее руку, отвернулся. Ленка тоже отвернулась к окну, пытаясь привести дыхание в порядок. Раньше, если кто-то перегибал палку, пощечины было вполне достаточно, чтобы человек понял, что он не прав. А тут… Тут вообще все не как у людей! - Мы идем? – она оглянулась, увидев его уже где-то в коридоре с двумя рюкзаками в руках. «А у меня есть какой-то выбор?» - обратилась сама к себе. Машина остановилась на окраине леса. Солнце уже встало, но лучи еще не грели. А всмотревшись в лес, Ленка вообще увидела густую темень. Вот она – граница, разделяющая свет и тьму, день и ночь. Одним словом – утро! Виктор вышел из автомобиля, шумно захлопнул дверь. Открыв багажник, в один захват достал два рюкзака. Кулемина только выползла, все еще пытаясь унять боль в спине. - Лови! – окликнул ее он, перебрасывая один из рюкзаков ей. Она инстинктивно выставила вперед правую руку, лямки приземлились как раз в цель. - М-м-м-м, - замычала Лена, корчась от боли. Рюкзак, приземлившись как раз на обожженную вчера руку, тяжело упал на землю. За рюкзаком последовала и Ленка. - Какая же ты сволочь! – со слезами на глазах выкрикнула она. Виктор, наблюдающий всю эту картину, сейчас стоял с широко распахнутыми глазами. Да и забыл он совсем, что вчера эта выскочка обожглась. - Прости, забыл я, что рука болит, - честно признался он. - Забыл… - прошептала Ленка себе под нос. Аккуратно приподнялась с земли, подняла здоровой рукой рюкзак. Твою малину, тяжеленный же! - Е-е-е!!! – протянула сморщившись она, - я же все свое барахло забыла! – осознание того, что в ее сумке осталось ровным счетом все: и список вопросов Типаеву, и диктофон, и запасные батарейки, и простой цифровой фотоаппарат только сейчас кольнуло. - Все в твоем рюкзаке… - откуда-то из-за машины послышался мужской голос. Куленима задумалась лишь на минула. - Ты что, рылся в моих вещах? – девушка приблизилась к мужчине, глаза пылали негодованием - Я не виноват, что ты – блондинка! – хихикая, как ни в чем не бывало, ответил он, затем заговорческим тоном добавил, - Больше всего мне понравились те черные трусики, с ленточками. - Ты больной! – прохрипела Кулемина, качая головой. «Ладно», - думала она, через какое-то время шествия в давящей тишине, - «пусть хоть порадуется, если только и способен, что рыться в чужих трусах, фетишист хренов!» Они шли уже довольно долго. Тяжелый рюкзак оттягивал спину и плечи, ноги гудели от непривычно долгой ходьбы. Но самое ужасное, что есть хотелось просто смертельно. Догнав своего спутника, который шел шагах в пяти впереди, она, наступив на горло вмиг проснувшейся гордости, обратилась к нему. - Давай немного отдохнем? – мягким, как будто и не было сегодня ничего, голосом начала она. Виктор обернулся. Еще только поворачиваясь, хотелось отрезать, что для привала не самое подходящее время и место. Но, развернувшись до конца, окинул ее быстрым взглядом. Да, высокая, но зато худющая, как рентгеновский снимок! Что с нее взять? Да еще и курит! С огромным рюкзаком за спиной. Усталое бледное лицо. - Ладно, пятнадцать минут! – скомандовал он. Кулемина быстро сбросила с себя свою ношу, уселась на траву и начала расшнуровывать кроссовки. С непривычки ноги распухли, и кода-то такая удобная обувь вмиг стала тесной. Виктор рылся в своем рюкзаке. Достал банку консервов, пакет с нарезанным хлебом и две вилки. Потянув за язычок на банке, одним движением открыл крышку. Перевел взгляд на девушку. Увидел ее голодные глаза и то, как она носом втягивает идущий от банки аромат. - Мне половину оставишь! – строго сказал он, протягивая ей еду. Она уплетала все за обе щеки. Быстро заглотав, последний кусок отведенного ей хлеба, передала банку мужчине, а сама принялась стягивать с себя обувь с носками, в порыве хоть ненадолго освободить многострадальные ноги. Огромный кусок чего-то умело законсервированного чуть было не застрял у Степного в горле, когда он увидел, как Ленка, освободившись от оков кроссовок, шевелит напедикюренными красным лаком пальцами ног. Он цепким взглядом окинул ее слегка распухшие ступни, и, убрав вмиг ставший нежеланным кусок хлеба обратно в рюкзак и достав фляжку, жадно припал к ней. - Пойдем, - вмиг охрипшим голосом проговорил он. Кулемина, отхлебнув немного из своей фляги, которую, как ни странно, обнаружила привязанной к своему рюкзаку, и начала устало и с неохотой натягивать носки.
Jlисёl-lok: Уже начало смеркаться. Кромки деревьев окутала синяя дымка, а на небе появились первые звездочки. Сквозь лес тихо пробирались две фигуры, отбрасывая еле различимые в темноте тени. - Надо присматривать место для ночлега… - тишину, прерываемую лишь мерным покачиванием ветвей, прорезал мужской шепот. - Хорошая идея, - вторил женский голос, - у меня ноги отваливаются! - Спортом надо заниматься, Кулемина, спортом! – насмешливо произнес Виктор, – оборачиваясь к своей спутнице. - У меня времени нет спортом заниматься, - устало огрызнулась девушка, присаживаясь на траву. - Типичная женская отмазка! – хохотнул мужчина, - Спортом, видите ли, нет времени заняться, а покурить – время всегда найдется! Он победоносно окинул ее взглядом. Ленка молчала, пытаясь придумать, как бы получше ответить на, по сути своей, утверждение, не терпящее возражений. - Слушай, а как твоя фамилия? – подняв на него свои зеленые глаза, которые в еще тусклом свете луны казались еще бездоннее, спросила девушка. - Зачем тебе нужна моя фамилия? – скривился Виктор. - Как зачем? – вмиг почувствовав. Что инициатива на ее стороне, Лена оживилась, - Ты же называешь меня Кулеминой… Я, может, тоже буду тебя по фамилии звать… Она еще хотела что-то сказать, но не успела. Два прожигающих огня впились в ее лицо, удерживая взглядом и не давая ни одного шанса отвернуться. - У тебя фамилия говорящая… и характеризующая, – многозначительный кивок головы, - ты же нерасторопная, угловатая, негибкая… Самая настоящая – Кулемина! – он заметил, как вмиг взгляд девушки зажегся огнем гнева и ненависти, - А моя фамилия тебе ничего не скажет… - И все-таки? – с вызовом бросила Лена. - Степнов, - холодно ответил он. - Значит так, Степнов, - последнее слово было выговорено с таким пренебрежением, что недавно появившаяся улыбка невольно сползла с мужского лица, - сегодня я и шага больше не сделаю! И вообще, мы идем целый день и…, - она замялась. - А… - перебил он девушку, вернув на место улыбку во все тридцать два. – ее Величество захотело пи-пи? - Идиот! – спокойно констатировала Кулемина, вставая и оглядываясь. - Мальчики – налево, девочки – направо, - смерив ее взглядом с ног до головы, серьезно проговорил Виктор. Сидя на корточках в чеченском лесу, думать не хотелось совсем. В голове крутилась лишь старая песенка «Журчат ручьи». Услышав шум, как будто человека пробирается сквозь кустарник, вмиг натянула трусы. Уже взялась на штаны, но звук становился все ближе и ближе. Замерла. Закричать бы Ленка все равно не успела бы. Сильная рука слишком быстро зажала рот, а вторая приподняла ее за талию над землей так, чтобы не дергалась и не создавала много шума. А Лене больше всего хотелось закричать. Закричать единственное слово: «Виктор!» Краем уха она слышала какие-то шорохи, как будто кто-то крадется. Или идет, только вдалеке. Она замерла, переставая трепыхаться в чьих-то руках. - Не шуми… - донесся знакомый шепот в самое ухо. Лена притянула руки к своему лицу, отнимая ото рта его руку. - Поставь меня на землю, - неслышно повернув голову, прошептала ему. Он опустил ее на почву, но так и оставил руку на талии девушки. Шаги не было слышно уже несколько минут. Виктор, понимая, что в таком положении стоять уже бессмысленно, отошел на шаг от Лены, прислонившись к дереву. Стоило рукам мужчины отпустить худой девичий стан, а ей сделать всего лишь шаг, как она тут же оказалась на земле, совсем забыв про все еще висящие в районе коленей штаны. - О! – воскликнул он притворно удивленно, - Дама сама встает в колено - локтевую позу! Кулемина обернулась, стрельнув в него глазами. Отражая лунный свет, они были особенно гневными. - Какой же ты… - с досадой, будто отплевывая эту фразу, выговорила она. Лена предприняла попытку подняться на ноги, но они, все еще скованные спущенными штанами, отказывались слушаться. Он отлепился от дерева, подошел к ней и одной рукой приподнял, обхватив над грудью под подмышки. Нагнулся и потянул непослушные штаны наверх. - И после этого, ты говоришь, что у тебя фамилия не говорящая? – застегивая пуговицу, с насмешкой в голосе произнес он. Лене было обидно. По-настоящему. До горечи во рту. Ну почему все казусы, которые только могли случиться с ней, случаются именно в его присутствии? Почему ей каждый раз приходится отражать его атаки? Что она вообще ему сделала? Родилась со светлыми волосами? - Пошли, - он пытается схватить ее за руку, чтобы потянуть к месту, где остались их вещи. - Не трогай меня, понял! – в Ленкином голосе послышалось отчаяние вперемешку с обидой. Она, высоко вздернув нос, вышла из своего укрытия и направилась к месту пристанища своего рюкзака. Он молча последовал за ней. Подойдя к месту совместного ночлега, присел на траву, и, достав из рюкзака какаю-то еду, молча предложил ей. Она только презрительно повела головой, отвергая всякие попытки к примирению. Подложив свой рюкзак под голову, улеглась на землю и повернулась к нему спиной. Виктор специально максимально громко гремел банками – склянками. Девушка даже плечом не повела. - Кулемина, не дури! Иди поешь! – отбросив всякие попытки привлечь ее внимание акустическим сопровождение своего трапезничества, серьезно сказал он. - Я сплю, отвали, - спокойно проговорила она. - Как хочешь… - резюмировал Степнов, продолжая жадно поглощать пищу. От его половины ужина остались каких-то пару кусков. Он снова скользнул взглядом по лежачему стану девушки, недовольно вздыхая. - Кулемина, если ты завтра упадешь в голодный обморок, я тебя тащить не буду! – Виктор постарался, чтобы эта фраза прозвучала как можно более беззаботнее, но сарказма в голосе не слышалось. - Ты тупой что ли? – оторвав голову от рюкзака, повысила голос Лена, - Я же сказала, я сплю! Она услышала, как что-то брякнула, как будто отброшенное в сторону с сильным посылом. - Еда в моем рюкзаке, - донеслось до нее в следующее мгновение, - Возьмешь, когда детство из одного места выпрыгнет.
Jlисёl-lok: - Просыпайся, Кулемина! – вот тебе и с добрым утром… Солнце уже высоко, голова болит, тело ломит от проведенной на земле ночи. Хочется есть и еще в душ. Она приподняла голову, аккуратно, чтобы не причинять дополнительную боль затекшим мышцам перевернулась и посмотрела на него. Ничто не отрезвляет голову так хорошо, так свежий воздух и неудобное спальное место! Перевела взгляд на себя. Странно, укрыта легким темный одеялом. Казалось, что вчерашняя обида забылась окончательно и бесповоротно. - Привет, - прохрипела она сонным голосом. - Есть будешь? – вопросительно приподнимая бровь, уточнил он. - Буду, - ответ сопроводил утвердительный кивок. - Вот, это уже разговор! – его губы скривились в саркастической усмешке. Уминая простую и не очень вкусную еду, Лена поняла, чего еще требует организм. Потянулась к рюкзаку и стала переворачивать содержимое оного. Все необходимые вещи были здесь. Все необходимые вещи для интервью. А необходимой для нее вещи, как назло не было. - Степнов! – быстро окликнула она мужчину, который складывал в рюкзак вещи, - ты же сказал, что все мои вещи положил в рюкзак! - Ну да… - неучастливо отозвался Виктор. - А сигареты мои где? – с вызовом посмотрела на него. - А сигареты твои там, где ты их оставила! – в голосе снова послышались знакомые насмешливые нотки, - Курить, Кулемина, вредно! - Воспитальщик фигов! – презрительно прошипела себе под нос. Степнов все равно услышал. Долгое время на войне в ожидании нападения обострило слух. Стоя спиной к ней и ничего не отвечая, просто улыбнулся улыбкой, понятной ему одному. - Давай собирайся! – подал он голос, - Нам сегодня нужно добраться до реки. А еще отдохнуть успеть. Вдоль реки пойдем ночью. Так что поторопиться не помешает. - А зачем идти именно вдоль реки? – непонимающе спросила Ленка. - Так безопасней, - спокойно ответил Виктор с явным знанием дела, - равнинная местность заканчивается. Дальше проходить по лесу будет труднее. Можно, конечно, попробовать, но вдвоем все равно опасно. Местные ходят группами по несколько человек. Поэтому, даже если мы и проберемся, есть большие шансы нарваться на плохих дядей с длинными бородами, - усмехнулся Степнов. - Ладно, ты здесь специалист… - безразлично пожала плечами девушка. - Я не только ЗДЕСЬ специалист… - самоуверенно и одновременно с этим многозначительно бросил он. - Сам себя не похвалишь, никто не похвалит? – принимая его правила игры и его манеру вести беседу, ехидно проговорила Кулемина. - Ну почему же? – повернулся он к ней с солнечной белоснежной улыбкой на устах, - Можешь попробовать… А потом и похвалить сама! В этот момент глаза мужчины просто лучились задором и азартом. Невооруженном глазом было видно, что и разговор и ситуация в общем доставляют ему колоссальное удовольствия. А уж когда его собеседница, опустив глаза, сердито пробормотала: «Спасибо, обойдусь!», лицо Виктора вообще расцвело, как черемуха летом. - Давай вставай, хватит уже рассиживаться! – все еще улыбаясь, сказал Степнов, закидывая свою ношу на плечо. До реки добрались часам к трем. Оставалось еще достаточно времени, чтобы отдохнуть, а может, и немного вздремнуть. Предстоял еще ночной путь… Место было поистине красивым. Река, не очень широкая, но с бурным течением и выпирающими из воды камнями. Небольшой склон от леса, служащий еще и неплохим укрытием, если остановиться в непосредственной близости от природной стены. - Кидаем кости здесь! – торжественно изрек Степнов, сбрасывая с плеч рюкзак и подпирая им стену. - Красиво-то как… - протянула Ленка, оглядываясь по сторонам. - Я пойду, - начал он, поправляя закатанные рукава камуфляжной куртки, - осмотрю окрестности. Надо убедиться, что мы здесь одни! Он уже развернулся, чтобы уйти, но остановился на пол шаге и, повернув голову, коротко бросил ей: - У нас вода заканчивается. Фляги наполни. Ленка сидела на корточках, держа руку с уже второй флягой в ледяной воде горной реки. Все это занятие не заняло и десятка секунд, а рука уже успела замерзнуть. Неожиданно что-то больно ударило девушке по кисти, пальцы невольно разжались, освобождая фляжку от держащих ее пут. Куленима, как во сне, наблюдала, как железная фляга, звякая боками о камни, пронеслась несколько метров по реке и, зацепившись ремнем за очередное препятствие, остановила свой ход. Понаблюдав за «поведением» фляги в воде несколько секунд, быстро сбросила кроссовки и закатала штаны по колено. Осторожно вступила в ледяную воду и на цыпочках, медленно-медленно, пошла за своей добычей, переступая с одного скользкого камня на другой. Вот, фляжка уже совсем близко, осталось сделать всего пару шагов… Но онемевшая от холода ступня не послушалась свою хозяйку и уверенно соскользнула со скользкой поверхности под напором сильного течения. Ленка, успевшая ухватиться за большой камень руками, вплотную прижалась к нему бедром, не в силах ни подняться, ни попытаться добраться до берега. Мысль о том, что стоит ей только отпустить руки, и ее тут же снесет течением дальше, пронзила мозг. Холод уже сковывал все тело. Быстро посмотрела через плечо, заметив еще один большой камень совсем близко. Попыталась переместить заледеневшие руки. Даже ничего не поняла. Только почувствовала пронзающую колено боль. Открыв глаза, увидела, что ее отнесло еще дальше, буквально пригвоздив к очередному булыжнику так, что даже не пошевелиться. Сейчас неистово хотелось кричать, звать на помощь. Уже даже приоткрыла посиневшие губы… А вдруг придет вовсе не Виктор? Откуда она знает, кого занесло в этот лес кроме них? Вдруг ее крик привлечет внимание того, чье внимание вовсе нежелательно? Из груди вырвался лишь еле слышный вздох отчаяния. Что ей делать? Вот так просто ждать, пока придет Степнов? А сколько он будет ходить по этим своим окрестностям? А если он придет, когда она уже окончательно окоченеет? Было страшно. А еще, как никогда за все время пребывания в незнакомых краях, чувствовалась нужность того, кого, казалось, люто ненавидела.
Jlисёl-lok: Окончательно удостоверившись, что « на границах» все спокойно, Виктор неспешным шагом побрел к месту их пристанища. День, как по заказу, выдался теплый и солнечный. Солнце припекало, пробираясь лучами сквозь плотные ветви деревьев. Подойдя к обрыву, всмотрелся вдаль, на другой берег. Прищурился. Ничего подозрительного в глаза не бросалось. Перевел взгляд на реку, прошелся им по игривым бликам на воде. Увидев прямо посередине реки непонятную, но почему-то знакомую фигуру, замер. Нет, это было решительно невозможно… Но, это было! «Вот черт!» - поспешно выругался про себя и, повинуясь какой-то невиданной силе, вмиг сорвался с места. В два прыжка преодолел крутой спуск, подбежал к самой воде и, не снимая тяжелые армейские ботинки, шагнул в реку. Течение было настолько сильный, что даже его натренированное тело прилагало большие усилия, чтобы устоять. Он шел осторожно, но быстро. Шаг, еще один, и вот он уже около нее. Сильные руки подхватили оледеневшую девушку, взгромоздив на одно плечо. Обратный путь был труднее. Потерялся баланс, а вместе с ним и былая устойчивость. Несколько раз чуть не споткнувшись, все же достиг желанного берега, а оттуда уже бегом до рюкзаков у стены. Быстро и практически грубо посадил ее на землю. Умелыми руками открывает свой рюкзак, доставая одеяло. Подбежал обратно к Лене, которая ошалелыми лазами смотрела в одну точку. Приподняв ее за руки, просунул одеяло под нее, распахнув полы. Усадил на ткань и завернул ноги, как в пеленку. - Дура! – наконец, не выдержав накопившегося за столь короткий период времени напряжения, проревел Виктор, - Какого хрена ты туда полезла? Лена не реагировала. Лишь глухой звук стучащих друг о друга зубов выдавал признаки жизни. Он резко взял ее лицо в свои руки, повернул к себе, встряхнул несколько раз, буквально заставляя взглянуть ему в лицо. - Я тебя спрашиваю! Зачем поперлась туда? – крикнул Степнов. - Ф-ф-фляг-гаааа в-выссссссскольз-знулааа, - еле шевеля губами, заикаясь отозвалась она. - Идиотка! – уже тише прошипел он, - Плевать мне на флягу… Степнов переместился к ногам девушки. Ловкими руками пролез пол полы одеяла, умело расстегнул штаны, одним рывком стащив их. Отбросив намокшую одежду в сторону, снова пролез руками под одеяло, нащупав резинку трусов. Дернул. Ткань, казалось, просто вросла в одеревеневшую кожу. - Твою же мать! – Виктор плотно сжал губы, ухватившись за упругую полоску со стороны правой ноги. Дернул еще раз. Ткань затрещала, а девушка даже глазом не повела. Он разозлился не на шутку и, напрягая мышцы до предела, совершил третью попытку. Заскрипев по влажной холодной коже, белье разорвалось, оставаясь в руке победителя. - Сколько ты там просидела? – отбрасывая туда же, куда недавно полетели штаны уже непригодную для ношения часть нижнего белья, Степнов схватил сразу обе ступки девушки и принялся быстро растирать. - Н-не знаааю… - прохрипела Ленка. А он все тер и тер, мял и мял ее белые бескровные ступни, попеременно обдавая их своим горячим дыханием, которого она не чувствовала. Его движения становились все более сильными и агрессивными и, только тогда, когда девушка вскрикнула от боли, прорезавшей все ее тело, подул на аккуратно накрашенные пальцы ног. Через двадцать минут, когда Кулемина глухо постанывала от ощущения колющих иголок по всему телу, а Виктор разминал затекшие от непрерывной работы руки, его голос снова прорезал тишину. - Ты хоть понимаешь, что могло произойти? – сорвался он на дикий крик, - Тебя же могло хрен знает куда течением унести!!! - Не ори на меня! – зарыдав, так же прокричала она. Оправившись после первого шока, она сейчас в полном объеме сознавала, что находилась на волосок от гибели. Не унесло бы течением, так, приди Степнов немного позже, могла бы умереть от обморожения. Она уткнулась в одеяло, вздрагивая всем телом толи от колотившего озноба, толи от рыданий. Он повернулся к ней, окинул свернувшийся на земле комок быстрым взглядом, задержавшись на обнаженных ногах. Подлетев к Лене, склонился над коленом. - А это еще что? – приподнимая все еще холодную конечность спросил он. Кулемина не отвечала, лишь тряслась всем телом. - Больно? – аккуратно ощупав крупную опухоль спросил он. Лена взвыла от боли. Колено, ударившееся во время пребывания в воде о камень, теперь подало о себе знать. - Потерпи, сейчас бинт достану, - расстегивая куртку проговорил он. Мастерски затолкав непослушные от холода руки Лены в рукава своей куртки, он направился к стене, которую подпирал заметно похудевший от изъятия одеяла рюкзак. Посвящаю эту проду Ю... Зай, она родилась под нашу беседу... Сумерки уже начали опускаться на лес, превращая деревья в загадочные тени. Ленка все еще дрожала всем телом, не в силах согреться. Слез уже не было, а вот рыдания не прекращались, отдаваясь бесшумным трепетом всего тела. Виктор, который все это время мерил берег шагами, изредка обеспокоено поглядывая на плачущую девушку, наконец, решился подойти. Опустился на колени, потрогал лоб – холодный, потрогал руку, прикрывающую рот, - холодная. Вся холодная… - Нам идти пора… - тихо произнес он. Кулемина замерла. Понятное дело, что она услышала, но состояние было совсем не походное. - Ты слышишь? – мягко позвал он. Она быстро закивала головой, все еще уткнувшись в одеяло. Виктор сглотнул, тяжело и слышно. Поднялся с корточек, нашел глазами отброшенные, а сейчас уже высохшие штаны, подошел к ним и, приподняв, отряхнул приставший песок. Вернулся к девушке, протянул ей брюки. Она даже головы не подняла. Снова опустился перед ней. Расправил штаны, ухватился за ступню и засунул ее в нужную прорезь. Девушка не реагировала. Аккуратно взял травмированную ногу и осторожно продел вторую штанину. Молча приподнял Лену вместе с накинутым на бедра одеялом, принимая на себя весь вес ее опадающего тела. Упираясь подбородком в плечо, на ощупь потянул штаны вверх и застегнул на голом теле. Снова аккуратно усадил девушку на песок. Она смотрела на него, но, казалось, мимо. - Застегни куртку, - проговорил он, отходя к самой воде за ее кроссовками. Вернулся. Она все так же сидела без движения. Присел, обхватил ее лицо руками. - Ну давай, Кулемина, приходи в себя! – в своей обычной манере прикрикнул Степнов. Девушка вздрогнула. Глаза вмиг налились смыслом. Лена огляделась по сторонам. - Нормально? – переспросил он, заглядывая в глаза и, получив утвердительный кивок, продолжил, - Куртку застегивай. Ей и голову не пришло, что на ней его куртка, что он сейчас сидит перед ней с голым торсом, что она вообще уже почти полностью одета. Только почувствовала его теплые руки у себя на щиколотках, когда он натягивал на нее носки и зашнуровывал кроссовки. - Ну, а теперь объясняй, зачем в воду полезла? – размеренным голосом осведомился Виктор. - Я же сказала, фляжка выскользнула… - каждое слово давалось с трудом из-за не проходящей дрожи. - А за флягой зачем полезла? Ее отсутствие мы вполне смогли бы пережить… - Виктор пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь отыскать ответы на непроизнесенные вопросы. - Ну конечно! – устало начала она, - Надо было оставить ее в воде… - сознание уже вернулось полностью, а вместе с ним и способность рассуждать, - что б когда ты вернулся, я услышала, что даже воду набрать не могу… Степнов вмиг поднялся и повернулся спиной. Желваки блуждали по скулам, глаза зажмурил, что бы не сорваться, зубы стиснул. Только бы не взорваться, только бы хватило сил не отвечать… - Поднимайся! – он приложил все свои силы, что бы голос звучал спокойно. Услышав сдавленный стон, обернулся. Ленка стояла, держа одну ногу на цыпочках. - На меня обопрись, флягодоставальщица…
Jlисёl-lok: Шли уже часа два. Вернее, шел Виктор, а Ленка ковыляла на полутора ногах, так как ступить на ударенную ногу совершенно не представлялось возможным. Оба рюкзака сейчас свисали с одного плеча мужчины. Зная, какие они тяжелые, Кулемина даже представить не могла, как Степнов их тащит. Однако никакого даже намека на усталость или тяжесть ноши в нем не виделось. Одной рукой Лена придерживалась за крепкий мужской торс, чувствуя ладонью жар разгоряченного ходьбой тела. Ее все еще иногда потрясывало от холода, но с тем, что творилось с ней днем, все равно было не сравнить. - Давай отдохнем немножко… - прыгать на одной ноге с каждым шагом становилось все труднее и труднее. - Нельзя… - спокойно отозвался мужчина, не прекращая движения. - Я устала… - тяжело выдохнула она, еле успевая за ним. - Кому интервью нужно, мне? – Виктор, наконец, остановился, поворачиваясь к ней, - Типаев ждать тебя не будет! - Какой же ты говнюк! – напряжение, накопленное за все время и не до конца велевшееся в сегодняшней истерике, давало о себе знать, - Мне нужно всего десять минут отдышаться… - с этими словами Кулемина присела на песчаный берег. Степнов какое-то время стоял над девушкой, смотря сверху вниз. Присел напротив, опуская рюкзаки рядом с собой - Говнюк, значит? – спокойный ровный тон показался ей настораживающим. Что это? Затишье перед… - Говнюк! – принимая вызов его глаз уверенно отозвалась Кулемина, - Самовлюбленный павиан, фанатеющий от себя и ненавидящий ведь женский род, - ей неожиданно пришло в голову, что за проведенное в лесу время, они даже ссориться научились спокойно. - Может, ты и права… - задумчиво проговорил он, - только ты, принцесса, тоже не подарок. Сидишь в своей Москве, вся расфуфыренная, и думаешь, что самая умная. Статьи свои кропаешь, никому не нужные. Только о жизни-то ты ничего не знаешь! Ничегошеньки, - потихоньку амплитуда голоса начала набирать обороты, - Вот что ты в жизни видела? Детство, школа, институт, работа, иногда прерываясь на мимолетные романы и флирт? А я воевал… И видел, как люди гибнут, друзья гибнут, - впервые она услышала в его голове нотки боли и отчаяния, - И гибнут даже не за Родину, не за страну… не для того, чтобы спасти свой народ, детей, сопливых юнцов, телок с накрашенными ногтями на ногах… А вообще ни за что…. Лена вся съежилась. Непрерывно она смотрела в его отвернутое от нее лицо, пытаясь хоть немного понять его. Удавалось плохо, но стыдно стало. - Прости… - тихо прошептала себе под нос. - Да ладно, что там… - повернулся к ней, встретился взглядом, - права… ты во всем права… кроме одного, - плотно сжал губы, выдохнул, - Я не ненавижу весь женский род. Только часть… - Блондинок? – она сама не могла ответить на свой же вопрос, что заставило ее это сказать. Какая такая неведомая сила открыла ей рот и наполнила мысли этой ерундой? Виктор смерил ее долгим пристальным взглядом. Отвечать явно не торопился. - И чему вас только в ваших институтах учат… Дара дурой… Он еще раз бросил на нее взгляд, увидел, как она хотела что-то сказать, но, толи от недавно подкатившего чувства стыда, толи от осознание только что произнесенной глупости смолчала. Встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Вчера проды не было, потому что две балтушки вконец меня заговорили)))) Ю, Ната, девочки, для вас... - Все, я больше не могу! – девушка «отклеилась» от мужчины, - Что хочешь со мной делай, дальше я и метра не пройду! - Не боишься, что я соглашусь? – ехидно улыбнулся Виктор. - Не поняла? – Кулемина присела на землю, потирая уставшую от ходьбы ногу. - Ну, соглашусь делать с тобой все, что захочу, - мужчина лучезарно улыбнулся. - Оооо, не ржавеет старая песня! – хитро прищурив глаза, произнесла Ленка. - Ага! – поддакнул он, - Ладно, я тоже выдохся… Надо бы привал организовать. - Наконец-то! Значит, и тебе не чужды умные мысли! – продолжала подкалывать Кулемина. А сколько можно было находиться в оборонительной стойке? Хоть раз она могла напасть сама?… - Не чужды, как видишь, - неожиданно спокойно согласился Степнов, - Пошел я обстановку разведывать… Вот так вот. Нападение не удалось, крепость выдержала, а у нее лишь очередная засечка на самолюбии. Спать хотелось безумно. Выматывающий променад по берегу реки, да еще в гору, с травмированным коленом, сказывался на нетренированном организме более чем пагубно. Сладкая истома в предвкушении предстоящего отхода в сладкую негу заполнила все тело. Позабыв о том, что не ела практически сутки, даже не поднялась, чтобы достать легкое одеяло из его рюкзака. Просто откинулась на теплый песок, повернулась на бок и, подложив обе ладони под щеку, опустила тяжелые веки. Минуя все преграды и барьеры, поставленные девушкой, перед глазами вмиг возник образ. Мужской образ. Высокий, крепкий, с легкой небритостью и саркастической ухмылкой. Она злила и раздражала, но, в тоже время, и предательски манила вновь взглянуть на нее. «Ух ты, блондынэчка!» - не своим голосом проговорил мираж. Лена сморщилась. Нет, его реальный голос куда более приятнее. И акцента нет. Акцента?? Вмиг подскочив, Куленима уперлась взглядом в незнакомые карие глаза. Она непонимающе заморгала, пытаясь прогнать остатки сна. Нет, перед ней действительно сидел здоровый бородатый мужик с винтовкой наперевес и молча улыбался. «Не к добру это…» - последняя промелькнувшая в ее мозгу мысль, перед тем, как она почувствовала, как сильные грубые руки сдавили тонкую шею так, что ни звука не произнести, и подняли на ноги. Воздуха катастрофически не хватало, было больно и противно, ноги не слушались, а колено нещадно ныло. Лена даже ничего и не поняла. Просто почувствовав отступающий спазм, упала на землю, закашлявшись. Преодолела первые раздирающие горло позывы, обернулась. Ее мучитель уже даже не трепыхался, зажатый в цепкий захват железной руки Виктора. - Ты его что, убил? – все еще сквозь позывы откашляться прохрипела она. - Да, - спокойно произнес Виктор. Она вновь отвернулась, пытаясь унять дрожь. - Надо от тела избавиться… - задумчиво сказал Степнов. - Закопаем? – предложила она. - Ты копать что ли будешь? – в его голосе снова засквозило ехидство. Он, так и удерживая захват, потащил бездыханного чеченца к реке. Через пару мгновений резвые воды со скоростью понесли тело вниз по течению. «Осталось только ручкой помахать…» - подумалось ей. - Надо поспать, ночь была тяжелой… - вслух размышлял Виктор. - И ты уснешь после такого? – вскрикнула Ленка, подскочив на месте. - А ты нет? – спросил он, укладываясь в метре от нее. - А я – нет… - прошептала она. - Это еще почему? Боишься? Нет здесь больше никого, так, залетный попугай… - он скосил на нее глаза, ее голова была низко опущена, но взгляд скользил по нему, - Или?… Ее глаза быстро стали рассматривать песок под ногами. Вмиг приподнявшись и облокотившись на локоть, другой рукой взял ее за подбородок и заставил посмотреть на него. - А вот меня бояться не надо, - твердо произнес он, - тебе я ничего не сделаю…
Jlисёl-lok: «Я, наверное, сошла с ума! Зачем мне все это? Сидела в Москве, никого не трогала, с людьми интересными общалась… Нет же, дернул черт! Захотелось экстрима. Захотелось стать журналистом. Как будто до этого я им не была! Вот, Леночка, получи! Теперь ты настоящий журналист. Лежишь непонятно где, в Богом забытом месте. А рядом с тобой спит человек, который всего несколько часов назад убил человек. И он спит. Спокойно! Зачем, ну зачем я согласилась поехать сюда? Зачем я встретила его? Почему он такой толстокожий? И почему я неожиданно стала такой тонкокожей? Никогда за собой этого не замечала… Или просто не обращала внимания? Ненавижу копаться в себе. Какая разница, зачем, почему. Есть простые факты: я здесь, я с ним и мне страшно. И страшно не из-за того, что он рядом, а оттого, что рядом может быть кто-то еще…» - Кулемина, подъем! – донесся до нее его командный голос. Это что же, она даже не услышала, как он поднялся? - Угу, - промычала она, не шевелясь. - Давай по быстрому перекусим, и двигаем дальше. А то на свиданку к своему кавалеру опоздаешь! – сон явно не пошел ему на пользу. Снова появилась эта язвительность, снова надменный тон. - Вить, тебе еще не надоело? – Лена приподнялась на локте, стрельнула укорительным взглядом в его сторону. Он стоял и смотрела на нее, как будто впервые видел. На лице отражалось непонимание, губы, только что кривившиеся в ухмылке, стали тонкими, как нитка. Глаза сузились, смотря открыто и пристально. - Как ты меня назвала? – спросил он наконец. - Витя. А что, это не твое имя? – ответила Кулемина такой же ядовитой ухмылочкой, которую недавно бросил ей он. - Не называй меня так больше… - А как тебе хочется, чтобы я тебя называла? Витенька? Или вот еще, Витюша, как тебе? – она не смогла бы ответить на вопрос, почему продолжала поддразнивать его. Может быть, было просто интересно, как далеко она сможет зайти. А может, засечек, сделанных им на ее самолюбии, набралось уже столько, что хотелось, если и не сравнять счет, все равно этого не получится, так хоть немного приблизиться к ничьей. - Никак! Мне никак! – выпалил он, - Давай по-хорошему, я – Виктор, это понятно? - Ой, какие мы сердитые! – улыбнулась Кулемина, - Знаешь что, ВИТЯ, все комплексы идут из детства… Дай догадаюсь, так тебя, наверное мама называла? – Лена поднялась на ноги и, немного хромая, подошла вплотную к тяжело дышащему мужчине. Вот он, ее звездный час. Время, когда она может отыграться за все обиды и унижения, - Ну хочешь, я буду твоей мамочкой? Кулемина была довольна собой, как никогда. Наконец-то ей удалось пробить эту, казалось бы, неприступную стену. Да, это было всего лишь одно очко в ее пользу, но заслуженное очко. Только по прошествии первого восторга от осознания своей победы, она вновь обрела способность здраво мыслить. В долю секунды улыбка сползла с ее лица. Перед ней стоял не самодовольный наглец, перед ней стоял взрослый мужчина. Взрослый рассерженный мужчина. - Принцесса решила бросить кукол и поиграть с огнем? – один Бог знал, каких усилий ему стоило сдержаться и не засадить ей сейчас смачную пощечину, чтоб эхо разнеслось по лесу. Сдержался. Она тяжело сглотнула. Вмиг победа стала поражением. Обидно? Конечно обидно! Но, как говорится, родители – это святое. - Извини, - потупив взгляд, как провинившаяся школьница, пролепетала Лена, - Я перегнула палку. Я не имела право лезть… - Рюкзак свой сама потащишь! Лена нагнулась и приподняла рюкзак. Он немного полегчал, но все равно еще тянул плечо вниз. Размахнулась и закинула рюкзак за спину. Немного согнулась под грузом, тяжело выдохнула. Сделала шаг, второй, третий. Каждое движение отдавало болью колене. - Дай сюда! – услышала она раскатистый голос над ухом. Виктор успел подойти и схватиться за лямку рюкзака. Резко потянув на себя, содрал матерчатый мешок с плеч девушки. - Ты чего? – оглянувшись, Лена уставилась на мужчину, широко распахнув глаза. - Ничего, - отозвался Степнов, - Пошли. - Ну пошли, - безразлично пожала плечами и аккуратно ступая на больную ногу, пошла вперед. Минуты медленно ползли, с ними ползла и Кулемина. На добрые десять метров отстав от Степнова, который бодро вышагивал впереди, попыталась хоть немного ускорить шаг. Начало получаться, даже немного сократила расстояние между ними, но неожиданно резкая боль пронзила тело, а нога вмиг стала «не своей». Кулемина запрыгала на одной ноге, морщась от пронзившей судороги. Схватившись за лодыжку, с силой начала растирать ногу, не обращая внимания на причиняемую боль. - Что случилось? – быстро и уверенно подошел к ней Виктор. - Ногу свело… - страдальчески простонала Лена. - Дай я, - властно убрав ее руку и схватившись за травмированную ногу девушки, сказал он. Задрав штанину до колена, он ощупал сведенную мышцу. Кулемина уже закусывала нижнюю губу от боли, чувство «ненужности» ноги становилось все нестерпимее. Степнов резко перевернул девушку одним движением на живот и, склонившись над каменной икрой, с силой впился зубами в нежную кожу. Кулемина глухо вскрикнула и обмякла. - Побежали? – спросил мужчина, массируя ногу Ленки. - Кто? – уткнувшись лицом в тыльные стороны ладоней, откликнулась она. - Иголки, - уточнил он уверенным голосом. - Побежали… - ее тело расслабилось настолько, что совсем не осталось сил бороться со слезами. Сотрясаясь всем телом, она не могла сдержать всхлипы, вырывающиеся из груди. Ленке было обидно. Злость на себя и на обстоятельства остановила поток мыслей, оставив место лишь для выхода эмоций. Ну почему это все случается именно с ней? Почему всегда у него на глазах? Почему он всегда спасает ее, заставляя ощущать противное чувство стыда? И почему всегда наряду со злостью приходит предательское чувство благодарности? - Ты чего? – поднявшись, он тенью завис над ней, удивленно глядя вниз. - Ничего, - сквозь сотрясающие тело рыдания послышался ее голос. - А все же? – в его голосе сквозило спокойствие, но чувствовалась и усталость. - Тебе не понять! – оторвав заплаканное лицо от рук, она зло сверкнула глазами, вглядываясь в его надменную физиономию. Виктор встретился с ней взглядом, пытливо изучая ее глаза, плотно сжал губы и сквозь стиснутые зубы произнес. - Не глупее тебя! – он развернулся и неспешно пошел вперед, давая ей возможность подняться, привести себя в порядок и догнать его. Ленка уже минут тридцать сидела на пеньке на маленькой тенистой поляне. Она невольно выдохнула. Они добрались! Добрались до места встречи с Типаевым. Эти три дня промелькнули, как маленькая жизнь. Абсолютно отдельная от той, которую всегда вела Кулемина. Там, в Москве, она была личностью. Которую уважали, с которой считались, к которой прислушивались. А здесь… А здесь она была просто Леной. Девушкой со светлыми волосами и непривычно возросшим количеством истерик. Виктор в этот момент ходил где-то за ее спиной, меряя шагами кусочек открытого пространства. - Виктор, - начала Лена после долгого молчания. Они не проронили ни слова со вчерашнего дня. И даже придя на место встречи, Степнов лишь жестом показал, что дальше остается только ждать. Она повернулась на низком пеньке, внимательно посмотрела на него. Виктор остановился, смерил ее поверхностным взглядом и, опустив голову, уставился на землю. Кулемина собрала в кулак все остатки своего мужества. Почему-то ей было сложно извиняться именно перед ним. Когда ты заведомо слабее и всеми силами пытаешься скрыть это, очень трудно открыться и сказать: «Да, я была не права!» - Я просто… - замявшись, она так же, как и он опустила глаза, разглядывая густую траву, - просто… Просто я хотела еще раз извиниться, - Кулемина подняла голову и открыто посмотрела на мужчину, - Я не должна была так шутить. И… Ты можешь не верить, но мне действительно жаль, что я задела тебя. Она выпалила эту тираду на одном дыхании. Перевела дух, прикрыв глаза, и снова уставилась на него, только уже по-другому. Виктор никогда не видел ее такой. Вся налетная оболочка вмиг отлетела, обнажая сущность. И эта сущность была до смешного банальной. Перед ним сидела не московская фифа, которая лучше всех все знает, для которой не существует авторитетов, которая сама себе хозяйка. Перед ним сидела молодая светловолосая девушка со странной стрижкой. Просто девушка, которая только что попросила прощения. У него. - Не грузись, - с легким налетом грусти отозвался он. Странное чувство… Почему-то предательски екнуло где-то в глубине, когда он увидел ее просящий взгляд, - Проехали… - Ты так отреагировал… Я честно сначала даже не планировала нападать. А потом… просто переклинило что-то… - Лена вымучено улыбнулась. - Да нормально все! Снова повисло молчание, давящие на барабанные перепонки. Снова обоюдный взгляд в землю и два еле слышных вздоха. - Почему ты так отреагировал? – невольно вопрос сам собой сорвался с губ. Испугавшись собственных слов, она затравленно оторвала глаза от носков своих кроссовок. - Да… - Виктор перевел дыхание, набирая в легкие побольше воздуха, - Долгая история… - Рассказать не хочешь? – уже более уверено спросила Кулемина. - Ни к чему это… - уверено отозвался он. Зеленые глаза встретились с голубыми. И вроде бы ничего не изменилось… Только из голубых куда-то делся лед, а зеленые стали излучать какое-то особое тепло. Степнов переминался с ноги на ногу, пытаясь придать мыслям внятную речевую форму. Выходило плохо. Вернее, совсем не выходило. И хоть он и понимал, что хорошо бы было извиниться в ответ, но голос не слушался, голова отказывалась работать, а мимика вмиг стала неподконтрольной. - Как нога? – единственное, что он смог вымолвить, повинуясь порыву освободиться от гнетущего чувства. - Уже лучше, - исподлобья пробормотала она, - Скоро пройдет… - Это хорошо, что лучше…
Jlисёl-lok: Они синхронно повернули головы в направление густых кустов. Ветки неестественно сильно колыхались. Если учесть, что погода стояла безветренная, там явно кто-то был. Виктор вмиг напрягся и потянулся рукой за пояс, где находился его верный друг, который не раз выручал – его пистолет. Ветви кустарника разошлись в разные стороны, образовывая небольшой проход. Из кустов, немного пригнувшись, вышел высокий крепкий мужчина в камуфляже и с обычной для этих мест недлинной бородой. - Вы журналист? – обратился он к Лене с явным характерным акцентом. - Да, здравствуйте, - немного расслабившись, Лена быстро приступила к своей работе. Это было ее время. Время показать, что она тоже что-то умеет. Что в своей области – она профессионал. Из рюкзака быстро извлекся диктофон, Типаев расположился напротив нее на траве. Пленки, рассчитанной на полтора часа, едва хватило. Ахмед с готовностью ответил на все ее вопросы. Под конец интервью больше стало напоминать беседу. Кулемина уже стала опираться не только на зазубренные вопросы, которые успел дать ей Махновский. Она интуитивно почувствовала своего собеседника. И вот, щелчок диктофона завершающий беседу. Все это время Степнов молча наблюдал, стоя все на том же месте. Что-то чарующее было во всем процессе. Кулемина вмиг стала какой-то другой. Ушло все ненужное, остался только профессионализм. Ленка умело выкручивала нить разговора в нужном ей направлении, дожимая Типаева до откровенных ответов. Он вдруг почувствовал легкую тревогу, затрепетавшую где-то глубоко. Да, с ней откровенничать было небезопасно. Но, наряду с этим чувством, возникло и второе. Такое же неуловимое и необъяснимое – восхищение. А дальше все произошло, как в замедленной съемке. Звонкие очереди автоматных выстрелов. И вот он уже пригнулся, ухватившись за лямку своего рюкзака и пополз к ошарашенной от неожиданности Кулеминой, которая во все глаза смотрела на красную точку посередине лба своего недавнего собеседника. Он быстро подполз к ней и буквально стянул с пня, на котором она все продолжала восседать. Сгреб в охапку и на полусогнутых ногах побежал, таща ее за руку, в сторону, откуда она пришли. Виктор быстро понял, что стрелявших не много, не больше трех. Обстрел велся не со всех сторон. Да и стреляли практически в слепую. Выбежав из кустов, Степнов взял направление на густые заросли деревьев. Там и укрыться можно, и вероятность попадания именно в тебя уменьшается. Ленка бежала по инерции, напоминая тряпичную куклу, которую умелый кукловод дергал за ниточки, задавая нужное направление движения. Единственной вещью, которую она сейчас знала наверняка, была установка, что нельзя ни при каких обстоятельствах разжимать руку, в которой до одеревенения тугими пальцами был зажат диктофон. Это была ее задача. Во всем остальном она полностью полагалась на Виктора. Пока он рядом, пока не отпускает ее руку и тянет за собой, пока им сопутствует удача и есть снисхождение высших сил, все будет хорошо. Они бежали, что есть сил. Не замечая на своем пути ни вдруг ниоткуда появляющихся деревьев, ни веток и кочек под ногами, ничего. Только движение вперед. Головы были полны звенящей тишиной, сквозь которую у каждого пробивалась своя единственная мысль. «Господи, только бы не разжать руку! Только бы с ним ничего не случилось!» «Кулемина, только не останавливайся!» Сколько они бежали? Даже под самыми страшными пытками Лена все равно не сказала бы. Не сказала бы не потому что не хотела, а потому что не знала. Чувство реальности покинуло ее в тот момент, когда перед глазами предстала картина, как Типаев, до этого мирно сидевший на траве, начал крениться корпусом назад. В тот момент ей даже и страшно-то не было. Вообще никаких чувств. И только когда ее почти грубо стянули с пенька, ощущение реальности начало закрадываться в ее сознание. А дальше был только бег, только бешеный стук сердца, саднящая горечь во рту и ощущение его крепкой ладони на своей. Сейчас же голова окончательно просветлела, а чувства обострились в несколько раз. - Я… не могу… больше… - по инерции пробежав еще несколько метров, Кулемина разъединила их ладони и остановилась. Виктор молча обернулся и, тяжело дыша, посмотрел на нее. - Как думаешь, оторвались? – она без сил плюхнулась на землю, переводя сорванное дыхание. - Пока да. Но не думаю, что на долго, - его грудь высоко вздымалась, выдавая тем самым его усталость. - Но что это было? – Ленка вопросительно посмотрела на него, потому что сама решительно ничего не понимала. - Это был обстрел! – ехидно улыбаясь, произнес Виктор. - Да, но как они узнали о встрече? У нее в голове не укладывалось, что информация могла куда-то просочиться. В Москве не такие дураки, чтобы сливать человека, на котором планируешь заработать. Степнов тоже вряд ли. А Типаев не камикадзе! Тогда как? - Думаю, узнали случайно… - он присел на корточки метрах в трех от Кулеминой. Увидев ее негодующий взгляд, продолжил, - Тело нашли. Того боевика, которого мы пустили в водное путешествие. Только как я мог не заметить, что они у нас на хвосте? На несколько секунд он глубоко погрузился в свои мысли. Смотря невидящими глазами, что-то невнятно бормотал. - Если только они сильно отставали… Да, скорее всего. Он снова устремил взор на девушку, которая непрерывно наблюдала за каждым его движением. - Смотри, они ничего не знали про интервью. Просто нашли труп и пошли по следам. А когда следы привели их к нам, они увидели старого знакомого. И решили избавиться от всех разом: и от обидчиков товарища, и от предателя. Ленка прокручивала в голове сценарий только что услышанной истории, как вдруг резко вздрогнула. - Черт! – именно это ее и напугало. Степнов подскочил на ноги и нервно зашагал взад-вперед. - Что? - Твой рюкзак! – проревел он, - Твой рюкзак остался на той поляне! - И что? – она никак не могла связать оставленный мешок и резкое раздражение Виктора. - А то, что в твоем рюкзаке была запасная пленка, чехол от диктофон и батарейки! Понимаешь, что это значит? – он стрельнул в нее дикими глазами. - Это значит, что они догадаются про интервью… - глухо отозвалась она. - Точно! – он сжал губы, - А если они догадаются, то у них появляется дополнительный стимул найти нас как можно скорей. И охотиться они будут в первую очередь за этим, - указательным пальцем Виктор ткнул в сжатый Ленкин кулак, в котором находился небольшой диктофон. - А это значит?.. - А это значит, что нам нельзя рассиживаться! – говоря это, он уже тянул ее за руку, помогая подняться.
Jlисёl-lok: Ленка так старалась не отставать от Виктора, который все сильнее тянул ее за руку, что совсем забыла про больное колено. Может быть, сказался шок, может быть, еще что-то, но сейчас, когда она уже четко осознавала, что могло произойти, и что может произойти, чувства и ощущение решили вернуться к девушке. - Не могу…. Нога…. – срывающимся от бега голосом прохрипела она - Что раньше не болела, а сейчас заболела? – резко развернувшись к ней, спросил Виктор. - Мы бежим уже целый день! Я больше не могу! Я устала! У меня нога болит! – выпалила она. - Я, я, я! Одни только «я»! – скривился он, передразнивая и параллельно спуская с плеча рюкзак. Достал одеяло, бросил его ей, прошипев «Отдыхай!» Дрожащими руками расстелила одеяло на земле и села. В голову тут же залезли миллион мыслей. О том, что, возможно, сейчас она могла лежать рядом с Типаевым. О том, что она еще может лежать рядом с Типаевым. О том, как она не хочет лежать рядом с Типаевым. Кулемина крепко сжала диктофон в руке. Казалось бы, такая маленькая штучка, в кулачке помещается, а из-за нее, как оказалось, можно лишить человека жизни. Людей. - Давай диктофон! Пусть у меня будет, - услышала она за спиной голос Степнова, и немного обернувшись, увидела протянутую руку. Не долго думая, вложила записывающее устройство в крепкую мужскую ладонь. В ней он казался еще более ничтожным. Краем уха услышала копошение. Догадалась, что он закапывает диктофон вглубь рюкзака. Неожиданно, она поняла Виктора. Когда бежишь, некогда думать. Проворные мысли не заполняют твой мозг, не оплетают сознание, не отвлекают. Когда бежишь, у тебя есть цель. Когда начинаешь думать, цель может потеряться в потоке мыслей. Ее вновь накрыла волна картинок и образов из разряда «а если бы…». И это стало последней каплей. Животный страх окутал тело, сжал мозг и практически остановил сердце. Лена нервно сглотнула и, закусив губу, тихо заплакала. Заплакала горько и отчаянно. Так, как может плакать только очень сильно испугавшийся человек. - Кулемина, опять ревешь? – он вмиг подскочил к ней. Она его спиной почувствовала. Она больше не могла терпеть. Не могла терпеть этого леса, постоянного чувства опасности, его подколов и сарказма. Резко встала и отошла к толстой сосне, росшей неподалеку. Он снова возник сзади, словно бесшумная тень. Аккуратно дотронулся до плеча. - Лен, ну ты чего? – ей показалось, или он впервые назвал ее по имени? - Я домой хочу!!! – не выдержав напряжения, Ленка разрыдалась в голос. Осторожно развернул к себе, приподнял лицо за подбородок и стер слезы подушечками больших пальцев. - Ты вернешься домой, я обещаю… - успокаивающе сказал он. - Мне страшно… - слезы снова покатились по проторенным дорожкам. - Не смей бояться, слышишь! – немного повысил голос, - Я никому не позволю обидеть тебя… Ленка опустила глаза. Как она могла ему верить, если никто, ни он, ни она точно не знали, выберутся ли они отсюда? Если она сама себе не доверяла! Вновь подняла глаза. Он пристально смотрел на нее, все еще удерживая за подбородок. Впилась в его голубые глаза. Верит! Она ему верит! Здесь и сейчас… Страстный, жадный поцелуй. Его камуфляжная куртка, одетая на нее, полетела в сторону, ее руки второпях исследуют его мускулистый торс. Сознание уплыло, а вернулось лишь тогда, когда она ощутила себя плотно прижатой к толстому стволу дерева. Обоюдный выжидательный взгляд, рывок и… Две пары ошарашенных глаз впиваются друг в друга. Она поражена его огромностью, он ее узостью… Ленка закусила губу от боли. - Ты ведь будешь нежным? – прошептала она, прикрыв глаза. - Кулемина, ты хоть представляешь, сколько у меня не было женщины? – почувствовала его дыхание на шее. Горячо. - Пожалуйста… - Буду! Подхватив за бедра, он быстро перенес ее на одеяло, все еще будучи едиными. Аккуратно опустились на тонкую ткань. И вмиг все застыло. Только невидимый маятник раскачивал двоих. Он сцеловал последний ее стон. Осторожно, чтобы не прерывать неги, в которой она все еще находилась, поднялся. Окинул ее жадным цепким взглядом. Абсолютно нагая, лишь только штаны спущены и находятся где-то в районе коленей. Красивая… Такой она и останется в его памяти. - Если мы выйдем сейчас, завтра уже доберемся до машины, - донеслось до нее. Открыла глаза, а он уже закидывал рюкзак себе на плечо. Он шел впереди, размерено, спокойно. Она плелась в двух шагах сзади. Уже начало рассветать, а они друг другу и слова не сказали. Даже ели молча, отводя глаза в стороны. Хорошо, что ночная мгла покрывала ее грустные глаза и не позволяла ему догадаться о ее состоянии. Кулемина не могла понять, что же произошло тогда. Нет, она же не глупый человек… У них был секс. Но как дошло до этого? Что заставило? Почему не остановились? На эти вопросы ответов в ее голове не находилось, как ни копайся. А спрашивать у него было как-то глупо. К тому же, Лена подозревала, что если бы она все-таки и решилась спросить, ей бы никто не ответил. По его задумчивому лицу было понятно, он растерян. А сейчас она шла быстрым шагом, смотря на его обнаженную спину, и вспоминала, как касалась этих мышц, как чувствовала их силу, как чувствовала его силу. Ее лицо залила густая краска. С ней еще никогда такого не было. Нет, врет. Было. После ее первого раза, когда юноша, не на много опытнее ее вдруг сказал, что она красивая. Только несколько часов назад был далеко не первый раз, а Степнов уж точно не робкий и смущающийся юнец. Так почему же так предательски трясутся коленки, почему при каждом взгляде на него, на то, как он вышагивает, как будто маршируя, ее охватывает такое смятение? С каждым шагом опасность чувствовалась все меньше и меньше, с каждым шагом они все ближе и ближе приближались к оставленной на краю леса машине. С каждым шагом они все больше и больше отдалялись друг от друга. Кулемина отдала бы сейчас все, чтобы оказаться дома в Москве. Она отдала бы все, чтобы их путешествие не заканчивалось… Для него осталось загадкой, почему он не сдержался. Что заставило его подойти, всмотреться в глаза и пропасть? Ее слезы? Он их видел неоднократно. Ее страх? Тоже проходили. Ее искренность? Может быть… Он вспомнил ее податливое тело, мягкую молочную кожу, ее ответные ласки. Встряхнул головой, что бы прогнать наваждение. Он шел впереди, чтобы не видеть. Но, не видя, он невольно прислушивался к каждому шороху, отмечая про себя каждую ее запинку, каждую задержку. Он кожей чувствовал ее взгляд на своей спине. Это давило. Только бы дотерпеть, только бы дойти до машины, въехать в город и посадить ее на самолет. А дальше он справится… С каждым шагом она все пристальнее вглядывалась в его спину, с каждым шагом он все ближе был к своему освобождению. Солнце уже показалось из-за верхушек деревьев. Вместе с ним показался и брошенный автомобиль. «Ну, вот и все…» - одна мысль на двоих. Лена молча подошла к черной девятке и села на переднее сидение. Виктор, умело открыв заднюю дверь, бросил рюкзак и занял место водителя. Достал из бардачка ключи, вставил их в скважину и хотел было повернуть, как почувствовал на своей руке ее теплую мягкую руку. Посмотрел на нее. В глазах вопрос, лицо приняло выжидательное выражение. - Не надо… - Почему? - Просто. Не надо… Он повернул ключ и мотор шумно заработал. Она отвернулась к окну, стараясь удержать снова ниоткуда взявшиеся слезы. «Женщины делают нас слишком уязвимыми…» «Мужчины делают нас чересчур сентиментальными…»
Jlисёl-lok: Черная девятка подъехала к старой пятиэтажке. Лена краем глаза видела, как Степнов заглушил мотор, вышел из машины и забрал рюкзак с заднего сидения. Она нехотя открыла дверцу машины. Поднимаясь по лестнице на пятый этаж, она вспомнила, как они проделали это в первый раз. Вспомнила их брань, его подколы, свое желание что-то ему доказать. Стало смешно и обидно одновременно. Он не говорил ни слова, только подождал ее в пролете между третьим и четвертым этажом, когда она отдышится. Поднявшись на самый последний этаж, Виктор достал из-под коврика перед дверью ключ. Вошли в квартиру и застыли в коридоре. Молча стояли, повернувшись друг к другу спинами. Тишина давила. - А… - нарушила она молчание, - можно мне в душ? - Да, иди… Я вернусь минут через сорок, - он скинул рюкзак с плеча и бросил его в угол. - Куда ты? – ее, почему-то охватил дикий ужас. - По делам, - Степнов бросил на нее быстрый взгляд, - Я скоро вернусь. Выйдя из душа, Ленка первым делом бросилась к своей сумке. Напряжение не сняла даже теплая вода, а расслабиться было просто необходимо. Нащупав начатую пачку сигарет, она выудила одну и, чиркнув колесиком зажигалки, жадно затянулась. Прошла на кухню, открыла окно и пускала дым в жаркий солнечный день. Он тихо вошел в квартиру, надеясь, что она уже вышла из ванной. Он боялся увидеть ее в полотенце, еще больше боялся увидеть ее без него. Уловив носом табачный дым, презрительно скривил губы. Она стояла спиной к нему, одетая в чистые джинсы и футболку. Волосы мокрые, растрепанные, падали на футболку и образовывали на ней темное влажное пятно. Виктор еле сдержался от порыва подойти и припасть лицом к этому пятну, ощущая смешанный аромат чистого тела и волос. - Когда у тебя самолет? – услышала она голос в коридоре. Поворачиваться не хотелось, хотелось курить еще. Дым магически опустошал голову, облегчая нахождение с ним в одном пространстве и времени. - Послезавтра… - глухо отозвалась Лена. - Надо, что бы ты улетела завтра. Мы поменяем билет… - Как скажешь… - на выдохе произнесла она, поднося новую сигарету к губам, - Ты хочешь, что бы я уехала раньше? Кулемина услышала свой голос, как со стороны. - Здесь опасно. Я отправил диктофон с пленкой срочной бандеролью в Москву, в твою редакцию. Так что, газета материал получит точно. А вот тебе надо выбираться, и побыстрее. Если начнут искать, высокую блондинку будет найти здесь не так трудно… - Хорошо… - так же глухо, как и в первый раз согласилась она. Он прошел в комнату. Сел на диван. Прикрыл глаза. «Завтра! Завтра все это закончится!» - Лен, - позвал он, - тебе поспать надо. Я диван разложу. Она появилась неожиданно, застыла в дверях с горящими глазами. - А тебе не надо? – почему-то полукриком задала она вопрос - И мне надо… - Степнов пристально посмотрел в ее глаза, давя решительностью и твердостью. В его взгляде Ленка увидела единственный ответ на все свои возможные вопросы и доводы – «нет». Она только утвердительно качнула головой. Лежа на одном диване на пионерском расстоянии, спина к спине, и усердно делая вид, что спит, каждый из них обдумывал события прошедших нескольких дней. Кулемина до крови искусала внутреннюю сторону губы, в отчаянной попытке не зареветь в голос. Степнов до боли в мышцах сжимал кулаки, только бы не повернуться и не прижать ее к себе. Солнце уже садилось. На смену дню необратимо шла ночь. Аэропорт Грозного, как всегда, жил своей собственной жизнью. Улетающие, прилетающие, провожающие, встречающие. Она стояла в углу и нервно курила. Кепка на голове не скрывала светлых прядей, выпадающих из-под нее. Она так же, как и в день прилета, привлекала к себе внимание. Только взгляды проходящих южных мужчин не трогали, непонятные слова не достигали цели. Она смотрела лишь на человека у билетной кассы. Всматривалась в его мускулистую спину, сильные руки, лежащие на стойке, темные кудрявые волосы. Кулемина бросила недокуренную четвертую сигарету в урну. Все. Бессмысленно это, дальше может быть только рак. Она видела, как он отошел от кассы и направился к ней. - Самолет через пятьдесят минут, - он протянул ей билет. Лена только качнула головой в знак согласия, принимая протянутую бумажку. Рука несмело коснулась его большой, немного шершавой руки. Голубые и зеленые глаза встретились, стараясь запомнить глубину друг друга. - Пойдем, еще регистрация… - прерывая зрительный контакт, выдавил он из себя. Уже хотел повернуться, но ее теплая ладонь сжалась на его запястье. - Подожди, пожалуйста… - порывисто выпалила она. Степнов повернулся к ней, посмотрел на ее нерешительное лицо. Ничего не стал говорить, давая ей время собраться. - Я просто… - набрала в легкие побольше воздуха, - Я просто хотела сказать «спасибо». Кулемина подняла опущенные глаза, всматриваясь в его задумчивое лицо. «Пятьдесят минут… Как это, оказывается, мало… Нужно столько всего сказать, а сил нет. И времени нет, чтобы собраться…» - Не за что, - он смотрел куда-то вдаль. - Есть за что! – быстро ответила она, - Я бы без тебя пропала… - «я и так пропала…» - Моя работы состояла в том, что бы ты вернулась в Москву невредимой. Я ее выполнил, - все тот же взгляд в сторону. - Конечно… Он подхватил ее сумку, стоящую рядом с Ленкой. - Пойдем, а то на самолет опоздаешь! Регистрация уже заканчивалась, скоро должна была начаться посадка. Он опустил ее багаж на ленту транспортера и повернулся к ней. - Ну что… - не нашелся что сказать. Слова будто застряли на пол пути. Все. Последние барьеры были сметены, ждать чего-то уже не было никаких сил. Она лишь прильнула всем телом к его широкой груди, обвивая руками шею. - Я тебя никогда не забуду, - прошептала ему в самое ухо. Так же быстро, как и обняла, разомкнула объятья и, достав документы из сумки на плече, подошла к стойке регистрации. «А я ошибся. Кажется, я тебя тоже…» Степнов уже пол часа стоял около огромного окна, выходящего на взлетно-посадочную полосу. Самолеты взлетали и садились, пассажиры всходили и спускались по трапу, грузчики загружали и разгружали багаж. Десятки самолетов, сотни машин техники, тысячи людей. А среди них сейчас брела одинокая фигура в кепке, низко склонив голову. Вот она медленно поднялась по ступенькам трапа и скрылась в недрах огромной крылатой машины. А он все не уходил, всматриваясь сквозь стекло на улицу. Вот самолет вырулил на старт и молниеносно начал разгоняться. Проводив его взглядом до тех пор, пока он не стал похож не маленькую точку в небе, Виктор отлепился от окна. «Вот теперь точно все…». В самолете разрешили свободную посадку. Лена по инерции двинулась в хвост, в самый конец. Села и отвернулась к окну, прикрыв глаза. Как во сне перенесла взлет, а когда самолет, набрав положенную ему высоту, полетел ровно, просто тихо заплакала. Она безумно хотела домой, но, покидая этот город, чувствовала, что оставляет здесь что-то очень важное. Жизненно важное. Проревев весь полет, наконец, сошла по трапу на московскую землю, прошла все нужные процедуры и застыла в зале прилета с сумкой наперевес. Она вполне могла отправиться домой. Кулемина приехала на день раньше, к тому же после командировки у нее был выходной. Только оставаться одной в замкнутом пространстве квартиры было равносильно самоубийству. Своеобразным жестом взвесим багаж на руке, направилась к выходу и поймала такси. В редакции все было, как обычно. Несколько человек за столами готовили материал к новому номеру газеты, кто-то пил чай, кто-то тихо переговаривался. Войдя, она лишь слабо кивнула присутствующим в знак приветствия и сразу же направилась в кабинет главного редактора. Махновский сидел за своим столом, изучая макеты страниц. - Здравствуйте, Сергей Леонидович, - тихо произнесла она, притворяя дверь. Он вопросительно приподнял голову. - Кулемина? – в этом простом слове собралось все недоумение и негодование, на которые вообще был способен непробиваемый главный редактор. - Да, я… - она несмело прошла к гостевому креслу и, поставив сумку рядом, спокойно села. - Я все знаю, Лен, - он отложил материалы на стол и посмотрел на нее мягкий взглядом, - Мы сегодня утром получили диктофон. Я очень рад, что с тобой ничего не случилось! Ленка даже взглядом не повела. Она была неестественно бледна и уставшая. - Хорошего, значит, мы проводника подобрали, раз смог тебя из такого вытащить! – подбадривающе проговорил Сергей Леонидович. - Да… хорошего, - она закусила вмиг предательски затрясшуюся губу, - хорошего… - Слушай, ты, конечно, не обижайся, но выглядишь ты не лучшим образом, - протянул он, но, вмиг одумавшись, поправился, - что и неудивительно после всего произошедшего! Она устало опустила глаза. - Да, страшно было…. - А что ты сюда прикатила-то? – он развел руки в непонимающем жесте, - Ехала бы домой… - Нет! – громко и быстро выпалила Лена. Чересчур быстро. - Лен, что-то не так? – Махновский осторожно подался вперед. - Что вы, Сергей Леонидович? Что может быть не так? – вяло улыбнувшись, потерла рукой глаза, пытаясь прогнать усталость. - Езжай домой, - мягко, по-отечески, сказал главный редактор. - Нет, я бы хотела начать работу над материалом. - Лен, отдыхай. Материал подготовит другой человек, а подпишем твоим именем, - найдя подходящее, как ему казалось, решение, он лучезарно улыбнулся. - Нет, я хочу сама, - твердо ответила она, - где диктофон? Она прошла к своему рабочему месту, бросила сумку под стол и включила компьютер. Свела запись на компьютер и замерла в нерешительности. Вставила бусины наушников в уши, поставила последние несколько минут записи и вся обратилась в слух. Вот раздается первая очередь выстрелов, вот какие-то шорохи – это он подползает к ней и сгребает с пня. Шуршание кустов и тяжелое дыхание бега. Запись оборвалась. Прикрыв глаза, снова открутила на то место, откуда начала слушать, и нажала на Play.
Jlисёl-lok: Эпилог Прошло шесть недель с того момента, как Елена Кулемина взошла по трапу самолета, который унес ее домой. Туда, где она привыкла, где ей легче, где ее понимают и ждут. Ровно шесть недель Ленка Кулемина была, как неживая. Ходила с низко опущенной головой, говорила только тогда, когда ей было очень нужно, вообще изменилась. С головой окунувшись в работу, даже забывала прерваться на обед. Махновский ходил мрачнее тучи по редакции. Не то, чтобы он переживал и волновался за каждого своего сотрудника, как за родного, но Лена была особенной девочкой. Очень перспективной и многообещающей. А тут, неизвестно откуда взявшаяся апатия… Он лично настоял, чтобы она взяла недельный отпуск и поехала куда-нибудь отдохнуть. Лена молча согласилась. Спорить и доказывать, какой ты незаменимый сотрудник - дело неблагодарное. Только вот покидать Москву не было ни сил, ни желания. Хотелось просто залезть под одеяло с головой и так и пролежать всю неделю. На третий день своего «лежания» Кулемина вдруг проснулась от какого-то непонятного ощущения. Открыла глаза, подождала с минуту. Ощущение не проходило. Какой-то дискомфорт не давал снова погрузиться в сон. Свесив ноги с кровати, босиком прошла на кухню. Застыв дверях, покачнулась и судорожно начала искать рукой косяк, чтобы не упасть. - Как ты вошел? – спросонья голос был хриплый и чужой. - Я могу открыть любые двери, - мужчина, сидевший на стуле и мирно пивший чай, ехидно подмигнул ей и скривил губы в легкой усмешке. - Как ты нашел меня? – Кулемина даже головой встряхнула, пытаясь прогнать навязчивое видение. - Адрес дали в твоей редакции. Кстати, симпатичная пижамка, - Виктор улыбнулся во все тридцать два и приподнял обе брови. Лена прошла к столу и села напротив Степнова. - Зачем ты приехал? – голос чуть не сорвался, и только неимоверными усилиями воли ей удалось обуздать чувства. Виктор вмиг стал серьезным, а лицо каким-то одновременно мрачным и задумчивым. - Хотел тебя увидеть… - Увидел? - Увидел… Две пары глаз уставились друг на друга. Первой не выдержала она и отвернулась, как будто в поисках чашки. - Я… - он явно хотел что-то сказать, но мялся, не решаясь, - Мне просто плохо без тебя… Она подняла глаза, встречаясь с мягким, теплым, голубым взглядом. - Витя… - сама испугалась такой своей наглости. Он же просил… Боязливо украдкой заглянула в его лицо. Думала, сейчас что-нибудь скажет. Он только улыбнулся одними губами. - Я тут подумал… Если ты еще не нашла себе никакого московского олуха с карандашом между ног… - не успел закончить, как Ленка пулей встала со стула и, резко развернувшись, начала говорить. - Если ты приехал, чтоб оскорблять меня, можешь убираться обратно в свой Грозный! – ее глаза пылали, тело напоминало натянутую струну. Степнов поднялся следом. Подошел близко-близко, коснулся губами скулы и начал продвигаться дальше к виску. - Я приехал, чтобы любить тебя… - шепот в самое ухо. - Нежно? – улыбнулась она одними губами. - Нежно… Его голос стал как будто более сочным. Ленка сглотнула от нетерпения и сама уже потянулась к его губам. Лежа на ее двуспальной кровати, которая все это время была такой пустой и холодной, чувствовала сильные руки, которые обнимали крепко и нежно. - Кулемина, а ты ведь первая женщина, за которой я пошел… - зарываясь носом в теплое местечко между шеей и подбородком, сказал он. - Рада, что я хоть в чем-то первая. Люблю быть первой, - лукаво улыбнулась Ленка. - Только я пошел, бросив все… - он оторвался от нее, нависая над лицом и серьезно смотря в глаза. - И? – она согласится на любые его условия. - Больше никаких опасных командировок. Спокойная и безопасная работа в офисе, - Виктор ждал ее реакции, боясь оторвать взгляда. - Как скажешь… - серьезно ответила она, притягивая его за плечи.
AnyaNuta: Автор: ntnext Название: Под прикрытием. Рейтинг: R Пейринг: КВМ Жанр: Action, Angst, Romance, POV Статус: окончен На базу мы добрались, когда уже стемнело. Выйдя из автобуса, я подхватила свою сумку, которую кто-то успел уже вытащить из багажного отделения. Мы выстроились в шеренгу, ловя каждое слово человека, который объяснял нехитрые правила поведения в учебном центре. Нас завели в огромный зал, заставленный стульями с откидными столиками. «Класс», - пронеслось у меня в голове. Заняв места в свободном порядке, каждый из нас застыл в ожидании дальнейших событий. Все тот же человек в темно-синей форме встал на возвышение и приготовился говорить. - Господа, - он обвел собравшуюся аудиторию взглядом и, выцепив нескольких представительниц женского пола, тут же поправился, - и дамы! Вы приложили много усилий, чтобы попасть сюда. Но все это – ничто по сравнению с тем, что вам предстоит здесь! Агент под прикрытием – это не работа! Это призвание, образ жизни, называйте, как хотите. Это ваше новое «я». И развитием этой новой сущности займется ваш куратор. Позвольте представить, Степнов Виктор Михайлович. Я только сейчас заметила, что у стены кто-то стоит. И то только потому, что этот кто-то отлепился от нее и направился к оратору. К мужчине в форме подошел второй, в черном костюме и черной же рубашке. Я сидела, пытаясь закрыть свой рот, который, вдруг, невольно открылся, роняя мою челюсть. Не то чтобы я никогда мужчин не видела. Но таких точно никогда. Ему безумно шел черный цвет. Голубые глаза даже издалека привлекали внимание. Резкие черты лица выглядели совсем не отталкивающе. Наоборот, он как-то сразу же располагал к себе. Кудрявые, аккуратно подстриженные темные волосы. Руки… У меня дыхание перехватило. Для меня руки – основообразующее! Причем, для любого пола. У самой у меня руки не очень. Но я стараюсь! Ногти всегда аккуратно подстрижены, форма подходит именно под мои пальцы. В общем, смотрится вполне даже ничего. Особого внимания не привлекает, но и не отталкивает. А его руки… Большие, мужские, с длинными пальцами, смуглые… Я дернула плечами, пытаясь избавиться от внезапно накатившего наваждения. Только удалось мне это ненадолго, потому что когда он начал говорить, мой рот снова открылся. - Коллеги! – он улыбнулся, и эта белозубая улыбка заставила меня плотнее вжаться в кресло. - Я думаю, что имею полное право называть вас так. Здесь собрались лучшие. Наша задача – отобрать лучших из лучших! Ближайшие месяцы вы проведете здесь. Это место называется Улей. Но только самые трудолюбивые, самые способные и самые талантливые смогут занять свою сотку. Уйти можно в любой момент! Для тех, кто не справится, мы подберем тихое место в офисе Компании. Не в наших правилах разбрасываться людьми. Если вы сейчас сидите здесь – вы уже не безнадежны, это нужно помнить! Он прервался, наблюдая за реакцией зала. Повисла полная тишина, никто не говорил, только молча переглядывались. - Итак, - продолжил наш новый инструктор, - завтра ровно в восемь я буду ждать вас у входа в Улей. Постарайтесь как следует отдохнуть и выспаться, - он перевел взгляд на кучку ребят, сидевших в противоположном конце зала от меня, которые, услышав о свободной вечере, начали что-то живо обсуждать. - Я настоятельно советую вам не устраивать посиделок. Завтра будет сложный день. Он закончил и, цепляя лица сидящих пытливым взглядом, покинул зал. Я сидела, боясь сделать вдох. В голове билась только одна мысль: «Я должна попасть с число лучших. Должна!» Так и не ответив на свой немой вопрос, почему я должна это сделать, поднялась и, повесив сумку на плечо, поплелась за мужчиной в синем, который должен был распределить нас по комнатам.
AnyaNuta: Лежа в полуторной кровати в маленькой комнатке, которую мне отвели, я думала, как же я докатилась до такой жизни. Мои родители уехали, когда мне было десять. Они врачи, пытающиеся спасти мир от разных смертельных вирусов. Я всегда ими очень гордилась. Так же сильно, как и скучала. Меня оставили на попечение деда, который любил и опекал меня. Ровно до совершеннолетия. Дед, обладая чувством юмора, свойственным только писателям-фантастам, которым он и являлся, преподнес мне на совершеннолетие поистине королевский подарок – полную свободу. Это я сейчас могу спокойно говорить об этом и шутить, а тогда, было не до смеха. Дед попросту умер от очередного инфаркта. Я думала, что с ума сойду от горя, но наотрез отказалась уехать к родителям в Данию - их очередное место работы. В школьные годы я всегда дружила со спортом. Ну да, я немного скромничаю. Я была лучшей спортсменкой школы, и одной из лучших в районе. Это-то и сыграло решающую роль в выборе моей будущей профессии. Лидерские качества, (я всегда привыкла побеждать), помноженные на спортивную выдержку и спокойствие, дали свои плоды. Я полностью владела своими эмоциями. Ну, по крайней мере, так я думала до сегодняшнего дня. В общем, повинуясь романтическому настрою, созданному огромным количеством блокбастеров, которые я смотрела просто, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей о деде, подала документы в Академию ФСБ. И опять же сказался мой спортивный характер. Я не только поступила, но еще и закончила четвертый курс с одним из лучших результатов на факультете. А потом я узнала о наборе в специальную школу. Школу тайных агентов, работающих под прикрытием. И загорелась. Вот это была настоящая жизнь! С тайнами, погонями, переодеваниями и слежками. То, о чем я мечтала всю жизнь! Ректор Академии ФСБ помог отправить заявку на участие в отборе, приложив к ней прекрасные рекомендации. И как же такой золотой девочке могли отказать? Правильно, никак! А дальше, сплошные тесты и проверки. Вычисление коэффициента IQ, на котором прямо из зала домой отправили порядка десятка претендентов, проверка физической подготовки, на которой срезались самые слабые, и, наконец, психологические тесты. Естественно, я везде была одной из лучших! На голову свою я никогда не жаловалась, с силой и ловкостью тоже все было в порядке, а психология – мой конек. Так я здесь и оказалась. Еще в автобусе по дороге сюда, старалась держаться в стороне и наблюдать. Ребята знакомились, шутили, улыбались немногочисленным девушкам. Мне тоже перепала пара-тройка слащавых улыбочек. Правда, меня они мало трогали. Меня вообще вся эта лабуда с чувствами и влюбленностями не колышет! Применительно ли к этому слову прошедшее время – вот вопрос, на который я сейчас пыталась найти ответ. Только он никак не находился. Я перевернулась на правый бок и протяжно застонала. Сон никак не шел, а время уже три ночи. М-да, кому не спится в ночь глухую? Правильно, мне! Прикрыла глаза, планируя воспользоваться проверенным способом подсчета овец. Только вместо череды кудрявых зверушек возник совсем другой кудрявый. Высокий, красивый, с нереально притягательным голосом и до умопомрачения голубыми глазами. Вот что со мной такое? Жила до двадцати двух лет, не замечая никого вокруг, а тут на тебе, получите – распишитесь… Снова закрыла глаза, внутренне пытаясь смириться с новый изображением, которое рисовало мое воображение, как вдруг раздался оглушительный вой сирены. Я села на кровати, пытаясь собраться с мыслями. Встряхнула головой, натянула штаны и майку и выбежала в коридор, который уже был заполнен ошарашенными новобранцами. На выходе из спального корпуса стоял наш инструктор. Он уже переоделся и теперь был в камуфляжных штанах, черной, обтягивающей крепкое тело футболке и армейских ботинках на грубой подошве. На шее на длинном шнурке висел свисток. Я невольно улыбнулась, представив его отдающего команды по трели этой штуковины. - Ну что, сони, - обратился он к толпе снующих по коридору, - устроим небольшую пробежку? Через пять минут жду у входа в корпус. И без опозданий! – последняя фраза была сказана уже серьезно, практически металлическим голосом. Я еще какое-то время разглядывала закрывшуюся дверь, а потом метнулась в свою комнату. Быстро выудив из еще неразобранной сумки удобные спортивные штаны и майку, сняла старые вещи и влезла в только что приготовленные. Поежившись от пробежавшего по коже холодка, решила все-таки накинуть и спортивную кофту. Так же быстро я напялила и стоявшие под кроватью кроссовки. Кинув быстрый взгляд на часы, на которых светящиеся циферки показывали четыре пятнадцать утра, я молнией вылетела в коридор и, пробежав его, ударяясь о плечи таких же бегущий, добралась до двери наружу. Перед входом в спальный корпус ожидал открытый армейский джип, в котором и стоял Степнов. В его руке был зажат громкоговоритель, и я смогла на некоторое время задержать взгляд на фалангах смуглых пальцев. Мы выстроились в ряд из двадцати с небольшим человек. Девчонок было четверо, все примерно моего возраста. Степнов удовлетворенно обвел всех взглядом, посмотрев на часы, улыбнулся. Все на месте, никто не опоздал. - Ну что же, - сказал он в громкоговоритель, и его голос, усиленный в несколько раз, ворвался в мои уши. Некоторые, еще не проснувшись, поморщились. А я еле сдержала радостную улыбку, - надо бы размяться… По моей команде бег на пять километров. Бежим строго за машиной, не срезая и не сходя с дороги. Вопросы есть? – повысил он голос. - Никак нет! – отозвалась стройная шеренга. Да, это немного напоминало армию, только во сто раз круче. Здесь обучат всему! Абсолютно всему. А с таким учителем… Я уже начала сожалеть, что когда-нибудь придется отсюда выпускаться. - Ребята! – голос инструктора снова пронзил ночь, перебиваемый шумом заработавшего мотора джипа. – Побежали! И понеслось… первые километра два все бежали более менее ровно. А дальше… Кто в лес, кто по дрова. Я держалась двух ребят, бежавший впереди всех. Зацепилась за них и просто старалась не отстать. Так легче, когда ориентируешься на других, а не на себя. Экономишь силы, которые можно будет потратить на финиш. В принципе, пять километров для меня – это не много. И бежим мы не на скорость. Но у меня цель – стать одной из лучших, поэтому нужно стараться. Уже начинало рассветать. Я пыталась не отвлекаться на ехавший впереди автомобиль, поэтому слышала только раскатистый голос в громкоговорителе, подбадривающей и подгоняющий остальных ребят. Неожиданно, джип прибавил скорость и остановился метрах в трехсот от нас. Значит, конец забега. Я, все в той же компании, добралась до автомобиля и начала прохаживаться взад-вперед, восстанавливая дыхание. - Молодцы, ребята! – наш инструктор выпрыгнул из кабины машины и похлопал одного из парней по плечу. Затем, перевел взгляд на меня. Я вмиг остановилась. – Надо же! – на его губах заиграла улыбка. – Приятно видеть девушек в хорошей спортивной форме. Я ему даже не успела послать ответную улыбку, как он уже отвернулся и побежал вперед подгонять отставших. Нехватка кислорода вмиг сказалась, и я начала судорожно хватать ртом воздух. Снова начала ходить, набирая полные легкие воздуха. Изредка бросала взгляд в сторону дороги, по которой все еще кто-то бежал. Лица сливались, голоса путались. Я могла точно отличить лишь один голос и одну фигуру – Степнова Виктора Михайловича – нашего инструктора. Моего инструктора…
AnyaNuta: Как ни странно, здесь все было продуманно до мелочей. Когда все, наконец, добрались до финиша, мы под руководством нашего инструктора, который снова залез в кабину джипа, побрели в Улей. Я думала, что нам пилить и пилить. Пятикилометровый марафон должен был забросить нас далеко от базы. Мои чаяния, к счастью, не оправдались. За первым же поворотом замаячили знакомые постройки. Нас завели в очередной большой зал. Интересно, сколько их здесь? Несколько столов на пять-шесть человек. По стенке – один длинный стол, на котором стояли многочисленные блюда и котелки. Еда… Только сейчас я поняла, что безумно голодна. Не ела со вчерашнего дня! Я оглянулась. Похоже, я не одинока в своей мысли. - Ну, что стоим, - Степнов, который стоял посередине комнаты, приподнял левую бровь, - Налетай! Ну, короче, мы последовали приказу. Налетели так, что я еще удивляюсь, как стол цел остался. Набрав еду в тарелку, я, нацепив самую лучезарную улыбку на лицо, обернулась. Улыбка тут же сошла. По придуманному мною плану, я должна была сесть рядом с нашим инструктором. Нет, соблазнять его в планах моих не было, да и не умею я этого. И говорить с ним тоже не хотелось. Вернее, я не была уверена, что мой голос будет меня слушаться. Я просто хотела побыть с ним рядом и как следует, вблизи, рассмотреть его. Только вот плану моему суждено было остаться планом. Рядом с моим инструктором, наряду с тремя парнями, сидела девушка. Маленькая, темненькая и… очень красивая. Я перевела взгляд на Виктора Михайловича. Он слушал, как лепетала девица, и мило улыбался, обнажая белые зубы. Я потупила взгляд и поплелась к первому попавшемуся столику со свободными местами. Абсолютно не зная эту новую меня, ну эту, неподконтрольную, я специально села спиной к весело болтающей парочке. И то меня буквально душили порывы повернуться и посмотреть, что же происходит. Я представила саму себя, сидящей и метающей ядовитые молнии в их сторону. Нет, определенно не мой стиль! Скривившись от нерадостных мыслей, принялась за еду, почему-то не чувствуя вкуса. Я усердно пережевывала очередной бутерброд, когда услышала его голос. - Народ, сейчас свободное время. Можете идти и досыпать, можете просто осмотреться. Ровно в пять я буду ждать вас в зале, где собирались вчера. Я даже не повернулась, чтобы посмотреть на него. К чему все это? Мне достаточно показать один раз. Во мне клокотала обида и злость. Это во мне! В той, которая всегда спокойна, как бегемот, греющийся на солнце! Решив, что не стоить экспериментировать и смотреть, куда это все может завести, подошла к стене, на которой висел план базы. Естественно, ежу понятно, что этот план достаточно схематичный и поверхностный. Но я не за тайнами гоняться собралась. Выцепив глазами то, что мне было нужно, я пошла в свою комнату. Взяла полотенце, скинула кофту и так, как была – в штанах и майке, поплелась в спортзал. Спорт мне всегда помогал. Он взрастил во мне дух соперничества и выдержку. Сейчас я надеялась, что он поможет мне избавиться и от незнакомого для меня чувства. Тренажеры были новыми, а помещение просторное и прохладное. Как раз то, что надо. Оглядев все, что находилось в зале, остановила свой взгляд на огромной груше, подвешенной к потолку. Вот это то, что доктор прописал! Я осмотрелась еще раз. У входа стоял огромный шкаф, к которому-то я и двинулась. Порывшись с минуту, я нашла то, что искала. Повязки на кисти получились немного туговатыми, но это было ничего. Подойдя к груше, я начала наносить сильные удары, пытаясь ни о чем не думать и не чувствовать. Через какое-то время, когда мое лицо уже начал заливать солоноватый пот, у меня даже начало получаться. И, наверное, я бы сумела до конца стравиться с эмоциями, если бы не услышала за спиной знакомый глубокий голос. - Неплохой удар! Я оторвалась от груши, которую до этого с остервенением дубасила, и развернулась. Передо мной, всего в нескольких шагах от меня стоял мой инструктор. Вернее, инструктор нашей группы. Я вопросительно взглянула на него, вытирая пот со лба о предплечье. - Все улеглись спать, а ты тут… - он подошел к скамейке, взял мое полотенце и двинулся обратно ко мне, протягивая мне его. - И что? – неприветливо отозвалась я, забирая полотенце и промакивая лицо и плечи. Видок у меня был, наверное, еще тот. Майку можно было выжимать! - Просто странно…, - он пожал плечами. – Ты сегодня хорошо бежала. - Спасибо, - как можно более безразличнее сказала я, стараясь не смотреть на него. - Как тебя зовут? – спросил он после небольшой паузы. - Лена, - на выдохе отозвалась я. Мне хотелось уйти отсюда. От него. - Кулемина? – он посмотрел на меня, а когда я кивнула в ответ, ненадолго задумался. – Елена Кулмина, 22 года, студентка, перешла на пятый курс Академии ФСБ. Живет одна. Не замужем. Родители – врачи. Постоянного места проживания нет. Часто переезжают в пределах Европы и Африки, - он снова ненадолго задумался. – Ах да, забыл, была лучшей спортсменкой школы. Я стояла в полной прострации. Понятное дело, что у педсостава есть наши личные дела, но чтобы до такой степени, и наизусть… - Это вы про каждого из двадцати с лишним так можете? – подняла я глаза и спросила с издевкой в голосе. - Ну, в большей или меньшей степени… Его уклончивость меня только раззадорила. - А вот то, что было сейчас, это какая степень? - БОльшая, - он обезоруживающе улыбнулся. – Всегда стараюсь узнать как можно больше об интересных людях! Я стояла, по-моему, даже не дыша. Но следующая фраза просто добила меня окончательно. - Ну что, лучшая спортсменка школы, может, потренируемся вместе? – его голубые глаза смеялись, белые зубы, казалось, отражают все блики скудного освещения. Я судорожно облизнула вмиг пересохшие губы и, выпалив на одном дыхании «Нет, я уже закончила», выбежала из зала сломя голову. В свою комнату, подальше от этого места. Подальше от своего инструктора. Да, забыла сказать, он снова мой.
AnyaNuta: Я буквально ворвалась в свою комнату, плотно прикрыла дверь и прижалась к ней спиной, как будто за мной кто-то гнался. Абсолютно не понимая, что со мной, я бросила взгляд на часы. Одиннадцать. Еще только одиннадцать, а сбор назначен на пять. Еще есть целых шесть часов, чтобы собраться и успокоиться. Я поплелась в ванну. Хотелось смыть пот и воспоминания. Быстро стянув липкую одежду, я бросила ее в корзину для белья, которая стояла в самом углу, а сама легла в ванну, включив воду. По мере заполнения, вода все больше окутывала мое тело, а дыхание становилось все ровнее. Я сама не могла понять, что со мной. Моя реакция, и во время завтрака, и в зале, буквально никак не вязалась с обычной жизнью. Я специально не хотела признавать, что та жизнь стала прошлой. Не хотела потому, что не могла понять, как один человек, с которым-то и успела переброситься всего парой фраз, сумел так круто изменить меня. Прикрыв глаза, постаралась вообще ни о чем не думать. Получалось, честно, не очень. Но, я дотошная. Найдя глазами мочалку, которую все-таки успела достать из сумки, и воспользовавшись гелем, который услужливо предоставили организаторы данного курса, я с остервенением стала намыливаться, оставляя на коже красные следы. Так продолжалась минут десять, пока болезненные ощущения не прошибли голову. Снова включила воду и смыла в себя все мыльные разводы. Голова немного просветлела, но вместе с просветлением пришла потребность немного поспать. Обернувшись полотенцем, я вышла из ванной и прям так, как была, залезла под одеяло. Часы показывали без двадцати двенадцать. Выставила будильник на четыре и положила телефон радом с подушкой на край кровати. Часа как раз должно хватить, чтобы привести волосы в порядок. Вообще, люблю спать с непросушенной головой. Чувствуется какая-то свежесть и легкость. Прикрыв глаза, я вмиг погрузилась в сон. Как ни странно, никакие кудрявые красавцы даже и не думали атаковать мое сознание. Я просто провалилась в темноту. Открыв глаза, просто со вкусом потянулась, как кошка. Мои глаза уперлись в светящиеся цифры. Зажмурившись, я тряхнула головой, в тщетной попытке прогнать наваждение. Цифры не поменялись. Без трех минут пять… Я судорожно подскочила с кровати, попутно пытаясь вспомнить, звенел ли будильник. Утешение не пришло. Будильник действительно звенел, и я даже помню, как выключала его с мыслью «Еще пять минут…». Вот тебе и пять минут! Натянула первые попавшиеся под руку вещи. Джинсы, в которых приехала сюда, и легкую футболку нежного персикового цвета. Подбежала к зеркалу и презрительно посмотрела на отражение. На голове черти что, одевать белье не было времени, поэтому небольшая, но упругая грудь находилась в свободном падении. Нет, вообще, я часто хожу без лифчика, благо, фигура позволяет, но только не с этой футболкой. Мягкий цвет в совокупности с тянущейся тканью позволял всем моим достоинствам демонстрировать себя, практически не скрываясь. Представив, что бы я подумала о себе, если бы была парнем, недовольно скривилась и показала средний палец своему отражению. Времени совсем не было… До нужного зала я добралась с опозданием в две минуты. Робко открыв дверь, я, заливаясь краской смущения от своей непозволительной выходки и еще более непозволительного внешнего вида, спросила чуть слышно. - Можно? – это было единственное, на что меня хватило в тот момент. Степнов перевел на меня взгляд, обезоруживающе улыбнулся и задал, как мне казалось, подготовленный заранее вопрос. - А разве лучшие спортсменки школы не дружат с дисциплиной? – я думала, что он меня глазами будет пожирать, как же, как делали все остальные представители мужской половины человечества, собравшиеся с этой комнате, но он только окинул меня легким взглядом и задержался на лице. - Извините, - мой голос стал еще тише. Да, я привыкла быть первой, но я не привыкла быть в центре внимания. – Этого больше не повторится. - Надеюсь, - легкий кивок головы, - Ну, а раз Елена заставила нас всех ждать, - обратился он уже к аудитории, - пожалуй, с нее-то мы и начнем! Стоя еще в дверях, меня пронзило полное оцепенение. Я уже говорила, что не люблю быть в центре внимания? Степнов выжидательно стоял около стула посередине небольшого возвышения, взмахом руки приглашая меня пройти и сесть. Я попыталась унять бешенное сердцебиение и расправила плечи, отчего все выпуклости моего тела стали еще более заметными. Придав своему лицу как можно более беззаботный вид, уверенной походкой прошла мимо сидящих на стульях ребят. Я старалась не замечать подмигиваний, взлетающий вверх бровей и тихих комментариев относительно моей фигуры. Подойдя к стулу я, не глядя на стоящего рядом инструктора, присела. Обвела глазами зал. М-да, этим ребятам только в порно сниматься! На меня смотрели двадцать пар вожделеющих глаз. И хотя, я прекрасно понимала, что завтра буду для них опять всего лишь девчонкой в джинсах, и никто даже и не вспомнит о сегодняшнем моем дефиле, мне было неприятно. И стыдно. Мнение этих молокососов меня не особо-то и трогало, а вот перспектива того, что Степнов может подумать, что вырядилась я так специально, не очень радовала. Вернее, совсем не радовала. Не могу точно сказать, сколько продолжалась немая сцена. Я была занята лишь одним делом – пыталась не покраснеть. Наконец, Степнов прошел в конец зала, сел на свободный стул и начал говорить. - Итак! – все двадцать с лишним голов повернулись к нему. Ну, я-то и так на него смотрела, поэтому даже не шевельнулась. – Сейчас мы все попробуем потренироваться в искусстве вранья. Я посмотрю, как вы это умеете, и умеете ли вообще, а потом объясню, что нужно делать, чтобы никто не смог отличить вашу неправду от правды. Он сделал небольшую пауза и перевел взгляд на меня. - Лен, тебе будут задавать вопросы, а ты должна отвечать на них только неправду. Поняла? – он кивнул головой, как бы в дополнение к своему вопросу. Я молча кивнула в ответ. – Только одно условие. Никаких интимных подробностей не выспрашиваем. Пока. И… Последующие сорок минут я провела, пытаясь изощренно обмануть целую аудиторию людей, прекрасно знающих, что я вру. В принципе, местами было даже забавно. Когда меня, наконец, отпустили и мое место занял молодой человек с густыми черными бровями, которого, по-моему, звали Сергей, я устало подошла к стулу и села, чувствуя себя как выжатый лимон. Ребята забавлялись, придумывали все новые и новые вопросы, а у меня в голове была звенящая пустота. На том стуле побывало еще человека четыре, после чего Виктор Михайлович разрешил нам уйти. Я плохо воспринимала происходящее, мысли путались, а в глазах стол туман. Только после того, как услышала голос моего инструктора, который обращается непосредственно ко мне, я подняла глаза, поняв, что зал уже пуст. - Лена, что-то случилось? – он присел на стул напротив меня и посмотрел в глаза. - Я не знаю, - слабо ответила я. Голос не слушался и срывался. – Как-то странно себя чувствую. - Это из-за стресса. Ночью спала, наверно, плохо, потом бег, теперь это… Ты, я смотрю, привыкла выкладываться по полной! Если бы я не знал, что ты врешь, мог бы и поверить. Неплохо для первого раза! – он улыбнулся одними губами. - Угу… - неопределенно промычала я. - Пойду я… - Не забудь, завтра подъем в восемь, - повторил он то, что сказал раньше всем, и что я не услышала. Я только кивнула в знак согласия и пошла к двери. - А фантаст – Кулемин твой дед, да? – окликнул он меня, когда я была уже в дверях. Я повернулась и взглянула на него. Вот зачем спрашивает? И так прекрасно знает! - Да, - коротко ответила я. - Классный писатель. Я в детстве зачитывался, - добродушно добавил он. - Это все? – нетерпеливо переспросила я. - Скучаешь по нему? – после некоторой паузы подал он голос. - Зачем вам это? – меня охватило непонятное чувство. Вообще не люблю, когда в душу лезут. А что бы он лез… - Ты понимаешь, что у тебя есть реальные шансы стать агентом. Настоящим, - Степнов поднялся и подошел чуть ближе, - А я твой инструктор и должен понимать тебя. Только ты закрываешься, - он приблизился еще, теперь нас разделяли какие-то сантиметры, - Ты можешь закрываться и дальше, я все равно тебя разгадаю. Но, лучше не будем тратить ни твое, ни мое время… - умело обогнув меня, он вышел в коридор, и я услышала, как стучат по полу подошвы его ботинок.
AnyaNuta: Следующие несколько дней я ходила, занималась и ела на автопилоте. Слова Степнова прочно засели в голову и, как бы я ни пыталась их оттуда вытянуть, никак не хотели покидать уже насиженное место. «Я все равно тебя разгадаю…», «Не стоить тратить время…». Каждый раз при воспоминании об этих словах меня охватывал панический ужас. Да не дай Бог ему это удастся! Наверное, окружающим было забавно наблюдать, как я с периодичность в несколько минут густо краснела, прятала глаза за длинной челкой и поджимала губы. Вот уже несколько дней Виктор Михайлович не проявлял ко мне никакого повышенного интереса. Я каждый раз бросала на него взгляды украдкой, опасаясь, что он изучающее разглядывает меня, выполняя свою угрозу. Но каждый раз я обнаруживала его глаза, скользящими по чему угодно, но только не по мне. Скажу честно, это вызывало смешанные чувства. С одной стороны, неописуемое облегчение. Я бы просто провалилась на месте, если бы он только начал догадываться о моем несколько особом отношении к нему. Но с другой стороны это безразличие кололо душу. Не сильно, но кололо. До занятий оставалось еще минут пятнадцать. Сегодня по плану была рукопашка. Это я любила. Это, как шампунь два в одном, - и мастерство оттачиваешь и от эмоций нехороший избавляешься. У нас уже была одна попытка провести урок рукопашного боя. Только он неожиданно прервался. Твое особо задиристых не поделили рыжую девочку из нашей группы, которая все это время ходила и стреляла глазами, причем в обе стороны. Вот стороны и решили разобраться между собой, не вмешивая ее. Глупая ситуация, конечно, получилась. А еще, я впервые увидела, как орет Степнов. А самое интересное, на следующий день ни одного из этой троицы на базе уже не наблюдалось. Так, нас осталось двадцать один. Я за глаза называла наш курс очком. Дождавшись, когда до урока оставалось десять минут, я вышла из своей комнаты, повесив на плечи большое махровое полотенце. Я зашла в зал и села, как и все, вокруг огромного ковра. Степнов появился через несколько минут, обвел нас взглядом и со словами «Приступим, коллеги» разбил нас на пары. По какому-то насмешливому проведению мне досталась та самая брюнетка, которая в первый наш полноценный день спутала мне все карты, сев за стол к моему инструктору. Не могу сказать, что я была на нее очень зла, но намек судьбы я поняла правильно, решив расквитаться за нанесенные душевные обиды. После команды «Начали» я одним движением перекинула девушку через спину и зависла над ней, когда она со звуком опустилась на мягкую поверхность ковра. Уловив на себе заинтригованный взгляд Виктора Михайловича я, сделав невинные глаза, отошла от девушки, позволяя ей встать. Сам Степнов даже не пытался драться с парнем, которому пары не хватило. Он стоял и наблюдал за процессом, хотя мне казалось, что все его внимание было обращено на нас. Ловко опустив брюнетку на лопатки еще раз, я краем уха услышала его спокойный голос. - Достаточно, - проговорил инструктор, обводя глазами зал. – Кулемина дерется с Примеровым, Егорова с Кузнецовой. Меня затопила волна негодования. Что он пытался этим добиться? Убрать от меня девчонку или проверить, смогу ли я завалить парня? Решив последовать примеру незабвенной Скарлетт, я отложила этот вопрос на неопределенное время. С Димкой Примеровым было интересно. Классный соперник, владеющий неплохой техникой и интересными приемами. Мы оба успели по несколько раз поползать по ковру, пока не услышали свисток, возвещающий нас о прекращении урока. - Молодцы, бойцы! – с радостной улыбкой на губах проговорил Степнов, - На сегодня всё, отдыхайте. Я пошла к своему полотенцу, накинула его на шею, попутно промакивая мокрое лицо. - А у тебя неплохой хук, Кулемина, - донесся до меня знакомый голос слева. Я обернулась, натыкаясь на задорные голубые глаза. - Угу, - в который раз промычала я. Мне вообще было легче общаться с ним междометиями. Вроде бы и отвечаю, но не слышно, как дрожит голос. - Только удар слева хромает. И пропускаешь часто с этой стороны. Я стояла в полном оцепенении. Безусловно, я и сама знала все свои минусы, и работала над ними, но чтобы так быстро все заметить… Да, не хотелось бы мне иметь его в качестве соперника… Не успела эта мысль промелькнуть в моем сознании, как он, будто заглянув в мою голову, ехидно проговорил. - Ты же не устала? Его глаза пылали азартом, губы изогнулись в улыбке победителя. Чего он хочет? - Нет, не очень… - пожала я плечами. - Может, продолжим? – он подмигнул мне. Моя голова закружилась, лицо вмиг вспыхнуло, а руки затряслись мелкой дрожью. Сделав глубокий вдох, я скороговоркой выдавила из себя. - Как-нибудь в другой раз… - и поспешно вышла из зала, надеясь, что он не заметил моего странного замешательства. Я еще недостаточно знакома со своим новым «я», чтобы драться с ним один на один. Я – победитель, поэтому избегаю заведомо проигрышных спаррингов.
AnyaNuta: Я честно думала, что такая реакция на мужчину, которого я вообще плохо знаю, вызвана нестандартностью ситуации. Плюс стресс, вот и выходит непонятно что. Сначала я думала, что это всего лишь временная реакция и потом это пройдет. Даже начала искать в нем недостатки. Только время шло, я здесь уже полтора месяца, но недостатки все никак не находились… Сколько раз я себе говорила, что идеальных людей не бывает. Может быть, и Степнов далеко не идеален. Для кого-то другого, но не для меня. Пора признаться самой себе, он мне нравится. Ну, он мне очень нравится… Ладно, неправда все это. Я только о нем и думаю! За время, проведенное в Улее нас многому успели научить. Искусству врать (признаюсь, иногда я оттачивала это умения на своих сокурсниках), уклоняться от слежки, драться (ну, это-то я и так умела). Кстати, о драках. После того случая мой инструктор еще пару раз предлагал мне остаться после занятий и позаниматься с ним. Только я каждый раз отказывалась, находя все новые и новые причины. По-моему, он сдался. Ладно, хоть в этом я выиграла, хотя радости это приносит немного. Ну, это все, конечно, хорошо, но вот сегодня я по-настоящему нервничала. Сегодня наше первое занятие вне базы. Так сказать, начинаем практиковаться в палевых условиях. Все условия давно были оговорены, инструктаж проведен еще вчера. Теперь главное – взять себя в руки и делать то, что я умею. Ах да, совсем забыла сказать. За полтора месяца наша группа понесла большие потери. Нас осталось девять. Семь парней и еще одна девочка. Милая такая шатеночка, которую звали Люда. Мою негласную соперницу – брюнетку отчислили, когда она завалила очередной интеллектуальный тест. Плохо, конечно, злорадствовать, но я была рада. И что немаловажно, я совсем не увидела разочарования или даже намека на грусть в глазах Виктора Михайловича. Только после этого меня начал терзать другой вопрос: а если срежусь я, он также будет провожать меня холодными глазами? Нас погрузили в неприметную газель, которая должна была отвезти нас в центр города. Да-да, кто бы мог подумать, что по главным улицам столицы могут разгуливать целых девять претендентов на звание тайного агента! Нас разделили на две группы. Одна – преследуемые, их задачей было не попасться, вторая – преследователи, ну, их задача была, соответственно, поймать. Я попала в первую группу. Так как нас опять было неравное количество, Степнов решил поставить Людку и Димку Примерова в пару. Они должны были скрываться. Мне вообще кажется, что Виктор Михайлович хочет сделать из них, так сказать, творческий тандем. Что же, флаг ему в руки, если ребята не возражают. Итак, старт был дан. Самым забавным, как оказалось, было проделывать все, не привлекая внимание обычных людей. В мою задачу входило добраться из пункта А в пункт Б и не быть схваченной. Если я это сделаю, я – победитель, если нет, то, как говорится, если и не финита ля комедия, то для себя я все равно лузер. Я шла по Тверской, буквально кожей чувствуя метрах в десяти от себя прожигающий взгляд Лешки Яковлева – моего преследователя. Вообще, Леха был способным малым, хватким таким. Кстати, только сейчас поняла, что он – самый неудобный партнер. В смысле, преследователь. Специально что ли Степнов так поставил? Наш маршрут тянулся от Тверской площади до станции метро Тверская. В принципе, идти прилично. Краем глаза я покосилась назад. Идет Леха, не отстает. В доли секунды обдумав, как мне тогда казалось, совершенно безумную идею, я забежала в дверь первого попавшегося на ходу бутика. Кинула взгляд назад. Леха стоял и дожидался меня на улице. Правильно, сказали не привлекать внимание, он и не привлекает. Молодец, послушный мальчик. С невинным видом подойдя к девушке на кассе, я спросила, где здесь второй выход. Ну и что, что она на меня как на идиотку посмотрела, это я переживу. Посмотрела-то посмотрела, а направление нужное указала. Три секунды позора, зато есть шанс улизнуть. Добравшись до двери через груду развешенных тряпок и разложенных по полочкам аксессуаров, я выбежала на Глинищевский переулок. Тоже улица довольно оживленная. По ней добралась до Большой Дмитровки и встала на край дороги, голосуя. Передо мной остановилась четвертая проезжающая машина. Я, изображая из себя Барби, с большими глазами всунула голову в кабину и попросила довезти меня до метро Тверская, а то я совсем запуталась. Ну да, мужик, да, с тобой мне легче быть просто блондинкой. Он, расплывшись в доброй улыбке, приглашающее кивнул. Я села, и машина тут же тронулась с места. Проехав по Дмитровке, мы свернули на Большой Путиновский переулок. Как же мужик был удивлен, когда я попросила остановить не у Тверской, а у Пушкинской. Ну а что поделать, девушки часто меняют свои решения. Я кинула ему две сотни и выпорхнула на улицу. М-да, похоже, во мне открылся новый талант – всех удивлять. Степнов посмотрел заинтересованно, когда моя белокурая голова вынырнула из толпы людей, только абсолютно не с той стороны, откуда он ждал. Да, я такая… Леха же приплелся, низко опустив голову. Не могу сказать, что он был удивлен, увидев меня уже в точке Б, скорее, он вообще был удивлен. Когда все подошли, Степнов решил сжалиться над нами бедными и разрешил распоряжаться концом вечера на свое усмотрение. Все тут же разбежались. Людка с Димкой куда-то пошли. Походу, у них действительно что-то есть, потому что Люда так вцепилась в Димкину руку, что даже клещами не оторвешь! Парни решили пойти в бар. Меня тоже приглашали, только я отказалась. Плохая перспектива провести вечер с сильно подвыпившими пацанами. Как-то вдруг, я и сама не заметила как, мы остались вдвоем с моим инструктором. Я уже хотела поддаться порыву и в очередной раз придумать какую-нибудь отговорку и сбежать, как услышала его голос. - Ты сегодня молодец! - я обернулась и встретилась с ним взглядом. Он стоял и легко улыбался. – Не думал, что ты уйдешь от Яковлева. - Ну, он просто сегодня не выспался, - попыталась отговориться от него я. Меня уже не бросало то в жар то в холод в его присутствии, но легкий дискомфорт все еще чувствовался. - Слушай… - начал он как-то не очень решительно, - что-то есть так хочется. Может, поедим? – его глаза смеялись. Я не знаю, что владело мной в тот момент. Может, чувство только что вырванной победы, может, какой-то непонятный даже мне кураж, но я одними губами тихо-тихо прошептала «Давайте». Учитывая свою прежнюю реакцию на любые предложения Степнова остаться тет-а-тет, это было уже смело. - Куда пойдем? Выбирай! – его улыбка стала шире и более открытой. Так… Мой мозг судорожно работал. Я еще не до конца осмыслила, что согласилась посидеть с ним где-то в уединенном месте. Стоп! А кто сказал об уединении? Где у нас больше всего народу? Я хитро улыбнулась. - В Макдональдс! – уверенно заявила я. - Куда? – казалось, его изумлению не было предела. Глаза расширились, рот скривился. Степнов, «она всех вечно удивляла, такая уж она была!» Когда первый шок и негодование прошли, я услышала раскатистый смех. На нас даже люди начали оборачиваться, а я все стояла, так же уверенно смотря на него, и ждала ответа. - Ну, ладно, в Макдональдс, так в Макдональдс. Пойдем, Кулемина!
AnyaNuta: До Пушкинской дошли пешком. Люблю гулять по вечерней Москве. Мы шли молча. Виктор Михайлович брел рядом, иногда задевая предплечьем мое плечо, когда какой-нибудь неосторожный прохожий ненароком толкал его или меня. Каждый раз при соприкосновении, даже таком легком, меня накрывала волна неизведанного доселе чувства. Моя голова, уже по привычке, была опущена, лицо перманентно заливал нездоровый румянец. А еще я немного ругала себя за то, что приняла его предложение. Мы дошли до Макдональдса. Ну, как я и думала, народу полно! Я огляделась по сторонам. То, что мы не сядем в знании – было ясно, как белый день. Вечер пятницы, что может быть лучше для прогулок и посиделок? Прилегающая площадь была заполнена народом. Я перевела взгляд дальше. Нет! Туда я точно не пойду. Там, вдали, скрытый от моих глаз густыми деревьями, находился памятник Грибоедову. Звучит, конечно, романтично - посидеть там вдвоем. И только немногие знают, что это местечко приглянулось представительницам сексуальных меньшинств. Я сама-то узнала об этом случайно. Просто однажды гуляла с двумя подругами, ну и забрели ненароком. На меня в моих вечных джинсах и с рваной стрижкой как-то сразу начали недвусмысленно поглядывать. Видать, за свою приняли… Мы вошли внутрь. Очередь была, мама дорогая. Ну, что делать? Встали… Я чувствовала себя весьма неловко. Степнов стоял и просто смотрел то на меня, то на людей рядом, ничего не говоря. Я тоже молчала. Вот так, вроде бы и вместе, а вроде бы и нет… Так и провели примерно пятнадцать минут, пока не подошла наша очередь. - Здравствуйте! Кушаете в зале или вам с собой? – отрапортовала маленькая прыщавая девушка в больших очках с крупными линзами. - Бодрый вечер, - на автомате произнесла я, - Будьте любезны с собой: чизбургер, шесть нагетсов с кисло-сладким соусом, колу-лайт ноль четыре безо льда и шоколадное мороженое, - это моя фраза. Заученная годами. – А Вы что будете? – отошла от кассы, уступая место моему инструктору. Степнов стоял немного в замешательстве. Пока я делала заказ, заметила, что он с интересом разглядывает таблички с меню. Вид у него был, как будто он чувствует себя не в своей тарелке. А где-нибудь в кафе я бы чувствовала себя так же. - Мне то же самое, что и девушке, только без мороженого, - наконец нашелся он. Прыщавый лупоглазик монотонным голосом повторила наш заказ и вынесла приговор Виктору Мхайловичу, который составил двести девяносто пять рублей. Пока девушка суетилась, собирая еду в бумажные пакеты, я заметила, как играет улыбка на лице моего спутника. Наконец, подхватив готовые кульки в руки, мы двинулись к выходу. - Что вы улыбаетесь? – спросила я, когда от Макдональдса осталась только крупная желтая буква, маячащая за нашими спинами, а мы двигались по аллее прямиком к памятнику Грибоедову. - Да так… Просто подумал, что ты очень удобная девушка, Кулемина! – уже не сдерживая смеха, произнес он. - Давайте сюда, - я указала на скамейку, с которой как раз поднималась очередная попавшаяся на нашем пути парочка, - Это как прикажете понимать? - Ну как же… - мы сели и начали разворачивать кульки с едой, - Ужин с тобой обошелся мне в без малого триста рублей. Не помню, когда такое было в последний раз, - и он отпил колы. - Ну, а что в этом плохого? – спросила я, тщательно пережевывая нагетс, щедро сдобренный соусом. - Ничего плохого, - протянул он, - Просто непривычно. Я не нашлась, что ответить. Да, признаться честно, не очень-то и хотела отвечать. Так и просидели какое-то время, жуя фаст-фудовскую еду. Когда же я принялась поглощать свое любимое сливочное мороженое, обильно политое горячим шоколадом, то заметила на себе пристальный взгляд Виктора Михайловича. - Лен, скажи, почему ты меня избегаешь? – его голос был настолько серьезен, а вопрос настолько неожиданным, что я невольно поперхнулась. Воспользовавшись своим новым умением обманывать и притворяться, я кашляла гораздо дольше, чем того требовала физиология. Только и это не помогло, поэтому, так и не придумав ответ, я просто отмалчивалась, ковыряя пластмассовой ложкой мягкую кашу в стаканчике. - Ты можешь внятно мне объяснить, что происходит? – он говорил все так же ровно, но интуитивно я чувствовала, что Степнов поддавливает больше. А как я ему могла внятно объяснить, если я даже сама себе не могу внятно? Собралась, взяла себя в руки и с непроницаемым лицом четко произнесла. - Виктор Михайлович, вы, наверное, ошиблись. Все в порядке. Опять повисла долгая пауза. И только после его тяжелого, какого-то настоящего вдоха, до меня донесся звук его голоса. - Молодец, Кулемина. Считай, что за экзамен по вранью у тебя пять. Автоматом. Когда я, наконец, смогла оторвать глаза от стаканчика, в котором красовалось талое, окрашенное в коричневый цвет молоко, на скамейке я сидела одна.
AnyaNuta: После того случая мы со Степновым встречались исключительно на занятиях. Да уж, его выдержке можно было только позавидовать. Если бы я не знала о том нашем разговоре у Макдональдса, то мне бы и в голову не пришло, что я чем-то отличаюсь от всего своего курса. А я отличаюсь? Мы обучались уже два с половиной месяца. За это время я научилась тому, чего не смогла бы осилить сама за всю свою сознательную жизнь. Нас уже нельзя было назвать новичками. Мы были без пяти минут тайные агенты. Наш полк, к счастью, не понес больше потерь. Все девять человек продолжали постигать премудрости и тайны этой интересной и захватывающей профессии. И, как я и думала, Людка и Димка действительно были парой. Во всех смыслах. А Леха Яковлев после своего неудачного преследования, вопреки всем моим мыслям о том, что он будет ненавидеть меня, наоборот проникся уважением. Это, бесспорно, льстило. Как-то вечером в мою комнату постучали. Я отложила томик Gone with the wind (обожаю образ Рета Батлера) и пошла открывать. На пороге стоял Яковлев. Признаться, я удивилась. Уже хотела пригласить его войти, как он сказал, что меня вызывает к себе главный. Главным мы называли Юрия Львовича, бывшего агента (хотя, бывших агентов не бывает), а сейчас руководителя данного учебного заведения. Передернув от неожиданности плечами, я кивнула Лехе. В полной уверенности, что я что-то завалила или где-то накосячила, я буквально плелась по коридору. Потом, подумав, что перед смертью не надышишься, ускорила шаг и уже буквально подлетела к кабинету Юрия Львовича. Я постучала и, услышав громкое «Войдите», надавила на ручку. В кабинете сидели двое. Главный, как и полагалось ему, восседал в высоком кожаном кресле. У стены на диване с весьма задумчивым лицом сидел Виктор Михайлович. Я застыла у двери, ожидая приговора. - Проходите, Лена, присаживайтесь, - Юрий Львович указал жестом на стоящее рядом с его столом кресло. Я двинулась и села. Да, положение не очень удобное, Степнов скрылся из поля зрения. - Лена, вы – одна из лучший студенток курса, - начал главный поставленным голосом, - вы хорошо справляетесь с поставленной перед вами задачей, придумываете новые решения. Поэтому мы посовещались и решили, что вы вполне можете подойти нам. Он перевел взгляд на Степнова. Сначала я подумала, что тоже стоит оглянуться, но потом решила, что, наверное, это будет не совсем правильно. - Понимаете ли, Лена, - передо мной на столе появились две фотографии, - это Андрей и Екатерина Захаровы. С виду вполне безобидная семейная пара. Но только немногие знают, что они нелегально занимаются перевозкой урана в Европу. Мы вычислили их совсем недавно. Но они – профи. Поэтому почувствовав, что запахло жареным, легли на дно. Мы уже вышли на их след, осталась только техническая часть, которая займет порядка трех недель. Но все осложняется тем, что про них пронюхали коллеги из Штатов, - он так забавно произнес слово «коллеги», что я еле смогла сдержать улыбку. - Нам повезло, - продолжил Юрий Львович, - что у них нет таких же снимков, а есть только описание. Зная, какие осторожные наши КОЛЛЕГИ, мы уверены, что какое-то время они не пойдут на контакт с Захаровыми, а просто понаблюдают. Под словом «понаблюдают» я имею ввиду - будут следить, понатыкают жучков и камер в их квартире, поставят телефон на прослушку. Вы улавливаете нить моего рассказа? Он пристально посмотрел на меня. Я кивнула, а затем, помедлив, спросила. - А как же коллеги из США будут следить за Захаровыми, если они легли на дно? Главный довольно улыбнулся. - А вы догадливая, Елена. Посмотрите внимательно на фото, никого не напоминает? Я присмотрелась. Мужчине было лет тридцать – тридцать пять, темные, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза. Девушка – явно моложе его, блондинка со стрижкой, глаза зеленые. И тут меня осенило. Забыв обо всех нормах приличия, я судорожно повернулась к Степнову и наткнулась на его глубокий взгляд. - Вы с Виктором - идеальные кандидатуры на эти роли. Полностью подходите под описание, хорошо играете… Правда, Виктор был немного обеспокоен тем, что вы еще не были ни на одном задании. Лен, скажите честно, как вы сама думаете, вы справитесь? Я нервно сглотнула и попыталась собраться с мыслями. Безусловно, мне хотелось уже перестать играть в куклы и войти в настоящую игру. Но с другой стороны, играть вместе с Виктором Михайловичем… Хотя, если подумать, он всегда будет рядом и если что, сможет жестом или взглядом подсказать, что я что-то делаю не так. Это, конечно, преимущество. Но ведь придется находиться с ним в одном закрытом пространстве. Это, конечно… Я не знаю, что это. - Я справлюсь, - четко заявила я после еще нескольких мгновений раздумья. Я даже не услышала, просто спиной почувствовала, как облегченно выдохнул Степнов. - Вот и славно! – заключил главный. – Вы начинаете с пятницу. По нашим данным, Американцы вплотную займутся операцией в следующий понедельник. Я хочу, чтобы спектакль уже шел полным ходом, когда они зачешутся. Учитывая то, что была среда, мне оставался ровно один день, чтобы свыкнуться с новой ролью.
AnyaNuta: Я вышла из кабинета главного, все еще до конца не осознав, на что только что подписалась. Мне придется жить с Виктором Михайловичем в одной квартире, изображая семейное счастье. Как я планировала это делать? Да никак я не планировала! Пересекаясь на базе, я и десяти минут не могла провести с ним наедине, а тут жить! Хотя, я же буду вовсе не я, а Екатерина Захарова… А он – Андрей. В принципе, утешительного немного. Я буквально летела по коридору, боясь ненароком наткнуться на Степнова. Что ему сказать я не знала еще со встречи в Макдональдсе. Добежав до своей комнаты, я нырнула в дверь и спряталась за нее, как будто за мной кто-то гнался. Рухнув на кровать в надежде привести мысли в порядок, я тут же подскочила. Так оно и есть. Под попой лежали «Унесенные ветром» в оригинале. Я рассматривала потертую обложку, как будто впервые видела. Вот мудрая ты баба, Скарлетт! Совершенно правильно! Ну зачем забивать себе голову сейчас, когда полно эмоций, когда все равно ничего путного не придумать, если можно завтра обо всем подумать на свежую голову? В который раз решив, что совет от миссис О'Хара - Батлер проверен годами, я открыла книгу на том месте, где меня прервал Яковлев и погрузилась в чтение. У меня осталось всего два вечера перед тем фарсом, который предстояло разыграть перед Американцами. Могу я хотя бы один полностью посвятить себе любимой? На следующий день, в четверг, поднявшись на завтрак, я ощутила доселе незнакомое мне чувство – я уже скучала по Улею, зная, что придется его на какое-то время покинуть. И если раньше я отдала бы голову на отсечение, утверждая, что причина столь странной ностальгии Степнов, то сейчас я точно знала, что и само это место стало мне очень дорого. Быстро собравшись, я направилась в столовую. Есть не очень хотелось, поэтому я ограничилась кукурузными хлопьями с молоком и чашкой кофе. Если честно, вообще не представляю свою жизнь без кофе. Без утренней дозы я не то, что не агент, я – не человек! Лениво пережевывая размякшие хлопья, я невольно задумалась о завтрашнем задании. С одной стороны, это шанс проявить себя, с другой, если я ударю в грязь лицом, на всей моей дальнейшей карьере можно будет смело поставить жирный крест. Одно было очевидно – с какой стороны ни смотри, это самое тяжелое испытание, которое мне доводилось выдерживать. Я так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила, как к моему столику кто-то подошел. - Можно присоединиться? – услышала я такой знакомый голос. Подняла глаза и увидела Виктора Михайловича, стоящего с подносом еды. Вообще-то, у меня всегда вызывают умиление люди, идущие с подносом к столу. Сама не знаю почему, но у меня так… А Степнов даже в этой нелепой ситуации был настолько уверен в себе, что мне оставалось только слабо кивнуть и придвинуть поближе к себе тарелку, освобождая место. Первые несколько минут я просто сидела, даже не шевелилась. Не очень-то удобно подносить ложку ко рту, когда у тебя руки трясутся! - У тебя кофе остывает, - он указал пальцем на мою чашку и криво усмехнулся. А я только, как полная идиотка, проследила взглядом за его пальцем. - Волнуешься? – спросил Степнов неожиданно очень серьезно, без единого намека на издевку. Наверное, это был вопрос наставника своему подопечному, которому предстояло выдержать тяжелое испытание. - Немного, - честно ответила я и посмотрела на него. Мужское лицо вмиг стало мягким, голубые глаза излучали тепло и поддержку. - Это ничего! Знала бы ты, что со мной было перед первым заданием… - А почему вы выбрали меня? – не дала я ему закончить. - Я не выбирал, а порекомендовал, - поправил Виктор Михайлович, - Понимаешь, - мне в приказном порядке сказали заняться этим делом. Ну, ты же видела фотографию. Действительно типаж один. А вот с девушкой была проблема. Слишком молоденькая. Мы искали подходящую в двух предыдущих выпусках, но никто не подходил под описание. Все блондинки срезались на пол дороги, - хмыкнул он. - Понятно… - сказала я, сама не зная, что именно мне было понятно. Просто надо было что-то сказать, а что… - Лена, посмотри на меня, пожалуйста, - попросил он, отставив недопитый кофе. Я подняла глаза. Меня встретил пытливый изучающий взгляд. - Лен, ты отнекиваешься, но я печенкой чувствую, что что-то не так. Я уже не прошу тебя рассказать, что это. Я просто прошу тебя контролировать себя, чтобы это «что-то» не повредило выполнению задания. Если тебя как-то простимулирует то, что скажу, то можешь считать, что это твой выпускной экзамен. Справишься – ты агент, нет… - он не закончил и, продолжая удерживать меня взглядом, поднялся со стула и, не спеша, ушел. Я, кажется, упоминала, что мне оставалось всего два вечера до спектакля с семейной идиллией? Так вот, я ошиблась. Как выяснилось позже. Вечер был один, и провела я его с книжкой в руках. Сегодня я уже собиралась пойти сдаваться Степнову. Ну, в смысле, начать репетиции, пройти инструктаж, выслушать последние напутственные слова. Короче, собралась и пошла. Не успела я и дверь открыть, как обнаружила на пороге своего инструктора с сумкой наперевес. - Ну что, агент, готова приступить к выполнению задания? – радостно спросил он. - Как приступить? – не поняла я, - Завтра же приступаем… - Завтра уже полноценное действие, а сегодня приступаем, - объяснил он мне, как ребенку, - Вещи-то собрала? - Собрала, - я головой кивнула в сторону стоящей у двери сумки. - Ну, - он, подвинув меня, просунул руку и ухватился за ручку сумки, приподнимая ее, - тогда пошли! Я молча последовала за ним, пребывая в тихом ужасе. Морально я настраивала себя только на завтра, пополняя скрытые резервы своей эмоциональной выдержки. А тут такой облом! Как будто обухом по голове шарахнули. На негнущихся ногах я плелась за Степновым. Прошли коридор, вышли на улицу. Все так же молча, я села в машину. Виктор Михайлович загружал сумки в багажник. В зеркало заднего вида я могла видеть только руки и кусок мускулистого торса. Господи, Кулемина, угораздило же тебя так вляпаться! Отведя взгляд в боковое окно, я протяжно выдохнула. Услышав, как хлопнула крышка багажника, а следом за ней и водительская дверь, даже не повернулась. Не могу сказать, что ехали мы долго. Нет, в общей сложности минут сорок. Но для меня эти сорок минут тянулись, будто сорок веков. Я, хоть и старательно отворачивалась, но все равно замечала, как сильные руки крепко сжимали руль, как красиво изогнутые, слегка припухлые губы кривились в усмешке, когда мой инструктор обставлял на дороге очередного любителя экстремальных видов спорта. Черная неприметная машина подъехала к такому же неприметному многоэтажному дому. Практически одновременно вышли из автомобиля, Степнов вытащил сумки, а я, тяжело вдохнув и выдохнув, пошла к подъездной двери. Мы молчали вплоть до того момента, как за нами захлопнулась входная дверь. - М-да, нарядно Захаровы проживают… - протянул Виктор Михайлович, ставя сумки в угол коридора. Я оглядывалась по сторонам. А что, действительно неплохо! Хорошая трешка в девяносто с лишним квадратов, большая кухня, просторный коридор. Уютненько так, знаете ли… - Ну что, Катюха, давай располагаться! – поддразнил он меня. Услышав имя, с которым мне предстояло жить неопределенный срок, я невольно поежилась. Но, решив поддержать непринужденность Степнова, вторила ему. - Как скажешь, Андрюха! Мы рассмеялись. Неожиданно и одновременно. Мы смеялись всего несколько секунд, пока я не осеклась. Осознание того, что мы впервые что-то сделали вместе, что впервые я забыла, что он рядом и просто отпустила себя, пусть так на мало, но это было, ворвалось в мое сознание. Странно, но в эти секунды мне было хорошо. Мой инструктор, а теперь уже и партнер, заметил мое смущение. Надо же, а он неплохо научился меня читать. Просто подхватил сумки и прошел в комнаты, позволяя мне прийти в себя в одиночестве. Спасибо! Только, если он так хорошо чувствует меня, не станет ли это опасным? Так, ладно, Ленка, пора отбрасывать все посторонние мысли. Сейчас ты – Катя Захарова – жена Андрея Захарова. И, как любящая супруга, должна тащить свой зад на кухню и готовить мужику ужин. Вот, блин, приплыли. Хотела быть агентом, а вышла кухарка…
AnyaNuta: Я приготовила нехитрый ужин. Поджарила мясо, которое нашла в холодильнике в размороженном виде и нарубила салат. Ну, я же не шеф-повар, в конце концов! Как ни странно, Степнов оказался очень благодарным кормящимся. Уплетал все за обе щеки. Может, просто проголодался? А мне наоборот кусок в горло не лез. Но, через силу я все-таки заставила себя съесть немного салата. Все мои мысли были заняты не одой, а человеком, который с таким аппетитом поглощал эту самую еду. Его лицо выражало такое удовольствие от самого процесса, что я невольно залюбовалась. Вот он отрезал кусок мяса, подцепил его вилкой, поднес к губам, губы обхватили вилку и… Я вздрогнула от какого-то звяканья. Степнов поднял непонимающий взгляд. А, это я нож уронила. Вот идиотка! Лена, ну же, хватит сидеть, как мраморное изваяние. Ну наклонись же и подними этот чертов нож! Мой инструктор, поняв, что я нахожусь в глубоком ступоре и выходить из него, похоже, не собираюсь, сам наклонился и через доли секунды положил предмет столового прибора на край стола. Виктор Михайлович поднялся, залез в холодильник и на какое-то время вышел из поля моего видения. Через несколько секунд снова появился передо мной, ставя на стол рюмку и наливая в нее коньяк. - На, выпей и успокойся, - сказал он, придвигая мне рюмку, - Не надо так нервничать! Все будет хорошо. Просто живи, как обычно, с той лишь оговоркой, что ты – Катя. Я дрожащей рукой взяла алкоголь и залпом выпила. Действительно, нужно успокоиться… - Лен, - как-то особенно задумчиво произнес он, - ты уверена, что готова? Еще не поздно все переиграть… Я ошарашено уставилось на Степнова. Что значит переиграть? Это как это, переиграть? - Так ведь нет никого, кто может подойти под описание… - выдавила из себя такое банальное оправдание. - Не знаю я, Лен… - он пристально посмотрел на меня. Я, подстегиваемая возможным отказом от моих услуг, встретила его взгляд открыто и смело. – Но в таком состоянии тебя тоже под камеры выпускать нельзя. - Я готова! – уверенно заявила я. Степнов так и продолжал впиваться в меня глазами. Безумно стесняясь и робея под таким откровенный прощупывающим взглядом, я все же нашла в себе силы и так же отвечала ему. - Как скажешь, - резюмировал он. Поднялся, уже собирался выйти из кухни, но так же спонтанно обернулся. - Спасибо за ужин. Вкусно готовишь, Кулемина… Я осталась одна. Щеки тронул легкий румянец. Это был комплемент? Скорее всего, да. Я постаралась прислушаться к своим ощущениям. Ну, что скрывать, мне приятно. Оставшийся вечер прошел по разным комнатам. Я на кухне мыла посуду и размышляла над тем, чем питаться завтра, а Виктор развешивал нашу одежду в шкафу так, чтобы не возникало подозрений, что она принадлежит вовсе не Захаровым. Когда часы показывали половину первого, я поняла, что тянуть больше нет смысла. Потрясла головой, прогоняя залетные и ненужные в этой ситуации страхи и мысли, и улыбнулась сама себе. - Ну что, Эндрю, спать ложиться пора! – немного с наигранным задором проговорила я, опираясь о дверной косяк комнаты. - Катрин, - так же наигранно отозвался Степнов, - ну как я могу отказать, если дама настаивает? Опять повинуясь какому-то непонятному чувству мы засмеялись. Опять вместе. Странно… Удивляюсь сама себе, но мне понравилась эта игра. Просто ни к чему не обязывающий флирт… Что? Флирт? Только в спальне с меня сошел задор. Все произошло так быстро и резко, что я даже не успела опомниться. Вот только что мы еще смеялись и шутили, а тут – бац, и я снова зажата и смущена. Степнов с интересом посмотрел на меня, подошел, заглядывая в лицо, и мягко произнес: - Лен, я могу лечь в другой комнате, или на полу… Но лучше начать репетировать сейчас, чтобы потом выглядело натуральнее… В голове со скоростью реактивного двигателя проносились мысли. Что ему ответить? Если я откажусь от ночи в одной кровати – он только укрепится в мысли, что я не готова к заданию. А мне это надо? Мне этого не надо! Мне потребовалось несколько секунд, чтобы взвесить все «за» и все «против» и сквозь зубы выдавить из себя хоть что-то. - Репетиции – дело хорошее. - Ну, вот и славно! – констатировал Виктор Михайлович, добродушно улыбаясь, - Не бойся, Кулемина! Приставать к тебе не буду. Он хмыкнул. Что же, хорошо, что хоть кому-то весело. А вот мне совсем не до веселья! - Виктор Михайлович… - начала я, сама не зная точно, что хочу сказать. Нужно было хоть как-то объяснить свое состояние, но вот в голову, как на зло, ничего не лезло. - Виктор, - перебил меня мой инструктор, - и давай на «ты». Уже практически коллеги. Степнов многозначительно приподнял бровь. Может, стоит переименовать его мысленно в «моего партнера»? - Ты что-то хотела сказать? – отвлек он меня от раздумий. Судорожно вспоминая, что именно я хотела, и, наконец, вспомнив, что ровным счетом ничего, я прикинулась дурочкой. - Я? – сделав удивленные глаза, произнесла, - Я уже не помню… - Ну, давай тогда укладываться, а то поздно уже. Он подошел к большой двуспальной кровати и снял покрывало. Цветастое постельное белье было идеально выглажено. Почувствовав, что внутри опять все начинает клокотать, я несколько раз глубоко вдохнула. Вдохнуть-то вдохнула, а вот выдохнуть не получилось. В тот момент, когда я собиралась завершить дыхательные упражнения, Степнов, повернутый ко мне спиной, стянул через голову футболку, обнажив мускулистую крепкую спину. Я так и стояла, не дыша, но, чувствуя, как лицо заливает густая краска. А ему все было нипочем. Не успела я от этого оправиться, как его джинсы упали на пол. Увидев ягодицы, туго обтянутые узкими боксерами, я уже не могла себя контролировать. Сорвавшись с места, я пулей вылетела из спальни. Вбежав на кухню, даже не задумываясь оглядеться по сторонам, я открыла кран с холодной водой и жадно начала глотать противную воду из московского водопровода. Ну что со мной не так? Почему я так реагирую на него? Обычный человек, такой же, как и миллион других… - Лен? – донесся до меня голос моего новоиспеченного партнера, - Что случилось? Блин, надо срочно что-то придумать. Если он войдет сюда в одних трусах, я умру от стыда! - В горле запершило, - крикнула я в ответ, - Вышла воды хлебнуть… Еще немного помявшись на кухне, я решительно двинулась в сторону спальни. И в правду, что за детский сад развела? Прям как гимназистка какая-то в восемнадцатом веке! Молясь, чтобы Степнов уже лег в кровать и не маячил передо мной в своем белом нижнем белье, я несмело вошла. Он действительно уже был под одеялом и вопросительно смотрел на меня. - Все хорошо? - Да, - соврала я, - внезапный кашель. Я подошла к шкафу и выудила из горы одежды свою безразмерную футболку, которую специально взяла для сна. - Выключите свет, пожалуйста, - отворачиваясь, чуть слышно произнесла я. Дотянувшись рукой, он хлопнул по выключателю, и комната сразу же погрузилась во мрак. - Во-первых, мы вроде бы на «ты» перешли, а во-вторых, перед камерами тоже стесняться будешь? Не собирался я тебя разглядывать! – даже в темноте я чувствовала, что он улыбается. - Во-первых, - начала я, снимая одежду и укладывая ее на стул, - я забыла, а во-вторых, будем избегать таких моментов под камерой. - И то верно… - донеслось до меня. Я уже переоделась и сейчас была в футболке практически до колен. Помявшись пару секунд, я все же двинулась к любезно оставленной для меня половине кровати. Я легла на самый край, аккуратно прикрылась одеялом и замерла. - Ну, спокойной ночи, Катюха! – устало произнес Степнов, поворачиваясь ко мне и кладя руку на меня поверх одеяла. Дыхание перехватило. Боясь пошелохнуться, я только промычала что-то более-менее утвердительное и зажмурилась. Сколько так я пролежала, сказать трудно. Я отчетливо помню, как дыхание Виктора стало ровным. Он заснул. А я все так же лежала, до боли зажмурив глаза. А потом сознание уплыло и я провалилась в дремоту.
AnyaNuta: Утро пятницы началось со звука грохочущей посуды на кухне. Я точно знала, что Американцы нас не снимают, руководство операции нас предупредило бы. А вот Русские наблюдают. Наши наблюдают. И камеры по всей квартире стоят, даже спросонья я заметила пару штук. Сегодня для меня был важный день. Сегодня должно было решиться, подхожу ли я на роль Екатерины Захаровой. Решив оттянуть начало своего экзамена еще на чуть-чуть, я перевернулась на другой бок. Вторая половина кровати была пуста, Степнов чем-то занимался на кухне. Неужели завтрак готовит? Это что, ответ на вчерашний ужин? Времени показать себя у меня было до вечера, потому что вечером мы с Виктором должны были снять все камеры и вынести на крышу дома, откуда их должны были забрать люди Компании. А пока нужно было играть роль. Не успела я додумать эту мысль до конца, как услышала звонкий голос партнера. - Заюша, вставай! Завтрак уже готов. Мне даже не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что в данную минуту он заливается смехом. Тоже мне, Заюша… Я тебе покажу Заюшу! Я быстро поднялась, залезла в шкаф и выудила оттуда большой махровый халат. Накинула на себя и туго завязала. Босиком протопала по коридору на кухню. Старалась особо не шуметь, чтобы насладиться эффектом неожиданности. Остановилась в проеме кухни и оперлась о косяк. - ПишУта, ну что ты раскричался? О, да! Это стоило того! Его лицо, когда он повернулся ко мне, изображало такое неподдельное удивление и негодование, что я невольно улыбнулась. Моя маленькая победа! Впервые мне удалось вывести Виктора на эмоции. Его губы плотно сжались. По-моему, прозвище ему не очень понравилось. - Садись, завтрак остывает! – как-то неприкрыто нервно ответил он. А мне что? Мне весело! Я на победной волне. - ПишнЯ, ну что ты такой смурной? – я подошла ближе и, заглядывая в его глаза, широко улыбнулась, демонстрируя свои лидерские задатки. - Ешь! – сказал он таким тоном, что улыбка резко сползла с моего лица. Я молча села за стол и принялась поглощать остывший омлет. Наверное, было вкусно, но я так расстроилась, что даже не заметила, как тарелка опустела. После завтрака Виктор вроде бы оттаял, даже разговаривать со мной начал. Какие-то бытовые темы, но это же все равно разговор! Вечером, где-то в начале седьмого, у Виктора зазвонил телефон. Абсолютно несодержательный разговор, после которого он начал снимать камеры. - Что они сказали? – подошла я к нему, принимая камеру, которую он уже успел открутить от потолка. - Что все в порядке. Ты утверждена и начинаешь работать, - отозвался он и снова замолчал. По всей квартире мы насчитали порядка двенадцати мини-камер. Сложив их в обычный пакет, я открыла Степнову дверь, чтобы отнести все это добро на крышу. Хотела уже двинуться за ним, но он жестом остановил меня и, сказав «Я сам», и двинулся в подъезд. Несколько минут его отсутствия прошли как несколько часов. Где-то я провинилась, а где, понять не могла. Неужели он так обиделся на невинную шутку? Он молча вошел в квартиру и, заметив меня сидящей на кухне, двинулся в комнаты. Я подорвалась и помчалась за ним. - Что происходит? – влетела я, словно фурия, в комнату. Степнов устало окинул меня равнодушным взглядом. - Что? – в нетерпении бросила я. - Задай этот вопрос себе… - он сел на кровать и откинулся на подушку. - Я не понимаю… - разведя руки, подкрепила жестом свои слова. - Ах, не понимаешь? - вскинул он вверх левую бровь, - Девочка, ты так заигралась, что уже вообще фильтровать не можешь! Заруби на своем милом носике, что я тебе не соперник. У нас разные весовые категории. Поэтому все то, что ты продемонстрировала с утра – это просто детский лепет. Я даже не нашлась, что сказать. Ведь он был прав! Я так увлеклась своими чувствами к нему, его на меня влиянием, что совсем и забыла о том, что, возможно, ничего для него и не значу… А если не значу, то такой смысл мериться силой? К тому же, если результат заведомо известен… Неожиданно, великое чувство стыда пронзило меня, и я закусила губу, чтобы от обиды на себя и свою дурость не разреветься. - Это ведь было в первый и последний раз? – заметив мое состояние, он поднялся с кровати, подошел ко мне и, как маленькой, приподнял лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него. Я только утвердительно покачала головой, не в силах и слова сказать. - Ну, вот и славно… - выдохнул он, и меня обдало теплый дыханием. Прикрыв глаза, я старалась запомнить это ощущение. Кто я для него? Да просто ученица, которая что-то может и что-то умеет. Не тупая и не без способностей. Удобный материал, из которого может получиться неплохой агент. А я уже напридумывала себе белую сказку. Вот дура! - Провинившийся моет посуду! – заговорчески прошептал он мне на ухо. Вот тебе и белая сказка… Была кухаркой, а теперь еще и посудомойка… А что делать? Провинилась! Я угрюмо поплелась на кухню, провожаемая довольной улыбкой Виктора.
AnyaNuta: Суббота и воскресенье прошли более или менее спокойно. Еще в пятницу вечером я заметила, что холодильник хоть и был полон, еда в нем уже не была пригодна для употребления. Поэтому весь субботний день был посвящен поездке в супермаркет и выбору самых лучших продуктов. Все-таки приятно, когда ты можешь не ограничивать себя в средствах, точно зная, что за банкет платишь не ты. Компания все расходы брала на себя. Что же, раз не я банкую, значит можно и пошиковать! Виктор поехал по каким-то делам… Интересно, конечно, куда он намылился, но, это его жизнь и я к ней не имею никакого отношения. Меня только сейчас посетила мысль, что он может быть несвободен. Может, даже девушка у него есть… А я тут со своими неоформленными притязаниями. Набрав полную тележку разных вкусностей и расплатившись на кассе, я загрузила все это добро в багажник и поехала в квартиру Захаровых. М-да, в Москве день пройдет за зря, если ты не проторчишь пару часов в пробках. А мне все равно все было в кайф! Я так давно не водила, так давно не посвящала день полностью себе, так давно не была одна, что совсем и забыла, как это может быть хорошо. Просто стоять и ждать, когда же поедет впереди стоящая машина, слушать негромкую музыку, мурлыкая ее мотив себе под нос. До места своего назначения я доехала только во второй половине дня. Оставшийся день решила провести в уборке и готовке. Непривычно мне было в этой квартире, хотелось хоть немного приложить руку к ее обустройству, чтобы самой чувствовать себя уютнее. Степнов заявился, когда я уже начала дремать. Я даже не слышала, как он вошел. Вот что значит профессионал! Поняла, что не одна, только когда почувствовала, что кто-то ложится рядом. Разговаривать с ним не очень-то и хотелось, выяснять, где он был, я не имела права, поэтому просто притворилась спящей. Если учесть, что от правды это было весьма недалеко, изобразить сон было плевым делом. Зато Виктор, как истинный джентльмен, не стал меня будить. В воскресенье глаза я продрала только в начале первого. Я вообще соня. К тому же в последнее время пришлось так много переживать и бояться, что организм просто требовал отдыха. Поднявшись с кровати и натянув уже привычный для меня халат, я прошла на кухню. Виктора дома не было. Ну что же, это только укрепляет намеченный план моего дальнейшего поведения. Я заглянула в холодильник. Несмотря на сверкавшую чистотой кухню, такую, какой я ее оставила вчера, Виктор все же успел позавтракать. Сковородка с нехитрой стряпней, которую я вчера поставила сюда, чтобы еда не испортилась, говорила о том, что мои кулинарные изыски все же попробовали. И даже посуду за собой помыл. И на том спасибо! Я уже заканчивала завтрак-обед, когда дверь открылась, и через мгновение передо мной возник Степнов с мокрой головой. - Что, встала наконец-то? – он улыбался лучезарной улыбкой. Ну как можно быть таким неотразимым? – Дрыхнешь ты, Кулемина, мама не горюй… Так все жизнь проспать можно! - Было бы что просыпать… - пробурчала я себе под нос, - А почему голова мокрая? – уже громче. - Ну, я же не ты, с утра уже в бассейне поплавал. Три километра намотал! - Прикольно, - таким же бесцветным голосом проговорила я, открывая кран и моя свою тарелку. - Договорились, в следующий раз идем вместе! Там классно, а нам просто необходимо быть в хорошей форме! Да, коллега? – Виктор весело подмигнул мне и вышел из кухни. Вот так вот. Коллега… Всего лишь коллега… А чего ты хотела, дура? Да у такого мужика баб пруд пруди! Что он должен делать, твоих тараканов травить? Он вообще на тебя внимания обращать не обязан! Тоже мне, красотка нашлась. Ни кожи, ни рожи, один рост! В душе зашумела вода, а я все продолжала кипеть. Чтобы хоть как-то успокоиться я прошла в маленькую комнату, которая служила Захаровым, наверное, комнатой отдыха. Маленький раскладной диван, глубокое кресло и огромный стеллаж с книгами. Так, что мы тут имеем? «Заводной апельсин»… Нет, читать про упырей как-то не очень хочется… «Над пропастью во ржи»… Неплохо. Только у меня у самой проблем навалом, подростковых мне только и не хватало для полного счастья. «Унесенные ветром»… Мои любимые… Романтика и любовь – не в моей ситуации. Глаза сами собой перебежали на нижнюю полку. Здесь стояли дешевые покет-буки в мягком переплете. Сразу же отметя Донцовых с Мариниными, остановилась на коллекциях похожих книг. Сидни Шелдон. Нет. Даниэла Стил. Тем более нет. Артур Хейли. А вот это то, что нужно! «Отель» - слишком известно! «Аэропорт» - популярно. «Колеса» - опять романтично. «Вечерние новости» - слишком длинные. Что же я придирчивая такая стала? «Менялы». А это еще что? Пробегая глазами по аннотации, поняла, что именно с этой книгой мне предстояло провести следующие несколько часов. Спустя это самое время, в дверь тихо постучали. Виктор просунул голову в дверной проем. - Лен, ты не забыла? У нас сегодня культурный поход в театр. Забыла ли я? Конечно, нет! Вообще вся эта ерунда с театром была придумана для того, чтобы Американцы смогли, следуя их плану, обработать квартиру. Собственно, именно для этого мы здесь и собрались. Как мне не хотелось вставать с удобного дивана, а работа превыше всего… По крайней мере, для меня. - Сейчас иду, - сказала я, приподнимаясь на локтях.
AnyaNuta: Я собралась достаточно быстро. Не такое уж событие – поход в театр, чтобы надевать все лучшее сразу и наносить на лицо три килограмма штукатурки. В общем, элегантно и просто. Модельные брюки со стрелками мягкого серого цвета, белая рубашка с высоким воротником – стойкой. Молочные мокасины и сумка под цвет. Вот и весь нехитрый наряд. Из косметики только тушь и прозрачный блеск, и то для того, чтобы не обкусывать губы. Выйдя из спальни, я заметила Степнова в коридоре. Он начищал щеткой и без того блестящие черные ботинки. Отражение что ли решил свое увидеть? - Я готова, - сказала я, привлекая внимание Виктора. Он повернулся и окинул меня легким взглядом. - Неплохо, - резюмировал Степнов, натягивая левый ботинок, - Я тоже готов. Классический серый костюм (что же, мы смотрелись вполне гармонично), белая рубашка с расстегнутыми двумя верхними пуговицами ,пиджак, казалось, небрежно накинут сверху, но это придавало какой-то особый шарм. Ну, и эти черные ботинки. Красивый… - Пошли? – вывел он меня из задумчивости. - Да, пошли, - я направилась в сторону двери. - Там внизу,- начал он, преграждая мне путь, - в машине сидят наблюдатели… Так что, «улыбайся мне, как я тебе… Так велела Сусанна». Мы засмеялись. Снова вместе. Наверное, пора уже начинать к этому привыкать. Вот поражаюсь его умению так непринужденно разрядить обстановку! Даже известная цитата из популярного советского фильма в его устах прозвучала по-новому. Степнов открыл входную дверь, пропустил меня вперед, вышел сам, закрыл дверь, несколько раз повернув ключ, и вызвал лифт. На улицу мы вышли с легкими улыбками на лице. Не глядя на припаркованную неприметную машину с затонированными стеклами, прошли к своему автомобилю. Виктор открыл передо мной дверь, затем сел сам, а через какие-то несколько мгновений мы поехали к центру. Смогли припарковаться только, когда уже прозвенел второй звонок. Зато ждать не придется. Буквально вбежали в зал и с третьим звонком заняли свои места. Пятый ряд партера, видно все замечательно, в нос бьет легкий аромат степновского одеколона, на сцене «Пигмалион». Да, конечно, возраст – штука необратимая, и актеры не исключение… И, хоть Яковлева уже далеко не прекрасное юное создание, а Гафт не мужественный творец, все равно, лучше них никто не играет эти роли. Я сидела в полной прострации: ведь, если задуматься, очень похоже на нашу историю. Он – учитель, который, может, и не всему научил меня, но дал очень и очень много; я – ученица, материал, из которого, если правильно слепить, вполне может получиться толк. Жаль только, что конец в нашей истории не такой, как у Бернарда Шоу. Да что я говорю? У нас конца нет, да и истории, по-видимому, тоже. Жалко? Не знаю… Я уже запуталась. Занавес опустился совершенно неожиданно. Антракт. Виктор молча предложил не руку, помогая подняться, и мы, все так же не говоря ни слова, направились в буфет. Зачем народ ходит по культурным мероприятиям? Правильно, пожрать! Народу в небольшом буфете было пруд пруди! Даже еще больше. Налетели на стойку с закусками, как мухи на… Степнов выцепил взглядом два свободных места в самом отдалении и уверенно повел меня к ним. - Что ты хочешь? – спросил, когда я уже устроилась на стуле и нервно озиралась по сторонам. Не люблю я толпу… - Не знаю… Там очередь такая… - я бы с бОльшим удовольствием посидела в зале в удобных креслах. - Подожди, я скоро, - бросил он и скрылся в толпе. Иногда мне кажется, что Степнов обладает сверхъестественными способностями. Он действительно появился быстро, неся в одной руке два наполовину наполненных бокала с пенящейся желтоватой жидкостью, а в другой тарелку с бутербродами. Заметив мой изумленный взгляд, лишь улыбнулся покровительственной улыбкой. - Как тебе удалось? – в моем голосе сквозили нотки искреннего удивления. - Ну, я же супер-агент, - тихо засмеялся он, подсаживаясь ко мне. - Шампанское? – я потянулась к своему бокалу, - В честь чего? - Ну, мы же еще не успели отпраздновать твои успехи! – улыбнулся Виктор, - Так что, сегодня пьем за тебя! Ну вот, я опять смутилась. Лицо вмиг залила краска, глаза забегали по гладкой поверхности стола. - Давай выпьем за самого стеснительного в мире агента под прикрытием, - блин, ну зачем он смеется? – Не переживай, Кулемина, все с опытом придет. А если серьезно, - Степнов поднял бокал, - за твое первое задание! Оставшийся вечер прошел, как в тумане. Шампанское ударило в голову, и мне было хорошо. Помню только это. Домой приехали уже за полночь. Американцы на славу потрудились. Как будто ничего и не тронуто, все на своих местах, как и оставляли. - В… - я осеклась. Вот черт! Дура! – Выпить хочется… - протянула я первое пришедшее на ум. - КАтенок, тебе уже достаточно, - Виктор незаметно перевел дух. Пронесло… - Ну, Андрюш… - я сделала просящую мордочку. - Милая, - господи, я сейчас упаду в обморок. Уже пошатываюсь. Или это алкоголь? – иди, ложись. Я в душ, скоро буду. - Ладно. Уговорил, - недовольно пробурчала я и поспешила ретироваться в спальню. Быстро разделась и, изображая весьма нетрезвую особу, плюхнулась на кровать, накрывшись одеялом с головой. В ванной шумела вода. Под ее шуршание я и заснула.
AnyaNuta: Я проснулась абсолютно разбитой. Голова гудела, перед глазами плыло, во рту сухо. Поганое состояние! Еще и подташнивает… Попытавшись подняться и удостоверившись в бессмысленности этой затеи, упала на подушку, протяжно застонав. Через несколько секунд дверь в спальню противно заскрипела, и на пороге возник Виктор. Посмотрев на меня, он ядовито заулыбался. - Проснулась? – я даже ничего не сказала, просто презрительно уставилась на него. Как он может смеяться, когда мне так плохо? – «Алкоголики – это наш профиль!» - блеснул он очередной крылатой фразой. - Пошел ты… - беззлобно протянула я. - Ухожу, ухожу, - заливаясь смехом, Степнов скрылся из спальни. Блин, что же это меня развезло так? Вроде бы, выпили всего ничего. Какой-то кошмар. На пороге снова возник Степнов, только уже с чашкой кофе. Уловив аромат напитка, я сморщилась. К горлу вмиг подкатила тошнота. - На, - протянул мне чашку, - лечиться будем, – опять эта ухмылочка на лице. - Не могу… - отодвинула я его руку от своего носа. - Понял, тогда тебя лечить буду я, - Виктор присел на край кровати, - Давай, будь хорошей девочкой… - Андрюш, я не могу… - захныкала я. - Мажешь! – улыбаясь, но строго сказал он. Степнов не успокоился, пока не влил в меня всю чашку. Всю, мать ее ети, огромную чашку! Издевается… - Вот и умница! Как себя чувствуешь? – он наклонился ко мне, настолько близко, что я могла уловить тонкий аромат мужского тела, недавно после душа. Блин, от меня, наверное, перегаром за три версты несет! Стыд-то какой! - Не очень… - опять заныла я. Он так трогательно ухаживал, пусть и понарошку, что мне невольно захотелось продлить удовольствие. Может, пить начать? Нет! Решительное и твердое, нет! - Если будешь валяться тут, как овощ, еще хуже будет, - Степнов потянул меня с кровати. Как я ни упиралась, ему все-таки удалось стащить мое бедное, разламывающиеся на тысячи частичек тело. - Давай-давай, поднимайся и блистай! – параллельно с этими словами я ощутила легкий хлопок по правой ягодице. А это еще что такое??? Это брачные игры такие? Вот блин, вляпалась… - Садист… - только и выговорила я и устало поплелась в ванну. Весь последующий день прошел довольно легко, не считая остаточные явления похмелья в виде легкой головной боли и постоянные подколы Степнова. Понятно, что он играл на камеру, я изо всех сил пыталась ему подыгрывать, но каждый раз, когда он зажимал меня где-нибудь в углу, чтобы прикоснуться губами ко лбу или щеке, или просто провести рукой по коже лица, я как будто замирала. Трепеща всем телом, стояла и не могла и пальцем пошевелить, в ожидании, что же будет дальше. Конечно, Виктор чувствовал мое смущение и смятение, и каждый раз, отпуская меня из своих крепких рук, одаривал легкой дразнящей улыбкой, заметной только мне. В конце дня, уже поздно вечером, когда мы собирались ложиться спать, а я расстилала кровать, Виктор обхватил меня сзади за талию и крепко прижал к себе со словами «Не уйдешь!» Поняв, что если после такого я опять что-нибудь придумаю и вывернусь из объятий мужа, это может быть странным, я повернулась в руках Степнова, встретившись с ним глазами. - Катька… - хрипло протянул мой напарник. Это прозвучало так интимно, так… не знаю я как, но у меня невольно подкосились ноги. Вот ведь как играет! Собрав всю волю в кулак, я потянулась к его лицо. Дрожа всем телом, я как можно более увереннее коснулась губами уголка губ Виктора. Мамочка, как же страшно! Он прошелся губами по моей щеке, подбираясь к уху, и еле слышно прошептал: «Молодец!» Это не был поцелуй, но от одного касания его рук, губ до моего лица, у меня по коже бегали не мурашки – слоны! Мы расцепили объятья и, посылая друг другу легкие улыбки, легли в кровать. В эту ночь Виктор крепко прижимал меня к своему сильному телу. А я не спала, просто делала вид. Как можно было уснуть, когда его ладонь лежит на твоей подушке перед твоим лицом, и ты можешь кожей ощутить тяжесть его руки?
AnyaNuta: Следующие два дня прошли без определенных напрягов. Продолжая играть на камеру безмерную любовь, я как-то втянулась во всю эту ситуацию. Перестала вообще замечать камеры, иногда даже забывала вообще об их существовании. Было даже весело. А вот четверг оказался особенным, во всех смыслах. Утро началось уже по намеченному плану. Я проснулась и не обнаружила Виктора рядом. Прислушалась, он как всегда был на кухне. Молодец какой! Кофе, наверное, варит. Я потерла глаза и сладко потянулась. Еще бы немножко поваляться… Но, кофе хотелось больше. Я соскреблась с постели и неохотно натянула халат. Босиком прошлепала на кухню. Так и есть, Степнов склонялся над плитой, следя, когда поднимется коричнево-черная пена. - Доброе утро! – сонно протянула я, плюхаясь на стул. Виктор обернулся и расплылся в улыбке. Какой же он милый, когда так улыбается! - Привет, соня! Кофе хочешь? – я утвердительно кивнула. Хорошо-то как! Сервис, как на курорте… Степнов поставил передо мной ароматную большую чашку. Класс! Весь тень провалялись в кровати, тупо уставившись в ящик. Ничего интересного, но мне было, откровенно говоря, все равно. Просто хотелось ничего не делать. Да и Виктор, как мне показалось, был рад. С ним было так уютно, тепло. Моя голова покоилась у него на плече, а он аккуратно перебирал мои волосы. Я даже пару раз зажмурилась от удовольствия, борясь в желанием замурлыкать в голос. В какой-то момент, в очередной раз распахнув глаза, я поняла, что проснулась. Я уснула у него на плече! Почему-то стало стыдно… - Я, кажется, задремала… - перекладывая голову на подушку, быстро пролепетала я. - Ничего, ты такая миленькая, когда спишь, - опять эта его ехидная улыбочка. Смеется… Он просто подсмеивается надо мной. Ничего не ответив, я только прикрыла глаза. А чего ты, Кулемина, ожидала? Ты он него шарахаешься, как черт от ладана, а он что делать должен? Впервые за долгое время ощутила себя ребенком – маленькой, несмышленой девочкой, которая, повинуясь навеянному Голливудом задору, решила поиграть во взрослые игры. Я даже не успела глаза открыть, просто почувствовала мягкие губы на своих губах. Не знаю, что произошло со мной в этот момент. И то, что везде камеры, и то, что наше с ним проживание в этой квартире – полный маскарад, ушло на второй план. Только голова вмиг закружилась, как несколько дней назад от шампанского, душа ушла в пятки, а в желудке что-то несколько раз сделало сальто. И какая разница, что это не настоящий поцелуй, что я для Виктора всего лишь очередная партнерша по заданию, что для него это значит не больше, чем шкурка от съеденного апельсина! Сейчас все это было не важно! А важным были его губы, которые так нежно прикасались к моим, важным было его дыхание, которое я ощущала так близко, важным был его запах, который заполнил собой все пространство, и важным было его тело, под которым было так уютно. Он оторвался от меня, прерываемые трелью мобильного. Это был личный мобильник Степнова. Звонили с работы. Что могло произойти? Виктор уверенно поднялся и подошел к стулу, на котором валялся его пиджак. Я услышала только слова «да», при ответе на звонок. Чтобы не показывать своей обеспокоенности, я вновь прикрыла глаза, делая вид, что все еще пребываю где-то не здесь. - Кать, - позвал он меня мягко и снова взобрался на кровать. Я приоткрыла глаза, пряча под ресницами свой интерес. - Нас приглашают в клуб. Пойдем? – это его «пойдем» прозвучало очень небрежно, но понимание того, что что-то случилось, заставило меня нацепить улыбку на лицо. - Конечно, пойдем! Сто лет в клубе не была! Собравшись, мы вышли из подъезда и сели в уютную машину. Виктор вел уверенно, но как-то резко. Неужели волнуется? Главный парадокс Москвы – ужасные пробки в четверг! Ну, в пятницу – это понятно, народ на дачи съезжает, по домам отдыха… за город, короче. А в четверг-то куда все прут? Мы толкались часа полтора. От томительного ожидания никто из нас даже слова не мог вымолвить, а у меня еще и голова разболелась. В машине было душно, даже кондиционер не спасал. Я чуть приоткрыла окно, и салон вмиг заполнился совокупным запахом различных выхлопов. М-да, идея была не очень хорошая… Быстро закрыв окно, я исподлобья кинула взгляд на Степнова. Его лицо, казалось, не выражало ни одной эмоции, а вот руки крепко сжимали рулевое колесо, так, что даже побелели костяшки пальцев. Точно волнуется. - Они не сказали, в чем дело? – решилась спросить я. - Нет, сказали, что срочно… - небрежно бросил он мне. Что-то мы явно делали не так, что руководство решило промыть нам мозги прямо посередине задания. Это же рискованно! А вдруг слежка? На оставшемся пути я больше не стала испытывать судьбу и пытаться разговаривать с Виктором. Все равно из него ничего больше не добиться, поэтому будем ждать приговора вместе. И молча. Припарковаться около клуба «Фабрик» оказалось большой проблемой. Машина на машине и машиной погоняет! А я еще по поводу пробок сокрушалась. Парковка – вот главная московская проблема. Оставив автомобиль метров за триста от нужного нам места, мы направились к клубу. На часах было около одиннадцати вечера, «Фабрик» открывался только в полночь, если не было никакого корпоратива. Ну, наши-то главные устроят все, что душе угодно. Здоровые мужики на фейс-контроле даже не остановили нас, только любезно открыли дверь. Вот что значит хорошо проведенная работа! Мы вошли в холл, двинулись дальше. За тонкими перегородками на танцполе было какое-то подобие веселья. Официант, который проходил мимо, увидев нас, махнул рукой в сторону лестницы. Виктор пропустил меня вперед, сам пошел следом. Несколько ступенек, и мы на втором этаже. Еще один официант в кипельно белой накрахмаленной рубашке поздоровался и сказал, что проводит. Мы пошли налево, а по правую руку от нас оставались дубовые столики. Пройдя всего несколько шагов, молодой человек остановился около стеклянной двери, ведущей на террасу и, оставшись в зале, открыл ее, пропуская нас. В углу за столиком сидел Главный. Увидев нас, он жестом пригласил меня с Виктором присоединиться к нему. Мы, все так же молча, прошли и сели. Ну, сейчас что-то будет… - Ну что, здравствуйте! – хмуро проговорил Юрий Львович. Мы, как два китайский болванчика, одновременно кивнули и так же одновременно поздоровались. - Как вам на задании? Не сложно ли? – казалось, он просто подсмеивается. - Все нормально, - отозвался Виктор, решив, как мужчина, взять на себя роль оратора, - работаем намеченный план. - Плохо вы план работаете! – хмыкнул Главный. Мы со Степновым, не сговариваясь, сначала посмотрели друг на друга, а потом стали прожигать глазами и руководителя. - Современные супружеские пары, находящиеся в браке не более пяти лет, по статистике занимаются сексом как минимум два раза в неделю… На несколько минут повисла давящая гробовая тишина. Виктор понимающе кивнул, Юрий Львович пристально смотрел на меня, а я… А я сидела, не зная, что сказать. Меня вообще как будто по голове ударили. Минуты тянулись, а я все молчала. И вот уже две пары мужских глаз были обращены ко мне. - Лена?... – нарушил молчание Главный. - Но… я не могу… - еле слышно произнесла я. - Почему? – спокойно спросил Юрий Львович. - Ну… там же камеры… - двое мужчин в непонимании продолжали буравить меня глазами… Такое объяснение их явно не устраивает. Боже, как же стыдно! - …да и не было у меня никого… Это последняя фраза вообще была еле слышна. Я, борясь с желанием встать и выбежать к чертовой матери отсюда, стыдливо опустила голову. Мамочки, да я сейчас сквозь землю провалюсь! Я не видела лиц мужчин, вообще ничего вокруг не замечала, но потом, как в тумане услышала голос руководителя. - Нет такого слова «не могу», есть такое слово «надо»… Ребята, давайте на чистоту. Мы вышли на след Захаровых. Осталось продержаться совсем чуть-чуть. День-два не больше. Но ваша игра может вызвать подозрения у американцев, а нам этого совсем не нужно, к тому же на завершающем этапе операции. Юрий Львович прервался. Молчание продолжалось до тех пор, пока я не оторвала глаза от своих коленей и не посмотрела на Главного. Мысли в голове путались. Одновременно я думала о том, что сейчас может думать Степнов, и о том, как, наверное, глупо выгляжу. - Степнов! – обратился руководитель к Виктору, - то, что я сейчас услышал от Лены, совсем не вписывается в намеченный план. Но… - он помедлил, - это твоя головная боль. Мне нужна на камерах нормальная семейная пара, большего не прошу. Поэтому, пользуйтесь моментом. У вас вся ночь впереди. А завтра я хочу видеть семью, настоящую! – он так выделил последнее слово, что я закусила от бессилия губу. А потом услышала удаляющиеся шаги начальника, оставившего нас с моим напарником одних. Хотя, после сегодняшнего разговора, я уже не уверена и в этом определении для Степнова… Итак, мы остались одни. Даже с полуприкрытыми от стыда глазами я чувствовала, как Степнов буквально прожигает меня взглядом. А я не в силах была пошевелиться. - Почему ты мне не сказала? – услышала я его сдавленный голос. Первый вопрос, который пришел на ум – «что?». Обдумав свой ответ, прежде чем озвучивать эту мысль, я пришла к выводу, что он задал глупый вопрос. Почему я должна была ему об этом говорить? Меня не спрашивали, я и молчала. И теперь я молчу, хоть он и спрашивает. - Замутила ты кашу, Кулемина… - выдохнул он и потер глаза. Я увидела это краем глаза, но Виктор вмиг стал каким-то усталым. - Ничего я не мутила, - в пол голоса пробормотала я. - Конечно, не мутила она! – Виктор повысил голос, - Если бы я знал раньше, я бы никогда не порекомендовал тебя на эту операцию! Не знаю, что нашло на меня в тот момент, но его слова попали прямо в душу, в самую-самую десяточку, и я завелась. - А что, профессионализм теперь меряется количеством половых актов за жизнь? – приподняв голову, я сузила глаза, становясь похожей на кошку. - И этим тоже! – выпалил он, - Я думал сначала, что ты камер стесняешься, что шарахаешься от меня с непривычки. А оказывается вот в чем была проблема!... - Нет у меня никаких проблем! – взорвалась я, - А если и есть, то они только мои и к тебе никакого отношения не имеют! Тебе приказали сделать из бревна женщину, понимаю, противно. Но и не надо ничего! Сама все сделаю… Я поднялась со стула и быстрым шагом направилась к выходу с террасы. Степнов вмиг оказался возле меня. Блин, как он так быстро ухитрился? Перегородил мне дорогу, схватил за предплечье, больно. - Ты что говоришь, Кулемина? – зашипел он. Именно зашипел, - Какое бревно? Какое сама? Совсем ума лишилась? Степнов так дернул меня за руку, что я невольно дернулась. Ну и хватка у него, просто мертвая… - Лен, - он перестал сжимать так сильно, но руки моей не выпустил, наоборот, положил вторую руку на другое плечо, - пойми ты, так не правильно… Не должно так быть, - я попыталась, было, открыть рот, но он прервал меня, - Молчи… Лена, тебе 22 года. 22, понимаешь? Разве для того ты оставалось девочкой до такого возраста, чтобы выглядеть естественной перед камерами американцев? - Уже ничего не исправить… - попыталась оправдаться я. А что мне было сказать? Что, дожив до своих 22 лет, я не то что не влюблялась сама ни разу, Степнова я не считаю, но и в меня никто не влюблялся. Да что там не влюблялся? Внимания-то никто не обращал! Не то, что секс, поцеловать никто не хотел. Степнова я опять же не считаю. Он не хотел, он просто работал. - И ты так спокойно об этом говоришь? – он разжал руки и отвернулся к стеклянной двери. - А что ты прикажешь мне делать? Орать, блажить, рвать на себе волосы, отказываться от задания? – я снова вскипела, - Иногда бывает так, что не обстоятельства зависят от тебя, а ты от обстоятельств. И это нормально, потому что это жизненный закон равновесия. - Вот только философию здесь разводить не надо. «Закон равновесия» - он попытался скопировать мой голос, но, вероятно, был слишком зол, поэтому получилось не очень, - Хрень это все собачья! – хотел, было, ударить по двери, но, вспомнив, что она стеклянная, замедлил ход и осторожно опустил кулак на блестящую в ночи поверхность. Следом за кулаком прижался лбом к стеклу. Я не знаю, сколько мы так простояли: он у двери, я в нескольких шагах от него за спиной. Думаю, несколько минут. - Пойдем… - казалось, он не сказал, выдавил, выжал из себя. Мы вошли в уютный зал, освещенный многочисленными резными лампами. Вот в этих стенах мне и придется проститься с девичеством. Что же, бывает и хуже… Но и лучше, мать твою, тоже бывает! Я и не заметила, как Виктор отошел от меня и стал что-то быстро нашептывать официанту. Только заметив на себе скучающий взгляд молодого человека в белой рубашке, поежилась. Ах, вот какими взглядами одаривают работники увеселительных заведений жриц любви? Неприятно-то как! Виктор вернулся ко мне, уверенной походкой, но с опущенными глазами. А ему-то что волноваться? - Сейчас, минут через пять все будет готово… Я только коротко кивнула. Дурацкая ситуация! - Волнуешься? – посмотрел на меня исподлобья. Господи, ну зачем ты так смотришь? - Немного… - соврала я. Да меня трясет всю, как будто не видно. Степнов куда-то обернулся, а когда я повернула голову в ту же сторону, увидела лишь промелькнувшую белую рубашку. - Пойдем? – он аккуратно дотронулся до моей руки, легко-легко, как бы призывая самой решить. - Пойдем, - хриплым голосом отозвалась я, кладя свою ладонь в его. Это была маленькая комнатка, обшитая багровым бархатом. - Черт! Как пошло! – одними губами выругался Степнов, обводя комнату взглядом. Я стояла около небольшого дивана. Помещение было настолько мало, что здесь мог уместиться лишь маленький диван и крохотный низкий столик, на котором почему-то стояли бутылка виски и два стакана. Степнов, все так же не выпуская моей руки из своей, подвел меня к дивану и усадил. Блин, почему же здесь все такое красное? Неуютно и мерзко! - Лен, - позвал он меня, - на, пей маленькими глотками. Но выпей все, - Виктор протянул мне наполовину наполненный низкий рокс. - Зачем это? – тихо спросила я. - Чтобы расслабиться. Просто пей… Сам же опрокинул залпом такой же стакан огненной жидкости и встал спиной ко мне. Я уже сделала несколько глотков, но опьянеть еще не успела и готова была поклясться, что мышцы на его спине выплясывали нервный танец. Он повернулся резко, смерил меня взглядом и присел близко-близко. Спокойно вынул из моих ладоней зажатый в них стакан, пристально смотря мне в глаза, а потом поцеловал… Так нежно… едва касаясь… - Не надо… - попыталась протестовать я. Не хочу никаких иллюзий! Пусть горькая, но правда! - Молчи… - вновь накрыв мои губы своими, прошептал он. Его руки, такие сильные и крепкие, сейчас казались абсолютно невесомыми. Они порхали везде. На щеках, на шее, на руках, на животе. В какой-то момент я вдруг осознала, что на мне уже нет футболки. Мамочки, началось… Это была последняя мысль. Дальше я снова потерялась во времени и пространстве. Мы оба как будто очнулись. Виктор лежал на мне, в одних расстегнутых джинсах, на мне осталась только нижняя часть нижнего же белья. Воздух прорывала трель мобильного. Какое-то время мы непонимающе смотрели в глаза друг другу, все так же находясь в интересной позе. Неужели между нами было подобие… страсти? Нет, вряд ли! Это просто алкоголь действует… В миг в глазах Степнова как будто зажегся огонек мысли. Он быстро встал, вынул мобильный из кармана джинсов и коротко ответил «да». Разговор продолжался каких-то несколько секунд, но за это время лицо Виктора успело несколько раз изменить свое выражение. Положив трубку, несколько минут сидел, не двигаясь. - Их взяли… - глухо произнес он, роняя голову на ладони. - Кого? – голова гудела, тысячи мыслей роились, и ни одной четкой. - Захаровых взяли…
AnyaNuta: Мы возвращались на базу. Ехали медленно. Хотя, слово «ехали» к нашей ситуации было не приемлемо. Уже минуты три вообще стояли на одном месте, не двигаясь. Забавно, со вчерашней ночи мы с Виктором не поднимали тему чуть не произошедшего. Вообще почти не говорили, а если и доводилось перекинуться парой слов, то они носили исключительно рабочий характер. Вчера после того звонка несколько мгновений ни один из нас не мог ни произнести ни слова, ни пошевелиться. Степнов пришел в себя первым. Встал, сделал два шага до двери, два обратно (большему препятствовали размеры помещения), потер лицо руками и окинул меня долгим взглядом. - Лен, прикройся, – он сказал это довольно мягко, но для меня эта фраза была словно удар под дых. Я так запуталась во всем, столько всего произошло, что мозг отказывался работать, а голова шла кругом. И только после этой фразы наконец-то поняла, что все еще лежу на этом красном диване практически обнаженная. Вместо того, чтобы прикрыть грудь, я запустила руку себе в волосы, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках футболки и верхней части белья. Заметив мое замешательство, Степнов сам выцепил взглядом разбросанные вещи, быстро подобрал и положил около меня на диван. Даже сейчас, вспоминая эту сцену, мои щеки покрывает густой румянец, а ладони вмиг становятся мокрыми. Виктор подобрал свою футболку, мастерски надел и застегнул доселе расстегнутые джинсы. А я все сидела, не в силах пошевелиться. Он пристально посмотрела на меня таким глубоким взглядом, что, казалось, задержись он на мне хоть на секунду дольше, я с легкостью могла бы превратиться в горстку пепла, а потом как-то рвано и порывисто отвернулся, показывая, что не будет нарушать интимность обряда моего одевания. Черт, я сидела на этом проклятом диване, словно каменная древнегреческая скульптура! Приложив нечеловеческие усилия, мне все-таки удалось заставить свою голову заработать хоть как-то. Я принялась натягивать га себя одежду, а Степнов тем временем, все так же стоя ко мне спиной, налил себе виски и быстро осушил бокал. - Я все… - себе под нос сказала я, когда все то, что недавно лежало на диване, было на мне. Виктор в пол-оборота повернул голову и бросил мне: - Иди к машине, я скоро подойду… Смысл его высказывания дошел до меня лишь через некоторое время. Я встала и осторожно приоткрыла дверь, желая всем сердцем покинуть это красное безумие. Плотно притворив за собой дверь, я не сразу же пошла к выхожу из клуба, а прошла всего пару шагов и прислонилась виском к прохладной стене. Не знаю, сколько я так простояла, но мой полет в беспамятстве прервал звук бьющегося стекла, исходящий из комнаты. Стакан он, что ли разбил, или бутылку? Случайно, наверное… Я потопала к машине. Было уже около полуночи, перед входом в клуб собралась веселая толпа, а я, вся бледная и растерянная, покидала это злачное место. Виктор не заставил себя долго ждать. То ли я шла медленно, то ли Степнов бежал, но к машине мы подошли практически одновременно. Он, щелкнув сигнализацией, открыл двери, и мы сели в автомобиль. - Ты что-то разбил там…? – не хотела я называть тот красный беспредел комнатой. Вообще никак не хотела называть то место. Он как-то грустно посмотрел на меня. Если честно, сначала я подумала, что во взгляде сквозила злость, даже поежилась, а потом присмотрелась и поняла, что это грусть. И усталость. - Да… Бутылку. Рукой задел, - я видела, что Виктор старается говорить спокойно, но, может быть начал сказываться опыт агента, я чувствовала, что его что-то волнует. - Может, я поведу? – предложила я, - Ты пил… - мне как-то совсем не улыбалось разбиться после первого же задания. Жить еще хотелось, хотя, я и с трудом представляла, как жить дальше. - Что-то не взяло меня, - усмехнулся он по-особенному нервно. И мы поехали. Еще предстояла процедура отчета, которая проходила в штаб-квартире в центре города. Обычный бизнес-центр, каких в Москве хренова туча, первые этажи занимают различные коммерческие компании, а с середины – наша штаб-квартира. Кто бы мог подумать? Нас промурыжили всю ночь, и даже начало утра прихватили. Развели по разным комнатам и заставили писать подробнейший отчет об операции, затем просили объяснить несостыковки в моем и отчете Виктора. Потом какие-то нескончаемые психологические тесты. К десяти утра пятницы я была уже полностью разбита. Бумажки менялись, как картинки в калейдоскопе, я все время что-то заполняла, отмечала, оценивала… В двенадцать нам разрешили пойти на обед. Разрешили-то разрешили, только мне кусок в горло не лез. Виктор сидел за соседнем столиком в компании нескольких мужчин. На меня он не смотрел, но и у него с аппетитом были неполадки. Я все-таки впихнула в себя какую-то плюшку, запив ее очень сладким кофе с молоком. А дальше нам поступил приказ возвращаться в Улей. В оставшийся месяц с небольшим обучения нашей группы Виктору вновь предстояло взять на себя роль инструктора, а мне курсантки. И хоть, как мне сказали, место агента мне было уже обеспечено, доучиться все-таки стоило. До базы оставались какие-то считанные километры, а мыслей в голове не стало даже на одну меньше. Захаровых взяли, с ними теперь работают спецслужбы, наши вещи, которые находились в их квартире, уже привезли в Улей. Наши сделали Американцев, очередное сражение выиграно, а дальше то что? По-старому уже точно не будет. У меня по крайней мере… Степнов все так же молча вел машину, пристально вглядываясь в ветровое стекло. На самом деле, даже хорошо, что мы не разговаривали. Потому что, о чем говорить с ним, я не представляла. Еще несколько минут, и уже была видна огороженная территория базы. На контрольном посту охранник поздоровался, но документы все-таки потребовал. А куда деваться? Правила – они для всех. Виктор припарковался на практически свободной стоянке, вышел из машины и подождал меня. Думая каждый о своем, мы пошли ко входу. - Ленка! Виктор Михайлович! Вернулись уже? Как операция? – Людка, выбежавшая за чем-то только ей известным на улицу, увидела нас и, как я поняла, окончательно забыла, что ей было нужно. - Привет, Кузнецова! Ну что, совсем Примерова захамутала? – перед нами снова стоял тот Степнов, которого я знала до задания. Уверенный в себе, подтянутый, с ехидной улыбкой на лице и пронзительными глазами. А десять минут назад он был другой… - Да уж, Виктор Михайлович, захамутаешь его… Кто кого называется… - все-таки, молодец Виктор! Так грамотно перевел тему. Ежу же понятно, что тема нашей операции является неприкосновенной и обсуждению не подлежит, а Людка от радости и любопытства задала вопрос о задании. И пусть он был просто для галочки, Виктор мастерски сменил тему. Что и говорить – асс! - Люд, может, пойдем, расскажешь, что здесь творится? – Людка, несмотря на свою тихость, но болтливость, мне нравилась. С ней было приятно и не очень напряжно. Главное было, воспринимать ее такой, такая она есть. - Да у нас все по-старому, - отмахнулась она от меня. Конечно, с преподаватилем поболтать было куда более интересно, - Только по Виктору Михайловичу скучали. Привыкли мы к вам! – что говорить… Степнову было приятно услышать такое. Безусловно он догадывался, что наставник из него что надо, но услышать похвалу от курсантов – не это ли счастье для инструктора? - Все, Кузнецова! Я вернулся и теперь буду гонять вас с утроенной силой! – он сымитировал грозное выражение лица, а Людка только расхохоталась. - Всегда готовы, Виктор Михайлович! – подыграла она. Дальше я уже не слушала. Окинула взглядом здание, территорию. Ничего не изменилось, все так же, как и прежде. Только я себя чувствовала по-другому. Как-то взрослее что ли? Мне было сложно это объяснить даже себе. Просто казалось, что что-то безвозвратно ушло. А что именно, я не понимала. Я посмотрела на Степнова. Говорит с Людком, смеется, шутит, а глаза все равно грустные. Такие же были у него, когда он садился с машину после посещения «Фабрик». Его что-то тревожило…Что именно? Здесь, в Улее, нас учили узнавать правду. Хотела ли я знать, что происходит с Виктором? И да и нет. Мне было, естественно, любопытно, но, одновременно с этим, я боялась этой правды. Она могла касаться напрямую меня. Да скорее всего, так оно и есть! Он мог быть разочарован моей зажатостью в общении с ним до задания, той правдой, которую узнал обо мне, моей работой на задании, мной, в конце концов. И что, разве стоит такая правда того, чтобы до нее докапываться? Нет! «Счастье в неведении…», как говорил один злодей в популярном блокбастере. Люда и Степнов, все еще о чем-то болтая, пошли в здание. Я плелась за мини, не замечая ничего вокруг. Остановилась перед коридором, ведущим в нам корпус. Молча свернула. После всего случившегося я практически не была наедине с собой. Что же, сейчас самое время!
AnyaNuta: Эти полтора месяца тянулись, словно несколько столетий, и одновременно с этим летели, как секунды. В моей жизни практически ничего не изменилось, за тем лишь исключением, что дочитанный одинокими вечерами оригинал «Унесенных ветром» сменил оригинал «Гордости и предубеждения». Да уж, если в жизни не хватает романтики, человек стремится получить ее извне. А с романтикой у меня действительно было туго! Со Степновым мы практически не общались. Он относился ко мне, как и ко всем остальным курсантам: уделял ровно столько внимания и времени, сколько и другим. Чего скрывать? В глубине души было безумно обидно. За все это время мы только один раз и остались наедине. Да и то, так бестолково получилось все это, что при воспоминании то наворачивались невольные слезы, то подступал непрошенный смех. Спустя где-то две недели после окончания операции с Захаровыми и нашего приезда я, пытаясь справиться со своим раздражением, любопытством ребят и абсолютным безразличием Виктора, пошла успокаивать нервы в тренажерный зал. Там я спокойно могла излить душу своей лучшей подруге – огромной боксерской груше, подвешенной к потолку. Только диалог у нас был весьма странным: слова заменялись ударами, ответы – вибрацией тяжелого снаряда. Я рассказывала ей все, что накипело, а когда уже было нечего, просто улыбнулась ей, как самому лучшему другу, развернулась и вышла из зала, держа курс на свою комнату. По дороге меня остановил Леха Яковлев и начал что-то увлеченно рассказывать о выпускных экзаменах. Признаться, мне-то все это было не очень и интересно. Свой выпускной экзамен я уже сдала. Потянувшись привычным после каждой тренировки жестом к шее, я вдруг поняла, что оставила полотенце в зале. Извинившись перед Лехой, который, казалось, был просто одержим идеей первого для него настоящего задания, побежала обратно в тренажерку. Вот здесь-то и произошел казус. Я так стремительно влетела в зал, что даже не сразу поняла, что нахожусь не одна. Степнов лежал под большой штангой, грудные мышцы были настолько напряжены, что образовывали бугор, маленькие капельки пота на лице и шее, сильные руки с надутыми венами, сжимающие снаряд. Я замерла, как вкопанная. Виктор, заметив меня, сделал рывок и осторожно поместил штангу на подставку. Сел, посмотрел на меня. - Я полотенце забыла… - как будто оправдываясь, проговорила я, все еще стоя посередине зала, не шелохнувшись. - Угу, - утвердительно промычал Виктор, как бы разрешая мне пройти и взять забытое. На негнущихся ногах я подошла к скамье, вцепилась в махровую ткань и, развернувшись, все так же на прямых ногах поплелась к двери. Я кожей чувствовала на себе взгляд своего инструктора. Да, он снова носил этот титул. Казалось, я могла бы точно описать его взгляд, как если бы у меня на затылке имелась вторая пара глаз. Степнов смотрел мне вслед долгим, с только ему понятным оттенком грусти взглядом. А я что? Я думала, что расплавлюсь, пока пройду эти чертовы пять метров. Едва выйдя за дверь, я что есть сил рванула в свою комнату. Хотелось только одного – закрыться, спрятаться ото всех, чтобы никто даже мысли предположить не мог, что я по уши влюблена в своего учителя, что, кажется, теперь он знает обо мне почти столько же, сколько я сама знаю про себя, что, возможно, он уже давно догадался о моих чувствах… Нет! Я всеми способами убеждала себя, что это не так. Потому что, если бы это было так, оставался только один выход – сквозь землю провалиться! Вот такой вот бестолковой получилась наша единственная встреча наедине. Хотя, какого именно толка я от нее ждала, я и сама не знала. Шло время, день сменялся другим днем, и вот пришла последняя неделя обучения, после которой я автоматически становилась дипломированным агентом, а ребятам еще предстояло первое серьезное в их жизни задание. На сегодня было намечено заключительное занятие по оттачиванию искусства говорить заведомую ложь. Я вспомнила наше первое занятие, как я пришла вся «разодетая», как Степнов за опоздание первой усадил меня на стул. Мама, как же летит время! Это было почти четыре месяца назад! В памяти невольно всплыли слова Виктора о том, что интимные вопросы задавать нельзя. Ну, на тот момент было нельзя, а сейчас, как я предполагала, было самое время. За этот курс нас многому научили и многое успели показать, теперь мы должны были показать, чему успели научиться. После обеда мы прошли в небольшую комнату с адской машиной посередине. Естественно, никакого отношения к аду этот агрегат не имел, но нервов он нам попортил много! Это был своего рода детектор лжи, только, если популярный и пропиаренный во многих фильмах аппарат реагировал на удары сердца, тем самым давая понять, правду говорит человек или нет, то этот агрегат измерял давление и диаметр зрачка. Таким образом, данные становились практически стопроцентно точными, и ни один обычный человек не смог бы выдержать проверки этой машиной. А мы теперь могли! И сегодня мы должны были это продемонстрировать. - Что, бойцы, готовы? – обратился к нам Виктор. Я так и не переучила себя снова называть его Виктор Михайлович. Да и зачем? Мы с ним не общались, поэтому и переучиваться надобности не было. - Всегда готовы! – хором отозвались ребята, и по комнате пролетел озорной смех. И понеслось… Сегодня никому не удалось бы избежать этой проверки. Когда паренек по имени Миша садился в кресло, а именно ему довелось открывать этот марафон лжи, Степнов, как я и догадывалась, предупредил, что сегодня не будет никаких ограничений в вопросах. Что же, предупрежден – значит, вооружен! Самым главным для меня было морально свыкнуться с этой мыслью. А, так как подозрения о таком феерическом завершении курса уже закрадывались в мою голову, ничего неожиданного для меня не произошло. Я было готова! Ой, ну что же творилось с нашим курсом! Казалось, что в этой комнате собрались какие-то озабоченные! У Людки спрашивали, когда она первый раз переспала с Примеровым. Кузнецова с ядовитой ухмылочкой сказала, что у них еще ничего не было. Понятное дело – соврала, но прибор показывал, что Людок говорила чистую правду. Забавный случай произошел с Димкой Примеровым. Леха Яковлев иногда любил пошутить, вот и сегодня решил разыграть Димку. После нескольких вопросов ребят, Леха задал свой вопрос: «Дима, ты импотент?» Так как нужно было врать, причем так, чтобы обмануть и нас и машину, Димка и ляпнул: «Да». Тогда Леха искренне посочувствовал Людке, а приминая во внимание более раннюю «правду» Кузнецовой о том, что между ними еще ничего не было, посоветовал бросать этого парня скорее. Да, весело было! Но вот настала моя очередь. Я села в кресло, Виктор подсоединил к руке датчик давления, придвинул прибор измерения диаметра зрачка. Ну, кажется, началось. Вся сложность работы с этой машиной заключалась в том, что она воспринимала ответы только типа «да» и «нет». Поэтому вопросы должны были быть поставлены весьма четко. - Лена, - начал Яковлев, - в твоей жизни было больше пяти половых партнеров? Ну, началось! Леха сегодня в ударе! - Да, - ответила я, слегка улыбнувшись. Наглая ложь! - Правда, - констатировал Степнов твердым голосом. - Ты лишилась девственности после двадцати лет? – это подал голос Миша. А он-то куда решил влезть? Знал бы он, что своей формулировкой дал мне полный карт-бланш! Ведь, какой бы ответ я ни дала, все равно солгу! - Да, - улыбнувшись, произнесла я. - Правда, - эхом отозвался Виктор. - Лена, подала голос Кузнецова, - тебе сейчас кто-нибудь нравится? Черт! Людка! - Да, - решительно заявила я, делая ставку на то, что все собравшиеся здесь поймут, что я лгу. - Правда, - все таким же спокойным голосом произнес Степнов, который стоял за моей спиной и следил за приборами. Кажется, мой план сработал! По крайней мере, я так думала, пока ко мне не подошел Виктор и не стал освобождать меня от датчиков. Его вид, казалось, ничуть не изменился, но от моего глаза не ускользнула легкая, едва различимая самодовольная улыбка на его лице. Блин! Кажется, я влипла!
AnyaNuta: Последствия выведанной у меня правды прошли для меня достаточно безболезненно. В тот же день возможности поговорить, на мое счастье, у нас с Виктором не было. Как, собственно, и в последующие дни. Руководство загрузило Степнова по полной программе: написание характеристики на каждого из восьми курсантов (я была уже не в счет), разработка индивидуальных и групповых (в случае Людки и Димки) заданий, подробный инструктаж, оценка действий при операции и т.д. и т.п. Короче, мой теперь уже просвещенный инструктор был в делах по самую маковку. Мне-то это было только на руку. Никаких тебе ненужных разговоров, красных щек и окончательно разбитых сердец. Но затишье в моей жизни, как трудовой, так и бытовой, было недолгим. Что такое три дня? Тьфу и растереть! Я еще блаженно нежилась в кровати, когда мой мобильный издал протяжный вой взбесившейся коровы. «Му-му-му!» - вопил мобильник, а в голове вяло проползала известная цитата о покое, который может только снится. Я специально поставила этот звонок на номер из штаб-квартиры. А что? Человек должен улыбаться хоть чему-то, когда ему звонят с работы! Свесив руку с кровати, я потянулась за телефоном, который уже провибрировал под мое ложе. - Да, - ответила я на вызов. - Кулемина, ты нужна, - раздалась в трубке безэмоциональная речь. Вот вышколили как, хрен поймешь, кто с тобой разговаривает… - Это срочно? – саркастически спросила я неопознанного собеседника, - В душ я успею? - Успеешь, - все так же ровно отозвался голос, - Ждем тебя к двум. Мой телефон снова стал бездушным. Ну что же, к двум, так к двум. По-моему, что-то я забыла? Ах, да! Сразу же, вернее, на следующий день после последнего занятия я переехала из Улея в свою квартиру. На базе мне уже делать было нечего, а дома, как говорится, и стены помогают. На самом деле, у меня никогда не получалось обманывать себя. А если и получалось, то очень ненадолго. Естественно, я так поспешно убралась с базы, чтобы исключить любую, даже мало-мальски призрачную возможность встречи со Степновым. Да уж, Кулемина, а ты, оказывается, трусиха! Кто бы мог подумать?... Я пошла в душ. Под теплыми струями думалось как-то нескладно, что опять же полностью меня устраивало. В данный момент меня больше волновало, зачем я понадобилась в штаб-квартире? Если рассуждать логически, с делом Захаровых было покончено уже давно и основательно, поэтому оттуда никаких приветов из прошлого ожидаться не должно. Если бы вопрос встал о моей профпригодности, то опять же, встал бы он значительно раньше. Значит, что-то новое… С такими мыслями я высушила волосы, оделась и сварила кофе. Чтобы отвлечься включила телевизор. Щелкая пультом с канала на канал, вдруг увидела знакомые лицо. Мать чесанАя, Захаровы! Явно неопытный диктор что-то вяло бормотал о семейном бизнесе, практически государственной измене и раскрываемости преступлений. Неожиданно, я ощутила себя пусть и маленьким, но таким нужным винтиком в огромной машине под названием «правосудие». Приятно, черт возьми! И уран российский остался в стране. До штаба добралась почти в срок. Не считая тех нескольких минут, которые отняли у меня московские пробки. Влетела на двенадцатый этаж, а меня уже поджидали. - Опаздываешь, Кулемина! – ах вот кто мне звонил! Меня встретил мужчина без определенного возраста (оказывается, и такие встречаются) и проводил до нужного кабинета, - Уже ждут… - многозначительно указал на дверь. Я, предварительно постучавшись, вошла. В кресле сидел представительный человек с глазами-буравчиками, которые, казалось, так и смотрят вглубь тебя. - Здравствуйте, Елена! Присаживайтесь, - что же, для начал неплохо! - Здравствуйте… - я села в удобное кожаное кресло. - Зовут меня Борис Игнатьевич. Я возглавляю отдел по борьбе с внутренним шпионажем. Внутренний шпионаж? Интересно… - Очень приятно, - произнесла я, готовая слушать суть вопроса. - Лена, вы же не против, если я буду вас так называть? – я отрицательно покачала головой, - Отлично! Так вот, Лена, у нас образовалась проблема. В одной очень крупной компании, которая занимается продажей автомобилей известного и дорогого бренда, работает сотрудник, который, и у нас есть все основания так думать, является немецким шпионом. Отношения с Германией сейчас достаточно ровные, но совершенно тихо никогда не бывает. Он продажник, поэтому по роду своей деятельности общается с очень богатыми и очень влиятельными людьми. И, хотя на него собрано уже полное досье, не хватает одной маленькой детали. Мы знаем, что со своим руководством он связывается по средствам телефона. Поэтому, дело и выеденного яйца не стоит. Необходимо проникнуть в его квартиру и поставить жучок. И здесь основная сложность. За его квартирой ведется двадцатичетырехчасовое наблюдение людьми той стороны. Единственный, кто может попасть в эту квартиру, так как наш клиент все-таки мужчина, – девушка. - А почему именно я? – задала я вполне нормальный вопрос. Нет, ну мне действительно интересно, почему из доброй сотни агентов нужна именно я? - После вашей операции с Захаровыми Юрий Львович по старой дружбе поделился некоторыми фактами вашей биографии, вернее, отсутствием некоторый фактов… - вот хитрый лис! Нет, чтобы прямо сказать… - Я не совсем понимаю, о чем вы. - У господина Цильке весьма интересные вкусы. Ему нравятся девушки, - Борис Игнатьевич дружелюбно улыбнулся. - Я всегда думала, что интересный вкус – это, когда мужчине нравятся мальчики… - так же дружелюбно улыбнулась я в ответ. - Вы не совсем поняли… Ему нравятся девочки. Нетронутые… - лицо моего собеседника неожиданно стало серьезным. - Мне нужно будет с ним переспать? – не то, чтобы ужас застыл в моих глазах, скорее, неожиданность. - Лена, мне действительно это неприятно, не знаю, поверите вы или нет. Но вы единственная… - Можете дальше не продолжать! – прервала я его, - Если я откажусь, меня спишут? - Конечно же, нет. Черт! Вот это ситуация… Никогда не думала, что это произойдет именно так. Хотя, я знала, куда я иду, знала, что, поступая на эту службу, перестаю принадлежать себе, знала, что я – собственность государства. Противно? Еще как! Но, сама выбирала. - Хорошо… - слабо отозвалась я. В эту же секунду Борис Игнатьевич слышно выдохнул. - Лена, вы себе даже не представляете… - Поверьте мне, - вновь перебила я, - это вы себе даже не представляете! - Мне очень жаль… - Мне тоже. До связи, - я поднялась и зашагала в сторону двери. Вдогонку полетела фраза: «Инструкции уже у вас дома». На полке у входной дери действительно уже дожидался пухлый конверт. Прихватив его с собой, предварительно раздевшись, я прошла в комнату и завалилась на кровать. Не могу сказать, что мне было мерзко или противно. Просто какое-то непонятное состояние тревоги никак не покидало. Я давно перестала относиться к себе, как к полноценной личности. Я была чьим-то оружием, средством, материалом, но только не личностью. Чего скрывать, еще учась в Академии ФСБ, к такому быстро привыкаешь. Какого это, когда твое тело тебе не принадлежит? Одни скажу – это ужасно! Я скажу – это моя работа, в этом вся я. Единственный случай, который разбередил спокойствие в моей душе – был тот поход с Виктором в «Фабрик». Я, которая давно свыклась с мыслью, что внутреннее – это все, что у меня осталось своего, тогда действительно испугалась. Испугалась стать по-настоящему чьей-то. Ладно, ладно, испугалась стать собственностью Степнова. Потому что, если бы тогда все не закончилось так скоропостижно, впрочем, как и началось, ручаться, что мои убеждения остались бы при мне, я бы не бралась. Так что, с точки зрения сохранности самой себя, Цильке – не самый худший вариант. Зато все останется, как прежде, по крайней мере, в моей, как любят говорить писательницы любовных романов, «тонкой душевной организации». Я распечатала конверт. Инструкции, информация, какие-то документы, ах, вот… фотографии. На меня смотрел мужчина, слегка за тридцать, европейское лицо, довольно приятное, можно даже сказать, красивое. Светлые глаза, пепельные волосы. Ну что же, могло быть и хуже, гораздо хуже! Операция была намечена на завтра, поэтому, чтобы не думать и не истязать себя, а я это умею как никто другой, приняла снотворное и забылась неспокойным сном. Ну что может присниться, когда твоя жизнь грозит перевернуться с ног на голову? Правильно! Ничего хорошего. Самое смешное, я даже под страхом пыток не смогла бы рассказать, что именно приходило мне в ночных видениях, помню только, что приятного было мало. Встав еще более уставшей, чем когда ложилась, я нехотя начала собираться. Почему-то в это утро меня посещали исключительно мысли с явным философским уклоном. Думала о том, как бы отреагировала обычная девушка на предложение, сделанное мне вчера? Без сомнений, она сказала бы решительное «нет», громко хлопнула бы дверью и поскорей попыталась бы забыть весь этот кошмар. Только я - НЕ обычная девушка. Я сама, собственными руками возложила свою жизнь, свое тело и здоровье на алтарь государственного благополучия. Если мы, агенты, каждый день рискуем жизнью, лезем под пули, готовые умереть за, возможно призрачные идеи людей, о существовании который даже и не знает никто, то что такое по сравнению с этим какая-то природой придуманная пленка в моем организме, которую романтики возвели в культ? Ровным счетом ничего! Цинично? Да! Только на добром цинизме построена бОльшая часть свершений. Натянув низкие джинсы и легкий джемпер, взяв ключи от своей машины, я спустилась вниз. Плюхнув на пассажирское сидение увесистый конверт, я завела мотор и поехала в гостиницу. На мое имя был снят номер, в том случае, если немцы захотят проследить за юной нимфеткой. Легенда была просто железная! Юная провинциалка приехала посмотреть столицу, едва ей стукнуло восемнадцать. Что же, девушек в чужих городах тянет на приключения, на это и была сделана основная ставка. А дальше, день завертелся, как уж на раскаленной сковороде. Вычисление Цильке, бросание самой себя под колеса его машины, его робкие и искренние извинения, предложение показать город, ужин, за которым Альфред с уверенностью и легкостью (да я и не особо сопротивлялась) установил мою девичью чистоту. Все как в тумане, все на автомате. Улыбки, шутки, смущение… Все! Все-таки, он был опытным мужиком. Нестандартность и нештамповость его рассуждений и конечного предложения, мягко говоря, меня удивили. Ну, а куда деваться, шпион, как-никак! Поэтому, уговорить малолетку, а я еще и вполне могла сойти за подростка с ненакрашенным лицом и в молодежной одежде, пройти к нему и провести остаток вечера в его компании, не составляло труда. Что я чувствовала в тот момент? Да ничего особенного! Ну да, сердце немного билось чаще, чем обычно, но это наоборот придавало бОльшей правдоподобности моему образу. Поломавшись немного для вида, я, «краснея и робея», отдалась в его руки. Он был предупредителен, и даже нежен. Но это все равно было больно! И даже не физически. Разглядывая идеально ровный и белый потолок, придавленная его телом к кровати, отделаться от своих мыслей я никак не могла. Это были те несколько минут, когда все, что накопилось внутри, все мое, то немногое собственное, заполнило меня до краев. Противен ли мне был Цильке? Нет. Меня даже не передергивало от Бориса Игнатьевича, который приказал заняться этой операцией. Но меня тошнило от самой себя, от своей слабости и невозможности унять непрошенные мысли, которые все лезли и лезли в голову. Слава Богу, что Альфред быстро заснул, пряча под рукой блаженную улыбку. Я оглянулась, вставая с кровати. Шпион – не шпион, извращенец – не извращенец… Только одного у господина Цильке отнять было нельзя. Каким бы ненормальным ни казалось его сексуальное пристрастие, каким бы подонком он ни был, шпионя на территории чужой страны, но он действительно любил девушек. Не брал их, не пользовал, а любил, захлебываясь в своей любви, пусть и скоротечной, готовый передать это переливающееся через края чувство той, которая делила в тот момент с ним любовное ложе. И, если бы я не была столь цинична и так хорошо просвещена, кто знает, может быть, и мне бы перепало немного. Только я захлебывалось в другом чувстве – чувстве горечи и отвращения к себе, чувстве, что во мне что-то ломается. Но, об этом у меня еще будет время подумать, а пока – работа. Я, не одеваясь, прошла в гостиную и, не зажигая свет, достала из своей сумки маленькое устройство, которое было не больше моего ногтя. Осторожно вскрыв базу телефона, я на ощупь приконнектила «дружка» к проводам. Все, теперь можно и честь знать. Подбирая разбросанные по полу вещи, я направлялась в ванну. Там, одевшись, избегая своего отражения в зеркале, ополоснула лицо холодной водой. Смотреть на себя я просто не могла. Казалось, если посмотрю, не премину наградить резкое тяжелое зеркало смачным плевком. Я поспешно вышла из уборной, даже не промокнув лицо полотенцем и, начиркав на какой-то клочке бумаги «Ты был потрясающим!» (пусть мужичок перед арестом хоть немного порадуется), покинула квартиру, осторожно притворив за собой дверь. Я видела наблюдателей, просто не могла их не видеть. Наверное, начали сказываться инстинкты агента. Первая же попутка остановилась передо мной. Что ждало меня впереди? Понятное дело – тяжелые, ни к чему не приводящие капания в себе. А пока, только ночной город и курс на гостиничный номер…
AnyaNuta: Машина остановилась прямо у входа в маленькую недорогую гостиницу на окраине города. Расплатившись, я зашла в здание и, взяв ключи у портье, пошла по направлению к лестнице. Четвертый этаж, комната в самом конце узкого длинного коридора. На пол дороге заметила одинокую фигуру, расположившуюся прямо у моей двери. Свет был приглушен, поэтому разобрать, кто это и что ему нужно, было проблематично. Внутренне напрягшись, я двинулась вперед, готовая в любую секунду отразить любую попытку нападения. Подойдя к двери практически вплотную, я, наконец-то, смогла идентифицировать сидящую фигуру. Только осознание личности этого человека не принесло желаемого облегчения. Стало еще хуже… Виктор сидел на полу в расслабленной позе. В правой руке покоилась почти пустая бутылка какой-то горячительной жидкости. И смотрел на меня… Смотрел… Совсем не то слово. Пожирал глазами! Ввинчивал в меня свои голубые молнии. Меня невольно передернуло. - Привет… - негромко сказала я, чтобы хоть чем-то нарушить это тягостное непонятное молчание. - Привет? – Степнов усмехнулся, отводя глаза. - Что ты зде… - закончить я не успела. - Я все знаю! – громко проговорил он, перебивая. Я стояла, как громом пораженная. Знает, он теперь все знает! – Лен, я все знаю… - тихо, еле слышно, повторил он. И что мне теперь говорить? Как реагировать? Я могла только молчать, стыдливо пряча глаза и захлебываясь во все усиливавшемся чувстве отвращения к себе. Степнов не спеша поднялся, нетвердой походкой подошел ко мне и аккуратно приподнял мое лицо за подбородок. - Больно было? – я не смогла выдержать его взгляда. Да и как можно было вытерпеть, когда глаза, от которых в обычной-то ситуации не знаешь, как спрятаться, сейчас, в такой момент, прожигают тебя насквозь. - Немного… - опуская взгляд, промямлила я. Да, именно промямлила! Потому что не могла я тогда объяснить ему, что со мной творилось. Как? Как ему сказать, что чувство омерзения так глубоко засело внутри, что ни достать, ни вытравить?! - Лен… - Зачем ты пришел? Зачем пил? – сложно сейчас описать, что я чувствовала в тот момент. Просто у меня было такое чувство, что я стою перед своим учителем, напарником, перед человеком, которого люблю, абсолютно голая. И не просто без одежды. Было ощущение, что на мне даже кожи не было, а он все смотрел, и своим взглядом медленно-медленно, кусочек за кусочком поджаривал каждый сантиметр голого человеческого мяса. Терпеть такое дольше не было никаких сил, поэтому решение, что лучшая защита – это нападение, пришло быстро. Он даже не ответил ничего, только отпустил меня и, задержавшись взглядом, отвернулся, опуская руки. Какое-то время мы молчали. Предательски, боясь сказать хоть слово. А потом… Потом я себя уже не контролировала. - Пойдем в номер, тебе нужно выспаться… Шок от всей ситуации, оттого, что я впервые видела Виктора в таком состоянии, заставил меня произнести то, на что я минуту назад и не решилась бы. Он повернулся как-то несмело, не знай я Степнова, я бы сказала, что робко. Приблизился ко мне, снова приподнял лицо за подбородок и нерешительно прильнул губами к моему лбу. - Нет, Лен… - посмотрел прямо в глаза, - Хватит с тебя на сегодня и одного урода… - то, как быстро он оказался позади меня, как чеканились в моей голове его быстрые шаги по коридору, унесли последние остатки здравого смысла. Да что там смысл?! Сегодня я и так перешагнула все известные границы и запреты, годами возводимые в моем сознании. Одним больше – одним меньше – особой роли уже не сыграет. - Витя! – окликнула я его уже на подходе к лестнице, - Мне холодно… А дальше… Дальше я помню только его тепло, которым он пытался согреть оледеневшую душу. Лежа в кровати полностью одетая, находясь в его объятьях, я все равно тряслась, как в ознобе. И ревела… Впервые в жизни ревела в голос! Навзрыд. Что именно я оплакивала, осознать было сложно. Скорее всего, все сразу. Просто спрятанные до лучших времен эмоции нашли выход, а мне просто необходимо было избавиться от них. Последними воспоминаниями той ночи были его руки, крепко прижимающие меня к себе и то, как он успокаивающе гладил меня по голове, как ребенка, который никак не может успокоиться. При пробуждении я ничему не удивилась. Степнова уже не было. Я, собственно говоря, и не ждала его увидеть, но… Да, черт возьми! Надеялась! Я надеялась его увидеть рядом с собой утром. Надеялась, что то, что произошло вчера, было не просто из жалости, не потому что так нужно, а потому, что ему этого хотелось. ЕМУ! Зато теперь уже точно все… Последнее, что держало меня хоть как-то на плаву, не давая свалиться окончательно в бездну самобичевания и морального разлагания, ушло. А чего ты хотела, дура? Ему просто не позволили его человеческие принципы оставить другого в сложной ситуации одного. Он просто умеет сострадать! Я перевернулась на спину и прикрыла лицо ладонями. Плакать сил больше не было, теперь хотелось кричать. И не из-за этой бредовой операции с Альфредом, даже не из-за Степнова… Из-за того, какая я идиотка! Надеялась, поверила… Вчера я действительно поверила, слабо, совсем едва, что он может к тебе что-то чувствовать… А ему просто стало жалко… Ему просто стало меня жалко… Ненавижу себя! В принципе, приступы жалости и злости к себе у меня случаются регулярно. Слава богу, они достаточно скоротечны! Полежав еще минут десять, я немного остыла и даже нашла в себе силы встать. Подошла к окну, раздернула шторы и настежь открыла фрамугу, впуская в маленькую комнату свежий, насколько он может быть в Москве воздух. За ночь крохотное помещение пропахло перегаром. Хотя, меня это не так уж и сильно смущало. Вообще не трогало! Яркое сентябрьское солнце больно резало заплаканные и опухшие за ночь глаза. С добрым утром, Леночка! Отвернувшись от окна, так как раздраженные глаза уже начали слезиться, я обошла кровать и присела на скомканное одеяло. Надо было убираться отсюда к едрене фене! Мой взгляд абсолютно непроизвольно остановился на прикроватной тумбочке. На обороте листа с тем, что может предложить эта крохотная гостиница, и сколько эти предложения могут стоить, было выведено крупным размашистым почерком: «Дождись меня. С.» Как, оказывается, мало нужно человеку для счастья и как быстро могут вырасти крылья! Я клянусь, даже начало жечь между лапотками! Он просил, чтобы я его дождалась! Значит, он ушел не потому, что выполнил свой долг, моральный, человеческий, учительский, какой там еще?... Он ушел по делам. Тогда, зачем он просил, чтобы я оставалась здесь? Мы могли встретиться и … Кулемина, да какая разница? Я уже говорила, что Виктор не из тех, кто заставляет себя долго ждать? Нет? Ну, можно считать, что сказала. Дверь открылась минут через двадцать - двадцать пять после обнаружения мной записки. Усталый, небритый, но все равно очень красивый! Я, как полная и окончательно выжившая из ума идиотка, смотрела на него, не отрываясь. По всем законам мелодраматического жанра я бы должна стыдливо опустить глаза вниз, поджать губы и думать о своем вчерашнем позоре. Ан, нет! Я смотрела на него во все глаза, не робея, не стесняясь! И что скрывать, в тот момент я сама себя боялась! Боялась непонятно откуда взявшейся смелости… Господи, уверенности… Увидев меня, он только мягко улыбнулся одними уголками рта и присел рядом. - Привет, - улыбка не пропала, а Виктор посмотрел мне в глаза. Казалось, это была не я. Мне пришлось даже для верности больно вдавить ноготь указательного пальца правой руки в запястье левой. Нет, я не спала… Нет, я не отводила взгляда! - Привет! – улыбнулась в ответ. - Знаешь… - лицо сразу же приняло немного виноватое выражение, - я тут проявил кое-какую инициативу… Не знаю, как ты к этому отнесешься… Как я к этому отнесусь? Степнов, от тебя – все, что угодно! - Короче, я тут подумал… На тебя в последнее время много всего свалилось… и Зах… - Давай к сути! – подбодрила я. Видимые только мной маленькие крылышки за моей спиной уносили мое сознание высоко вверх. Сейчас, здесь, с ним я была счастлива! Как никогда и нигде на свете! - В общем, я договорился о небольшом отпуске для тебя… - он выжидательно смотрел на меня. - Отпуск для меня? – это было настолько неожиданно… Я же только начала работать, какой отпуск? Не положено… - … и для меня… для нас… - тихо поправил он, снова виновато улыбнувшись, - … если, конечно, ты не против… Скорее всего, в тот момент мое сознание все еще находилось где-то высоко, и, прежде чем я смогла обдумать то, что сказал мне Виктор, тщательно переварить его слова, только и успела, что выпалить: - Не против! Не против… Не против?! Боже, неужели это сказала я? Вслух? Да голову мне за такие дела оторвать и собакам выбросить! Эйфория от предложения Степнова прошла где-то через пол часа после самого предложения, когда Виктор, усадив меня на пассажирское сидение своей машины, стал выезжать с маленькой неудобной парковки. Пришла в себя я только тогда, когда моя машина проплыла перед глазам. - Не волнуйся, ее отгонят к твоему дому, - прорезал тишину голос Степнова, который, наверное, заметил мой тоскливый взгляд в окно. Нет, я, конечно, могла предположить, что для людей, работающих в нашей конторе, не составит особого труда привезти автомобиль из пункта А в пункт В, не имея ключей. Но перспектива того, что моя ласточка будет стоять открытой все время моего отсутствия, мне совсем не улыбалась. Хотя, кто знает, возможно, «наши люди» додумались и до того, как ставить транспортное средство на сигнализацию, не имея в руках брелока. Собственно говоря, я опять начала заниматься своим любимым занятием в последнее время – лукавить самой себе. Все мысли о машине были тщательно взращены в голове с одной-единственной целью – не думать о главном. А главным на тот момент был вопрос: «Каким местом я думала, когда соглашалась на предложение Виктора?» Моя «крылатость» тут же испарилась, на смену ей пришел здравый смысл. И вот он-то и говорил мне, что после того, как Виктор узнал, что он мне небезразличен, после сегодняшней ночи, ехать с ним вдвоем неизвестно куда и неизвестно насколько было в высшей степени неблагоразумно. В пути разговаривать с Виктором совсем не хотелось, вернее, моя голова настолько была занята мыслями о самобичевании, что для всех остальных мыслей просто не было места. Поэтому, уже по сложившейся у нас традиции, ехали молча. Я замечала, как изредка Степнов поглядывал на меня, но, не возносимая более вверх своими крылышками, только сконфуженно отворачивалась к окну. Я понятия не имела, куда мы сейчас направлялись, но и спросить не решалась. Однако, когда за окном автомобиля стали проплывать все более и более знакомые пейзажи, до меня дошло, что Виктор везет меня к моему дому. Моя агентская интуиция, хоть и поздно сработавшая, все же не обманула меня. Через десять минут машина остановилась точно у моего подъезда. Вот здесь-то и стали происходить самые необъяснимые вещи. Еще в машине я твердо решила, что ни за что не поеду со Степновым. Мало ли, что может произойти в этом «отпуске». План был до неприличия прост и банален: придумать любую мало-мальски объективную причину, почему я поехать не смогу. Волнений о самой причине не было. Я была бы не я, если бы в экстремальной ситуации, а это была как раз она, не смогла бы найти решения. И только я немного успокоилась, как, выходя из автомобиля Виктора, страх совершенно странным образом стал переплетаться с любопытством. Вот здесь моя уверенность в себе дрогнула! На смену ей снова пришла решимость. Только решимость узнать, куда хочет повезти меня Степнов. И я была готова подыгрывать ему до тех пор, пока не удовлетворю своего любопытства. Нарыв в сумке связку ключей, мы вошли в подъезд. Виктор вмиг стал каким-то дерганным. Вообще-то, любой посторонний человек, проходя мимо нас, не заметил бы ничего подобного, но я-то была далеко не посторонним, да и Степнова знала неплохо. Не как облупленного, разумеется, для меня он все еще оставался «человеком в футляре», но перемены в его настроении я различать уже научилась. Вошли в узкий типовой плохо освещенный лифт. Мое ощущение только усилилось. Он слегка поджал губы и старался смотреть куда угодно, но только не на меня. Было немного странно. Казалось, что мы поменялись местами. Зная, что я останусь дома при любом раскладе, что все козыри сейчас находились у меня в рукаве, я могла без преград разглядывать его лицо, освещенное тусклым светом лампы: искривленные в только ему понятной тревоге губы, щетинистые щеки, и синие глаза. Степнов, что же ты так занервничал? Только подойдя к квартире, я, похоже, опять потеряла свои лидирующие позиции. Виктор снова стал уверенным в себе, я бы даже сказала, самоуверенным, с такой открытостью смотрели на меня его пристальные глаза. А я… А я снова стала молодым агентом под прикрытием, робеющей от одного лишь взгляда на любимого мужчину девушкой. Сказать, что эта чехарда с ролями мне не нравилось – не сказать ничего! Поэтому, решив остановиться на чем-то среднем, я отвернулась и стала непринужденно открывать дверь. - Проходи, - как ни в чем не бывало, жестом пригласила его в свою скромную обитель. Виктор прошел в квартиру и остановился в коридоре. - Давай, собирайся по быстрому! Раньше сядем, раньше выйдем! Ну, ладно! Я, изобразив на лице смиренную покорность, поплелась в комнату. Зашуршала дверцами шкафа-купе, достала походный небольшой чемодан. Что же, антураж готов! - Вить, а какие вещи-то брать? – спросила я, в нерешительности поглядывая на аккуратные стопки сложенной одежды. - Побольше теплых бери, осень же, как никак! – донесся голос из коридора. Он меня решил на север увезти? Нет, я не против всякой там северной живности, и оленей просто обожаю, но вот холод… Мне все меньше и меньше нравилась затея Степнова. Поэтому, не в силах больше тянуть время, я решилась спросить в лоб… А дальше, будь что будет! - Мы куда едем-то? – беззаботные нотки моего голоса дались мне с большим трудом. - Тамбовская область, - спокойно отозвался Виктор. В голове невольно пробежала известная цитата про волка из тех степей. Тамбов? Это еще зачем? - А что там? – подходя к дверному проему и серьезно смотря на Степнова, спросила я. - Там? – он пожал плечами, - Да ничего особенного. Родина там моя. Давно не был. Отдохнем, выспимся, да и маме будет приятно, - Виктор ослепительно улыбнулся. - Что???
AnyaNuta: Мысли путались, я так и застыла у дверного косяка. Маме? Его маме? Нет, к маме я точно не поеду! Наверное, мой взгляд говорил красноречивее всяких слов, потому что, увидев в одночасье изменившееся лицо, Виктор подошел ко мне практически вплотную и спросил: - Лен, ты чего? - Я не поеду! – выпалила я поспешно. Настолько поспешно, что не заметить моего истинного состояния мог только слепой. - Ты что, боишься? – ехидно улыбнувшись, спросил он. Что за тупой вопрос? Я ничего не боюсь! Ничего, кроме тебя, Степнов… и, как выяснилось, твоей мамы. - Конечно же, нет! – притворно рассмеялась я, - Просто не понимаю, зачем мне ехать к твоей маме? - Ленка, тормози! – Виктор уже откровенно смеялся, - Ты не едешь к моей маме, ты едешь со мной! А мама – это бесплатное приложение к отдыху! Степнов! Совсем из ума выжил что ли? Какое приложение? Какой отдых в такой ситуации? - Вить, пожалуйста, я не хочу… - вот так вот. Сдалась даже без боя. Теперь я его просто умоляла. - Кулемина, ну что ты, в самом деле, как маленькая! – он посерьезнел, - Моя мама – прекрасная женщина, она не кусается, и я уверен, что ты ей очень понравишься. - Но, зачем же сразу к маме? – снова проныла я. Виктор приблизился еще на один шаг, оказавшись уже совсем близко. Осторожно приподнял мое лицо. Господи, так бы и смотрела всегда в эти глаза. Стоп! Это я думаю? - Потому что я знаю о тебе практически все. А что ты знаешь обо мне? Я замялась. А правда, что я знаю о нем? Ну, в принципе, ничего. Даже возраста точного не знаю. Вот тебе, блин, и агент! Хороша, ничего не скажешь… - Ничего… - честно ответила я, робко пожимая плечами. Степнов мягко улыбнулся. Все-таки, он безумно красивый… - Поэтому я хочу пригласить тебя в свою жизнь, - он окинул мое лицо теплым взглядом вмиг посиневших глаз, - А уж, принимать это приглашение или нет – решать тебе, - снова замолчал, смотря прямо внутрь меня, - Я бы очень хотел, чтобы ты поехала… И все… Просто отошел на два шага. Опять этот чертов выбор! Боже, ну почему все самые трудные решения мне приходится принимать самой? Я так привыкла, что все решают за меня, я только исполнитель, что уже приноровилась к этому. Не хочу быть простым человеком, хочу быть безвольным агентом, не хочу принимать решения, не хочу в отпуск! На стороне Степнова был опыт и выдержка, на моей – только голые эмоции. Не самые лучшие союзники, надо сказать. Когда первая волна протеста сошла, я подняла глаза и увидела, как Виктор, застыв в ожидании, пристально смотрит на меня, буравя взглядом. - Лен, поехали, а? – каждому терпению когда-нибудь приходит конец, - Пойдем, помогу вещи собрать. Нет, ну нормально? Ау, я не сказала «да»! Черт, вообще-то, «нет» я тоже не сказала. А молчание, как известно, - знак согласия. Когда-нибудь, Кулемина, твоя нерешительность тебя погубит! От своего чемодана я отогнала Степнова, когда пришло время упаковывать в него нижнее белье. Залившись густой краской, я попросила Виктора сходить на кухню и принести мне стакан воды. И, хоть это был всего лишь предлог, но предлог спасительный. Я так переволновалась от «сюрприза», который приготовил мне мой… уже не знаю кто (с формулировками буду разбираться потом), что в горле пересохло так, что казалось, выпей я целую бутыль воды – все равно легче не станет. Временами проницательность Степнова меня бесила. С понимающей улыбкой он поплелся на кухню, а я, дрожащими руками, начала судорожно доставать из ящика все, что мне могло понадобиться. Когда Виктор вернулся, чемодан уже был застегнут, а меня всю трясло и лихорадило. Взяв стакан, я еле справилась с собой, чтобы в ту же секунду не выронить его, поднесла к губам. - Лен, ну я прошу, не переживай так. Все будет хорошо, - и он озорно подмигнул мне. Боже, он опять смеется надо мной! Издевается просто! - Пошли! – скомандовала я, изобразив на лице оскорбленную невинность. Те несколько часов до Тамбова провели по нашему негласному правилу молча. Я, насупившись, Виктор, посмеиваясь, бросая редкие взгляды на меня. Краем глаза узрев проплывающий мимо здоровый супермаркет, что есть силы крикнула: - Тормози! - Кулемина, жить надоело? Чего орешь? – от неожиданности Степнов даже в лице поменялся. Ладно, и то плюс. Хоть сошла эта ухмылочка! - Так, какие духи твоя мама любит? – осознание того, что я еду знакомиться с мамой Виктора с пустыми руками больно ударило в голову. - Лен, какие духи? Ты о чем? Моя мать – уже давно перестала пользоваться этими вашими штучками, - снова, снова он смеялся! Убила бы, честное слово! - Ладно, тогда какие цветы любит? – можешь даже не надеяться, я не сдамся так просто! - Так, все, закончили разговоры! – серьезно заявил он, - Ты не на смотрины едешь, а на отдых. Поэтому, никаких цветов! Цветы я куплю: к матери еду, в конце концов! А ты, - он так зыркнул на меня, что я вжалась в кресло машины, - сиди здесь и дожидайся меня! Хотелось ругаться матом! Проигрыш по всем статьям! Опять проигрыш! Что же такое? Почему, ну почему я никогда не могу отыграться? Может, Виктор прав, и у нас действительно разные весовые категории? Ничего, я проиграла, но я не сломлена! Он как раз выходил из автомобиля, когда мой крик пронзил стоянку: - Торт купи! От меня! Я не видела лица Степнова, но какое-то чувство, где-то в районе селезенки, подсказывало мне, что он опять засмеялся. Ну и пусть! Зато я буду не с пустыми руками. Хоть за это не придется краснеть! Вот так, вооружившись хризантемами и «Птичьим молоком», мы подъехали к слегка покосившемуся забору. Благо, не пришлось долго пытать Степнова относительно выбора именно этих подарков. Моего изумленного взгляда было достаточно, чтобы Виктор, садясь на место водителя, коротко, но с улыбкой бросил: «Мамины любимые!». Блин, против вкуса не попрешь. Нет. Не то, чтобы я была против «Птички», но мое воображение, надо сказать, изрядно подорванное последними событиями, с маниакальным упорством рисовала огромную кремовую конструкцию, трехэтажную и семиподъездную. Про цветы я вообще старалась не думать. Здесь вообще все очень индивидуально. Мне хватило нескольких секунд, чтобы из окна автомобиля разглядеть небольшой деревянный домик, маленький участок, засеянный уже начавшей желтеть травой. Видавший виды забор и так встретил нас первым. - Ну что, пошли? – вопрос Степнова, такой, казалось бы ожидаемый, полностью вывел меня из совсем нестабильного состояния равновесия. И если раньше я могла сказать, что волновалась, сейчас же началась настоящая паника. - Может быть, - начала я, силясь сглотнуть упругий ком в горле, - еще немножко посидим?... Виктор только шумно засмеялся. Плевать! Я уже и привыкать начала! Пусть посмеется в свое удовольствие, хоть какое-то время пройдет… - Ленка, - позвал он через каких-то пару секунд, а я так надеялась, что у меня будет больше времени, - не дури! – он накрыл лежащую на колене ладонь своей. Ладно, я хоть не так от него теперь шарахаюсь, - Все будет хорошо – обещаю. Вот как ему можно отказать, когда он так смотрит своими глазищами, когда голос становится таким проникновенным, с едва заметными нотками интимности, когда его рука едва-едва сжимает мою? Да никак нельзя ему отказать! Тяжело вздохнув, стараясь выпустить из себя вместе с потоком воздуха все свои переживания и глупые страхи, я, достав с заднего сидения торт, покорно, как бычок на бойню, вышла из машины. Степнов торжественно вручил мне «мамины» цветы, а сам достал из багажника наши сумки. Жестом пригласил следовать за ним. И я, как тот кот в рекламе какого-то антиаллергена, вся в цветах, поплелась за ним. Пройдя по небольшой дорожке, мы подошли к двери. - Вить… - начала я, даже не придумав продолжения фразы. Хотелось как можно дольше тянуть время. Как ни крути, а Степнов – не дурак. Кажется, теперь он насквозь меня видит. Прошептав успокаивающе «тш-ш-ш-ш», он быстро нажал на кнопку звонка, а я, как последняя идиотка, в тот же момент встала за его спину, как за укрытие. Дверь открылась через несколько мгновений и тишину, в который было слышно только мое неровное дыхание, пронзил женский голос. - Витя! Что же ты не позвонил? Я же даже и не ждала… - мое «укрытие» перестало защищать меня, так как Степнов, обняв мать, приподнял ее над землей. - Ничего! Сюрприз сделали! – засмеялся он. Он поставил женщину на пол, отошел и, все так же с улыбкой на лице, произнес: - Мам, это Лена, - а затем, быстро переведя взгляд на меня, - Лена, это моя мама, Анастасия Николаевна. Это была невысокая пожилая женщина, с открытым светлым лицом, прорезанным множеством мелких морщинок, и, как это ни странно в ее возрасте, все еще с яркими голубыми глазами. Прям как у сына. Я стояла, изредка поглядывая на представленную мне Анастасию Николаевну, в смешанных чувствах. С одной стороны, я не знала, куда себя деть. Что-то так разволновалась и засмущалась, что чувствовала, как румянец алеет на щеках. Но с другой стороны, как действующему агенту, мне хотелось прочесть эту женщину. Почему-то была важно понять, что она обо мне думает. Забавно, но мне показалось, что мама Виктора боится меня ничуть не меньше, чем я ее. - Это вам… - протянула я ей цветы, когда все нормы приличия прошли, и пауза уж слишком затянулась, - От Виктора… Старушка, найдя в себе силы улыбнуться, приняла букет из моих рук. - А это, - я протянула коробку с тортом, уже собираясь сказать, что она от меня, но вдруг, неожиданно передумала, - … к чаю. Анастасия Николаевна еще какое-то время изучала меня, пристально разглядывая, а потом как-то по-доброму и просто улыбнулась. - Леночка, ну что же вы в дверях все, - запричитала женщина, - я так рада, что Витя наконец-то приехал ко мне. Так давно не был, а тут приехал, да еще и с девушкой… - Мы работаем вместе, - непроизвольно вырвалось у меня. Невольно я перебила старушку и нарвалась на слегка обиженный взгляд Степнова. Черт, Лена, кто тебя за язык дергал?! - Мам, - пришел на помощь Виктор, - нам дали отпуск небольшой. Если ты не против, мы бы здесь отдохнули, - он подошел к женщине и сгреб ее в тугие объятья. Ну, мама и не устояла. - Конечно же, не против! Просто, это все так неожиданно! – Анастасия Николаевна снова выцепила мою прижавшуюся к стенке фигуру взглядом, - Но я очень рада! – сказала и улыбнулась мне. Да, несомненно, именно мне! – Пойдемте чай пить! Женщина прошла в комнату, а я, все, как приклеенная, стояла на террасе. - Вот видишь, совсем не страшно, - подойдя, Степнов взял меня под локоть, озорно подмигнул и медленно, наверное, чтобы я хоть немного успокоилась и уняла бешенный стук сердца, повел к двери, за которой несколько мгновений назад скрылась его мама.
AnyaNuta: За чаем обстановку разряжал Виктор. Он рассказывал Анастасии Николаевне как жил последнее время в столице. Как оказалось, мать моего учителя и напарника была в курсе того, чем ее сын зарабатывает на хлеб. Сама хозяйка дома говорила мало, больше слушала, но за те несколько реплик, которые она успела произнести, я смогла сделать выводы, что сижу за одним столом с чрезвычайно умным и проницательным человеком. Теперь становилось понятно, в кого сын пошел. Безусловно, те знания и навыки, что мы приобрели в Улее, могли сделать практически из любого человека талантливого тайного агента. Но, как говорится, оговорки придуманы не просто так, и задатки у начинающего агента должны быть изначально. Я же, попав в абсолютно непривычную для себя ситуацию – первый раз знакомилась с мамой человека, к которому испытываю известные чувства, - решила занять выжидательную позицию. Одним словом, я просто молчала, наблюдая, как беседуют мать и сын. Однако мое присутствие за столом не осталось незаметным для сидящих. То Степнов, то Анастасия Николаевна бросали на меня редкие, но цепкие взгляды. И, если пожилая женщина, обладая, наверное, природным чувством такта, старалась завуалировать и скрыть свои попытки рассмотреть меня, поворачивая голову или кося глаза исключительно, когда поднимала чашку, делая очередной глоток, или же цепляя ложкой новый кусочек торта, то Виктор, не стесняясь даже своей мамы, я уже молчу про себя, просто откровенно пялился, подолгу задерживая взгляд то на одной части моего лица, то на другой. Я уже говорила, что не люблю быть в центре внимания? Так вот, сейчас я, хоть это и не показывалось и не читалось в общей атмосфере посиделок за чаем, была главным выставочным экспонатом за этим столом. И даже изрядно подпорченная нашими аппетитами «Птичка» и бережно поставленные в вазу цветы, красовавшиеся по центру, не могли со мной конкурировать. Когда Степнов рассказал уже все возможные истории и байки, случившиеся с ним за время отсутствия в отчем доме, а чай уже совсем остыл, Анастасия Николаевна, наверное, решив, что пора приступать к прямым обязанностям хозяйки дома, спросила: - Молодые люди, а чем мне вас в ужин кормить? Что мне приготовить? - Да, чем хочешь, ма! – подал голос Степнов, - Ты же знаешь, я твою стряпню просто обожаю! Ты только голову особо не забивай – готовь то, что есть, а завтра мы с Леной в город съездим и забьем холодильник. Да, Лен? Ох, Виктор, ох, личность! Все просчитал! Ну что, я при его маме скажу: «Нет, Степнов, я буду целый день валяться кверху брюхом, раз отдыхать привез!» Естественно, нет! Да, в принципе, против поездки в магазин я не имела ничего против. - Конечно! – подхватила я, все-таки стрельнув в Виктора взглядом, в котором читалось, что я его раскусила, - А давайте, я вам помогу, - предложила я женщине. Что же, пришла моя очередь рассчитывать. В мои планы абсолютно не входило стоять у плиты, наоборот, я, как порядочная гостья, просто обязана была предложить свою помощь на кухне, ну, а мама Степнова, как вежливая хозяйка, должна была отказаться от моего предложения. И все бы шло хорошо, Анастасия Николаевна даже успела мне снисходительно улыбнуться, если бы мои карты не спутал один голубоглазый и чертовски привлекательный мужчина. - Правильно, Ленок, - ехидно улыбаясь, проговорил он, - помоги пока маме, а я пойду, займусь забором, а то совсем скоро завалится. Поднявшись из-за стола и отойдя на безопасное расстояние до двери, так, что молнии, которые метали мои глаза, попадали в него с небольшой задержкой, Степнов обернулся и, все так же демонстрируя белозубую улыбку, обратился к женщине, сидящей сбоку от меня: - Между прочим, мам, Лена потрясающе готовит! Это он намекал на ту нехитрую еду, которой я его в квартире Захаровых кормила? Издевается опять? Собственно говоря, выяснить это тут же у меня не представилось возможности, по той простой причине, что Степнов ушел заниматься мужскими делами по починке забора. Так мы с Анастасией Николаевной остались наедине. - Леночка, - обратилась ко мне женщина после нескольких минут молчания, - а ты ешь картошку? Мать Виктора резко перешла со мной на «ты». Что же, может, это и к лучшему. - Не только ем, - выдав самую лучезарную из всех своих улыбок, отозвалась я, - но и очень люблю! Если покажете, где можно найти нож, то почищу. А что, поздно давать заднюю. Как говорится, назвался груздем – полезай в лукошко. - Нет-нет, - запротестовала женщина, - посмотри на себя, вся в светлом. Только выпачкаешься, - увидев, что я сникла (не очень-то хотелось сидеть без дела, когда пожилой человек работает. Ладно еще, если бы я с Виктором была, а так, наедине…), она предложила, - Если не трудно, порежь, пожалуйста, овощи. Ну, если в этом и заключалась вся помощь – то мне было совсем не трудно! А то мое расшалившееся воображение уже стали посещать видения с десятками кастрюль – сковородок и килограммами еды. - Леночка, - обратилась ко мне мать Виктора, когда я уже вовсю стругала огурец соломкой, - ты ведь поняла, что Витя оставил тебя со мной, чтобы мы поговорили? Что же, мое чутье нисколько меня не подвело. Анастасия Николаевна действительно была весьма проницательным человеком. - Конечно, поняла, - кивнула я, не поворачиваясь и продолжая резать. - Знаешь, а ведь Витя никогда не привозил сюда девушек… - казалось, она ждала моей реакции. Запустила блоху за шиворот и начала ждать, что же будет дальше. - Так уж и никогда? – я не повернулась, но занятие свое бросила, ожидая ответа. - Никогда. Ты прости меня за прием такой прохладный, - я почувствовала на своем плече руку. Тут уж, хочешь – не хочешь, а поворачиваться придется. Но мне, почему-то, хотелось. - Ну что вы, - улыбнулась я женщине, - я все прекрасно понимаю. Любимый сын неожиданно приезжает, да еще и не один, а не понятно с кем! – вероятно, моя самокритическая шутка оказалась вовсе не смешной, потому что Анастасия Николаевна, помедлив, ответила: - Не нужно так о себе, Леночка, не хорошо это! Ее укоризненный взгляд заставил меня смутиться и опустить глаза. - Знаешь, чего я больше всего боялась? – неожиданно снова заговорила мать Виктора. - Чего? – в тот момент в моей голове блуждали тысячи различных вариантов ответа на свой вопрос, но, то ли моих агентских навыков было недостаточно, то ли я еще плохо разбираюсь в психологии матерей, ответа я не угадала. - Понимаешь ли, Леночка, - начала она, - у Вити очень опасная работа. Хотя, что я тебе объясняю, ты и сама прекрасно знаешь! Идет постоянная выработка адреналина, нервы все время на пределе… - она остановилась, смотря, слежу ли я за ее мыслью. Ну, а я внимательно слушала, - В такой атмосфере любой, даже самый выдержанный человек, в какой-то момент перестанет контролировать свои эмоции. Выполняя свои задания, Виктор сталкивается со многими людьми, большая их часть – женщины. Боялась я, девочка, что окрутит его какая-нибудь стерва расчетливая, а сын голову потеряет. Я стояла, боясь пошевелиться. То, что эта женщина решила открыться передо мной, безусловно, льстило, но и настораживало. - Надеюсь, что теперь вы не волнуетесь, - произнесла я как можно спокойнее, - Ваш сын голову не потерял. - Лена, ты меня совсем неправильно поняла, - почему-то лицо Анастасии Николаевны вмиг стало озабоченным, - я хотела сказать, что теперь не волнуюсь, потому что Витя влюбился в очень хорошую и порядочную девушку. Так и знала, что у него кто-то есть! Слова его матери только в подтверждение… Тогда, зачем все это? Зачем я здесь? Опять одни вопросы… Надоело! - Что же, - слова давались через силу, а в горле уже образовался ком, - надеюсь, Виктор Михайлович будет с ней счастлив. Лицо женщины только ехидно, так же, как и у сына, засияло. - Это уже тебе решать. - Почему мне? – спросила я. Вот у кого надо учиться искусству конспирации! Говорит так, что ничего не разберешь. - Девочка, а ты разве еще ничего не поняла? Увидев мое искреннее недоумение, женщина продолжила, - Витя влюблен в тебя по самые уши! Господи, она это сказала или мне почудилось? Степнов? Влюблен в меня? Да быть этого не может! - Вы, наверное, что-то путаете… - попыталась я сказать. - Ничего я не путаю, - пресекла мои протесты Анастасия Николаевна, - Что я, не вижу что ли, как он на тебя смотрит! Виктор хоть и тайный агент, но и мой сын. А уж я-то его знаю, как облупленного, - мать Степнова уже откровенно и широко улыбалась, - Любит, даже не сомневайся! И, сдается мне, у вас это взаимно! Или я не права? - Правы, - еле слышно произнесла я. Мамочка! Мама Виктора только что сказала, что ее сын меня любит! Меня! Это невозможно! Я сама призналась ей, что люблю ее сына… Это вообще из разряда фантастики! Хотя, матерям виднее… Боже, если это так… Только бы она не ошиблась! Только бы не ошиблась…
AnyaNuta: Виктор появился только к ужину, как чувствовал. А, может быть, и вправду чувствовал? Пока мы с Анастасией Николаевной заканчивали накрывать на стол, он успел забежать в душ и переодеться. Сел за стол спустя пятнадцать минут после того, как пришел весь в пыли, взлохмаченный и уставший. Сейчас же на нем была темно-синяя футболка и спортивные штаны, которые, почему-то, ему безумно шли. Всю картину дополняли влажные волосы, в темных кольцах которых кое-где еще поблескивали капельки воды. В тот момент я благодарила всех святых, которых только знала за то, что встретила его, вошедшего в комнату, сидя. Потому что после шока, который мне довелось пережить каких-то полтора часа назад, когда мать Степнова утверждала, что ее сын влюблен в меня, я не ручалась, что смогла бы устоять на ногах. Ужин был простым и на вид очень даже вкусным. Жареная картошка с котлетами и свежими овощами. Только попробовать мне его не удалось. Виктор уплетал все за обе щеки. А вот мне кусок в горло не лез. И, как я ни пыталась уговорить себя, что это очень бестактно по отношению к хозяйке дома, никакие приводимые доводы не действовали. Тарелка, как была полной, как и осталась таковой до самого конца ужина, а мой взгляд, как был устремлен на Виктора с того самого момента, как он вошел на кухню, так никуда больше и не переводился. Сейчас я могу только благодарить Анастасию Николаевну, которая, казалось, весь ужин не сводила с меня глаз, точно так же, как и я со Степнова. А когда они с сыном разобрались с едой, только молча встала и без лишних вопросов, типа «Леночка, а почему же ты не ешь ничего?», убрала полную тарелку. Еще какое-то время прошло в суматохе с комнатами. Пожилая женщина искала постельное белье, застилала кровати и выдавала полотенца. Я, естественно, ей помогала. Естественно, потому что после услышанного из ее уст, с матерью Виктора мне было как-то спокойнее, чем с ним. А лишь стоило нашим со Степновым глазам встретиться, как я тут же начинала трястись, как осиновый лист, краснеть, как при первой встречи, ну, и заикаться. Виктор, которому оставалось догадываться, что за такие интересные перемены произошли со мной за столь короткий срок, только с изумлением смотрел за моей реакцией, но ничего не говорил. Наконец-то, пожелав друг другу спокойной ночи, мы разбрелись по комнатам. К слову сказать, ни одна из спален в доме не была смежной с другой. Комнаты Анастасии Николаевны и Виктора были разделены между собой кухней и санузлом. Мне же, как почетному гостю, отвели одну из двух спален на втором этаже. Сперва меня посетила идея пойти в душ, но с этим была связана одна проблема. Ванная находилась в непосредственной близости от комнаты Степнова. А перспектива встретиться с ним в темном коридоре, в тонком халате и с полотенцем на голове мне совсем не улыбалась. Поэтому, отказавшись от этой затеи, я просто стала разбирать свои вещи. Стараясь не шуметь, развесила все шмотки по вешалкам и разложила все самое необходимое на прикроватном столике. Кажется, дела на сегодня были закончены. Взобравшись под одеяло, я честно пыталась уснуть. Не смогу точно сказать, сколько я пролежала, ворочаясь из стороны в сторону, но мне казалось, что прошел примерно час. Может быть, больше. Одна мысль, плотно обосновавшись в мозгу, никак не хотела отпускать мое сознание в объятья Морфея. Поняв, что начинаю просто задыхаться под гнетом того предположения, что Виктор может влюбиться в такую, как я, решила проветрить мозги. Да и себя заодно. Надев легкий голубой халатик, теплый махровый специально не стала брать, потому что он занял бы пол чемодана, я, как была, босиком осторожно спустилась по лестнице. Аккуратно, чтобы, не дай Бог, не скрипнула, я открыла входную дверь и остолбенела. На ступенях крыльца сидел Виктор в одних штанах. Он даже не обернулся посмотреть, кому не спится в столь поздний час. - Ну, что застыла? – я не видела, почувствовала, как уголки его губ поползли вверх. На обдумывание всей ситуации мне хватило каких-то десяти секунд. Если бы я сейчас быстро захлопнула дверь, что и хотела сделать в первые мгновения, это выглядело бы глупо и по-детски. Если бы спустилась по ступеням вниз и стала бы прохаживаться по маленькой дорожке взад-вперед, как планировала еще наверху, это выглядело бы как-то совсем по-дурацки. Поэтому я спустилась на ту же ступеньку, на которой сидел Виктор, и присела рядом. Он окинул меня быстрым цепким взглядом и, отвернувшись, принял первоначальную позу и произнес: - Иди в дом, Лен, замерзнешь… Что в тот момент творилось у меня в голове, сказать трудно. Целый букет чувств! Осознание своего чувства к нему, которое пыталась скрыть так долго, понимание, что, Анастасия Николаевна, прожившая на свете целую жизнь и хоть что-то в ней понимающая, быть может, (два раза про одно действие )права, и эта его близость… Все это вместе взятое каким-то невероятнейшим образом породило в моем мозгу мысль, от которой мне стало страшно. Наверное, меня выдали глаза, так как Степнов, в очередной раз повернувшись, задержался на моем лице взглядом и вдруг проговорил: - Скажи мне. - Что? – не поняла я. - То, о чем ты сейчас думаешь. Хоть раз хочу узнать твои мысли. Мы молчали несколько секунд, в которые он просто зомбировал меня своими глазами, которые в лунном свете, отражались как-то особенно по-мужски. Такого напора я не выдержала. Я сдалась! - Ты ведь согреешь… - выдала я полушепотом то, что пронеслось с бешеной скоростью в голове в тот момент, когда Виктор заговорил о холоде, и то, что так сильно напугало. Стоило мне только произнести эти, казалось бы, простые, но такие вымученные слова, как я тут же оказалась на коленях у Виктора. Даже не успев удивиться, почувствовала на своих губах жаркий и влажный поцелуй. Жаркий настолько, что готов был согреть мое уже начавшее замерзать тело. - Ленка… - прошептал Степнов еле слышно, все еще скользя губами по моей щеке, - Пойдем в дом… - Там твоя мама… - вторя ему, проговорила я, обхватывая лицо Виктора в ладони. Я чувствовала, что Степнов уже готов, но как ни была рада тому, что настолько распалила взрослого и умудренного мужчину, похвастаться такими же результатами не могла. Мое тело еще не научилось так быстро реагировать на проявления страсти. И, хотя девочкой я уже не была, женщиной, в полном смысле этого слова, меня тоже можно было назвать с большой натяжкой. А его руки тем временем спустились на мои плечи, стягивая легкие полы халата вниз. Пробежав правой ладонью вверх по дорожке от живота до шеи, Степнов посмотрел на мою реакцию. А я что? Я от себя даже не ожидала такого! Прикрыв глаза и поворотом головы откинув челку, я, закусив губу, непроизвольно издала слабый стон. Кажется, Виктору понравился такой ответ на ласку, потому что, услышав этот стон наслаждения, который вырвался из моей груди, он, прошептав только «Леночка…», перевернул меня так, что я оказалась снизу. Сколько Виктор колдовал над моим телом, сказать сложно. Я была где-то вне времени, чувствуя только его горячие жадные руки, требовательные губы и влажный язык, ласкающие меня. В какой-то момент он просто остановился, вероятно, решив, что я полностью готова. - Лен, пойдем в дом, спину повредишь! – зашептал он на ухо. Я только сейчас поняла, что откинулась на деревянную ступеньку, а острый край уже врезается в кожу. - Сейчас… - хотелось только одного – чтобы эта ненужная пауза продлилась как можно меньше. Одним движением перевернувшись, я оказалась спиной к Степнову, становясь коленями на две ступени ниже, чем стояли руки, создавая опору. Виктор почему-то медлил. Может быть, он был удивлен моей новой позой, может, просто не ожидал такой смелости. - Ну же… - почти обиженно, срывающимся голосом прошептала я. В следующую же секунду я почувствовала его сзади. Наверное, со стороны все это выглядело, как сцена из дешевого порнофильма. Только мне было все равно. Мне вообще все было неважно! Остались только он, я и наше совместное движение навстречу друг другу. Мои слабые приглушенные стоны, с каждым новым набирающие амплитуду звучания, и его конечный рык облегчения. Спустя какое-то время я снова сидела у него на коленях, в наспех надетом халате, уткнувшись носом в крепкое плечо. - Лен, - начал Виктор, пробираясь по шее к выступающей ключице, - пойдем в дом… - Сумасшедший, - засмеялась я, а в следующее мгновение жадно хватая глоток воздуха, - только что ведь… - Мне глаза твои нужны, - серьезно сказал он, поднимаясь на ноги со мной на руках.
AnyaNuta: На утро я пообещала себе больше никогда не зарекаться! Раньше, еще когда училась полноценно в академии ФСБ, часто смеялась над тогда казавшимися бессмысленными разговорами девчонок о том, как они прошедшей ночью прикладывали нечеловеческие усилия для того, чтобы не быть обнаруженными своими или родными молодого человека. Во время обучения все эти истории казались сущим бредом! А вот теперь, перестали казаться таковыми. Быть тайным агентом – сложно. Заставить старую кровать не скрипеть от каждого движения, как показала практика, - еще сложнее. Уверенности в том, что Анастасия Николаевна не проснулась от наших с Виктором акробатических этюдов, с применением сдерживаемого с трудом звукового сопровождения, не было и в помине. Принимая во внимание все вышеперечисленные факторы, на утро, немного отойдя от нахлынувшей на меня ночью эйфории, я, естественно, застеснялась. Застеснялась настолько сильно, что Степнов еле заставил меня вылезти из-под одеяла и встать с кровати. Хотя, по его лицу, хоть Витя и пытался мастерски скрыть эмоции, все же читалось, что и он чувствует себя не в своей тарелке. Мужчины на то и нужны, чтобы принимать самые важные решения. За завтраком Анастасия Николаевна просто выбивалась из сил, чтобы не показать ни мне, ни сыну, что она была в курсе нашего маленького ночного приключения. В какой-то момент Степнов не выдержал. Он просто сказал маме, что мы сегодня же уезжаем, что он надеется, что она правильно поймет, и что мы обязательно еще приедем и навестим проницательную старушку, когда немного улягутся «страсти». Я только сидела и с мольбой взирала на Анастасию Николаевну. Слава Богу, что у Вити мировая мама! Она даже не обиделась нисколько, все прекрасно поняв. А на прощание даже и обняла меня, как родную. Но на последок все же решила немного подколоть, шепнув на ухо, что надеется, что ее сын ночью не подкачал. Я, вся красная, выдавила из себя только что-то похожее на: «Не волнуйтесь, все было прекрасно!» на такой ноте и закончился мой первый визит, недолгий, но весьма плодотворный к маме моего любимого. С одной стороны, было безумно стыдно перед хозяйкой дома за столь неожиданное и скоротечное вторжение, но с другой стороны, и я и Виктор прекрасно понимали, что больше таких экспериментов, какой был сегодняшней ночью, мы вряд ли еще устроим, а воздержание на неопределенный срок, скорее всего, уже не выдержим. Поэтому, самым разумным решением в этой щекотливой ситуации было уехать и провести остаток отпуска вдвоем. Забавно, как много может изменить всего одна ночь, как все переворачивается с ног на голову. Я, которая раньше боялась и глаза поднять, стесняясь открыто смотреть на мужчину, который свел меня с ума, теперь ехала с ним в одной машине, любуясь волевым профилем Степнова. За прошедшую ночь слово «люблю» так ни разу и не было произнесено, но я, почему-то, была полностью убеждена, что оно было бы лишним. Я и так чувствовала отношение Виктора в каждом взгляде, каждом прикосновении… Если бы это все еще подкрепилось бы и словами, я, наверное, просто утонула бы в свалившемся на меня счастье. Все-таки, Степнов очень неплохо изучил меня ха время нашего знакомства, как бы я ни старалась закрыться и спрятаться. До Москвы мы доехали е останавливаясь, зная, что стоит только прервать незапланированное путешествие хоть на несколько мгновений для быстрого жадного поцелуя, и все - отпуск нам пришлось бы проводить посреди трассы между Тамбовом и Москвой. За окном уже проплывали знакомые пейзажи – мы въезжали в Москву – а ни один из нас так и не решился прервать образовавшегося в ходе сильнейших энергетических посылов друг другу молчания. Я понятия не имела, что задумал Виктор, куда он меня везет, только сейчас, в одной машине в ним, после всего, что было у нас этой ночью, когда мои губы еще хранили вкус его поцелуев, а руки – теплоту его тела – это было уже неважно. Автомобиль въехал в неизвестный мне двор. Виктор заглушил мотор, вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверь с моей стороны, и все так же молча предложил мне руку, помогая выйти. - Где мы? – спросила я, позволив себе, наконец, прикоснуться к нему, обхватив за шею. - Пойдем, я покажу… - заговорческим шепотом проговорил Степнов, зарываясь носом в мои волосы. - Знаешь, - я остановила его, когда он потянул меня за руку к подъезду. Почему-то, было важным сказать это именно сейчас, просто жизненно необходимо, - я ведь влюбилась в тебя еще тогда, когда впервые увидела, - он остановился, с интересом стал изучать мое лицо, как будто впервые его видел. - Так вот почему ты так долго бегала от меня? – он сказал это наигранно небрежно, но в этот раз Степнову не удалось бы обмануть ни меня, ни кого-либо другого. Сейчас он волновался, и я впервые видела его таким… - Зачем спрашиваешь, если и сам знаешь ответ? – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку и сделать свое признание менее болезненным. - Хочу услышать от тебя… - Да, - просто и коротко. Виктор смотрел на меня несколько секунд подряд, не отрываясь. Я, хоть и осмелевшая в последнее время, все же с трудом смогла выдержать такой пристальный и открытый взгляд. - Пошли, - сказал он, когда я была уже готова прервать визуальный контакт. Подъезд, лифт, подъем на восьмой этаж в кирпичной одиннадцатиэтажке – все как будто нереально, как будто не со мной. Поворот ключа, открытая входная дверь и мой еле слышный вопрос: «Что это?» - Это – твой новый дом, а это, - он притянул меня к себе и провел большим пальцем по моим губам, - девушка, которую я люблю… Его слова потонули в поцелуе, который не заставил себя долго ждать. Что же, похоже, мне придется ко многим вещам привыкать по-новому. Но это занятие обещает быть чертовски приятным!
AnyaNuta: Вполне резонным будет вопрос, зачем я все так подробно описывала в своем рассказе? На это у меня только один ответ: мне приятно вспоминать эти события, ведь это самая динамическая и увлекательная часть моей жизни! Забавно, но моей мечте так и не суждено было сбыться. Вернее суждено, но ненадолго. Хотя, давайте обо всем по порядку: В тот же день, когда Виктор привез меня к себе, вернее, в ту же ночь, было решено, что мы хотим работать вместе. Расставание, даже по работе, было смерти подобно, да и волнение друг за зруга тоже играло немаловажную роль. Поэтому, после недолгих переговоров, Степнов предложил создать рабочую двойку - дуэт. Как у Людки с Димкой. Я, естественно, не имела ничего против. Чем больше времени я буду проводить рядом с Витей, тем лучше. Так, на следующее же утро мы огорошили руководителей штаба этим заявлением. Со скрипом, но разрешение все-таки было выбито! И не важно, что с нас семь потов вошло, прежде, чем мы смогли убедить начальство, что в дуэте будем смотреться ничуть не хуже, чем по одиночке. Главное же – результат! Уставшие, но довольные, мы поехали перевозить мои вещи в квартиру Степнова. Виктор просто светился от счастья, а я ликовала. А дальше были три года сплошной работы. Задание за заданием, операция за операцией – все как на одном дыхании. За это время, казалось, объездили весь земной шар! Все изменилось однажды. Нам с Виктором поступил сигнал срочно приехать в штаб-квартиру для получения очередного задания. Сказано срочно – сделано! Уже через двадцать минут мы входили в здание знакомого бизнес - центра. Какого же было наше удивление, когда в кабинете шефа мы обнаружили наших старых знакомых: Примерова с Кузнецовой и Леху Яковлева. Мы так давно не виделись, что, встретившись, даже в первые секунды не знали, что сказать. Положение спас весельчак Лешка, сказав, что думал, что за три года Степнов постареет окончательно и уйдет уже на заслуженный отдых, а теперь видит, что Виктор Михайлович еще очень даже… Неловкость ситуации тут же ушла, и все принялись обниматься, похлопывая друг друга по спинам и плечам. Все были так увлечены неожиданной встречей, что даже и не задумывались над поводом, ради которого собрались здесь. Ясность внес вошедший Юрий Львович, который не был так, как мы воодушевлен встречей, потому что видел каждого из нас достаточно часто. То, что он рассказал, было поистине грандиозно! Одно задание на пятерых такого ни одна агентская школа еще не помнила! Дело было действительно важным и имеющим мировое культурное значение. Как рассказал нам Главный, во время Второй Мировой из знаменитой янтарной комнаты в Екатерининском дворце была похищена не только сама комната, вернее, янтарь, но и все ценное, что было в ней. Одной из таких вещиц была драгоценная фарфоровая маска, украшенная каменьями и золотом, в которой сама царица была на Венецианском карнавале. Так вот, эта бесценная маска вдруг каким-то таинственным образом появилась в числе экспонатов на элитной выставке в Лондоне. Как она туда попала, наше руководство не очень-то сильно и интересовало. Главной задачей было – вернуть маску в Россию. И кто бы мог сомневаться, что под словом «вернуть», Юрий Львович имел в виду слово «украсть». Я не сильно забивала голову над вопросом, как потом русские смогут объяснить неожиданное появление драгоценной вещицы на ее исторической Родине. Наши-то уж точно что-нибудь придумают. По намеченному плану, красть маску должен был Лешка, а две пары: мы со Степновым и Примеров с Кузнецовой должны были всячески отвлекать толпу собравшихся ценителей искусства. Что же, не самое сложное задание, но, если мы не будем работать слажено, как часы, всей операции может настать один большой кирдык! Все мы пятеро обладали ярко выраженной славянской внешностью, поэтому за аристократов – англичан, или же за педантов – французов вряд ли бы сошли. Выбирать особенно было не из чего. Люда с Димой так и остались русской парой, недавно поженившимися Светланой и Александром Фирсановыми. Яковлев по легенде был миллионером из Молдавии, сыном члена правительства, да и просто молодым разбивателем сердец Русланом Кисару. Ну, а мы с Витей должны были изобразить польскую пару: коллекционера антиквариата Мариуша Загорски, который редко посещал такого рода мероприятия, предпочитая скупать заинтересовавшие его вещи, но, который, однако, не смог пройти стороной места, где будет выставлена знаменитая Екатерининская маска, и его любовницу Марию Зюдак. Вся операция заняла не больше полутора часов – больше собирались и лоск наводили! Главной звездой на этом празднике жизни была Людочка! Пришли. За сорок минут Светлана Фирсанова умудрилась «набраться» до состояния, когда море по колено и разлить бокал с шампанским на стеклянный короб маски, вырубая тем самым сигнализация, подведенную непосредственно к данному экспонату. Еще за двадцать минут я успела презрительно фыркнуть на польском: «Русские!» слово интернациональное, понятное каждому. Поэтому ни для кого не стало удивлением, как после моего восклицания «разогретая» Светлана накинулась на меня, крича на чистейшем русском: «Ах ты польская подстилка!» За все время переполоха, который мы устроили, и пока наши кавалеры растаскивали нас в разные стороны, новоиспеченный Руслан Кисару успел спрятаться в обозначенном руководителями операции укрытии, чтобы после банкета, который, к слову сказать, из-за скандала весьма быстро свернули, начать исполнять свою миссию по похищению реликвии. Все было рассчитано с большой точностью. Любой из гостей мог бы поклясться на чем угодно, что после нашей с Людкой драки маска была на месте, следовательно, никакого бы отношения к ее похищению мы бы не имели. Алиби Яковлева тоже было обеспечено: ученица Виктора, курсантка школы агентов Маша, в последней момент была привлечена к операции, чтобы утверждать, что после банкета молдавский миллионер уехал вместе с ней. Казалось бы, совсем простое задание… Зачем я упомянула о нем? Потому что для меня и для Вити это простое задание имеет очень большое значение – оно стало последним. Степнов был категорически против, чтобы я принимала противозачаточные, говоря, что любые медицинские препараты оказывают воздействие на организм. Так же он возражал и против спирали – инородное тело… И никакие приводимые мною доводы о том, что большая часть земного шара использует эти средства, не могли убедить Витю в моей правоте. В общем, мы использовали старый проверенный дедовский метод – презервативы. Только, хоть метод и был проверенным, на практике оказался не столь эффективным. Однажды, в порыве страсти, резиновый друг решил нам не мешать – слетел! И, вроде бы, ничего необычного, тысячи пар через это проходили. Только тысячи-то проходили и шли дальше, а вот мы залетели! И узнали мы об этом как раз в ночь после выставки, когда обеспокоенная долгой задержкой, я все же решила сделать тест. Степнов был просто счастлив! А я… Я была в замешательстве. В одной стороны, ребенок от любимого – это предел мечтаний, с другой, мечтала-то я о карьере агента под прикрытием, а не о детях! Все встало на свои места месяца через четыре, когда малыш впервые толкнул меня. Все мысли о загубленной карьере моментально отошли на второй план. И пусть все катится к черту! Меня дожидалась скучная и неинтересная работа в штаб – квартире, Виктор оставил только преподавательскую деятельность. Неважно, что узнав о наших событиях, Главный рвал и метал! Важно, что скоро у нас будет маленький, что Степнов счастлив и зовет замуж, важно, что скоро из Тамбова в Москву приедет Анастасия Николаевна помогать и нянчить внука. А мечта об интересной и насыщенной приключениями жизни пускай мечтой и остается! Мне вполне хватит рассказов Лешки и Людки с Димкой. Хотя, что-то мне подсказывает, что Примеров с Кузнецовой не продержатся долго – тоже уйдет в тихие кабинеты штаба. Единственное, что меня сейчас заставляет беспокоиться – это новая привычка Степнова, приходя домой, идти и массажировать мои отекшие за день ноги. Я просто не понимаю, как человек по собственной воле может каждый день брать в руки мою ногу, которой сейчас можно, ненароком звезданув, убить кого-нибудь, и нежно разминать. Я всегда жутко краснею, когда Виктор начинает готовиться к этому обряду. Я даже спрашивала, зачем он это делает. А он только улыбается и говорит, что это единственный способ заставить меня смущаться как раньше, потому что я становлюсь очень забавной и милой. Правду он говорит или нет, не сможет распознать даже детектор лжи! Степнов же – агент, поэтому мне приходится довольствоваться лишь его объяснениями… Конец
AnyaNuta: Автор: ntnext Название: Червоточина Пейринг: КВМ Рейтинг: R Жанр: Angst, Action, Romance, Deathfic. Она часто приходила сюда. Нужны были деньги. Да и хотелось почувствовать, как адреналин закипает в крови. Это чувство, заставляющее каждый раз, снова и снова надевать перчатки. Удар, еще и еще. И вот руки уже отбивают четкий ритм по маленькой висящей груше. Такие моменты были завораживающими: смотреть, как небольшой снаряд, разрывая воздух, издает пульсирующие звуки и знать, что эта цикличность зависит только от тебя. Невозможно оторвать взгляд. Как наркотик. Только здесь, в этом маленьком частном клубе с обшарпанными стенами, она могла выплеснуть все, что копила в душе долгое время. И злость на хозяина квартиры, где она снимала маленькую комнатку, за его сальный взгляд. И обиду на судьбу, за то, что отняла всех, кого она когда-то любила. И горечь, за свою слабость, неспособность добровольно последовать за ними. Здесь, после выброса всего негатива, голова на какое-то время становилась абсолютно свободной, ни одной мысли, нигде. Только четкий, стучащий в висках технический счет. Ее не смущало, что здесь, в клубе, практически не было женщин. А о девушках ее возраста речь вообще не шла. Она приходила с одной единственной целью – не думать, хотя бы какое-то время, вытравить мысли, очистить мозг. Пот лил градом, попадая в глаза, становилось жарко, в ушах звенело. Все, нужно было останавливаться. - Устала? – голос доносился откуда-то из-за спины. Она поспешно обернулась, непонимающе взглянула на представительного мужчину лет тридцати пяти в дорогом отглаженном костюме и вопросительно приподняла левую бровь. - Что делает столь юное и очаровательное создание в таком неподходящем для него месте? – спросил мужчина и обнажил белозубый оскал. - Тренируюсь, - сквозь зубы пробурчала девушка. Она редко здесь с кем-то разговаривала, и впредь не собиралась заниматься столь экстремальным видом спорта. Публика в клубе была далеко не богемой. Сюда ходили все, начиная от бывших зеков и заканчивая менеджерами низшего звена. Первые, в основном, посещали прилегающий к спортивному заведению бар. По мнению многих, именно в этом месте и продумывались самые коварные и изощренные планы, несшие за собой непоправимые последствия. Вторые же действительно посещали клуб, с благородной целью нарастить мышечную массу, так как более дорогие и престижные заведения были им не по карману. Она же не принадлежала ни к тем, ни к другим. Здесь она расслаблялась и зарабатывала себе на жизнь, проводя спарринги по боксу. Платили немного – женский бокс не был очень популярным, но и в этом были свои плюсы. Поединки проводились, как правило, днем, что избавляло ее от навязчивого внимания почтенной подвыпившей публики. А вот экземпляр, стоящий сейчас напротив, похоже, жаждал излить на нее порцию своего. - Какая штучка, - он подошел вплотную, приподнял маленький кулон, висящий у девушки не шее, и заглянул ей в глаза. - Не трогай! – прорычала спортивная блондинка, резко убрав обжигающие пальцы с кожи и прижимая рукой к груди все, что осталось ей от матери. Она резко повернулась, схватила свою сумку, полотенце и, бросив грозный взгляд на стоящего и ухмыляющегося мужика, двинулась по направлению к душевым кабинам.
AnyaNuta: Его пропустили сразу же. Не сказав ни слова. Такие, как он, были завсегдатаями этого заведения. Серьезный, молчаливый, с резкими чертами лица и тяжелым взглядом. Каждый второй был таким. Он бесшумной поступью прошел к барной стойке и, ткнув пальцем в бутылку минералки, все этим же пальцем указал в направление свободного столика, находившегося в самом углу. Место, выбранное им, поистине было идеальным. Весь зал, как на ладони, а его скрывает полумрак. Именно то, что он искал. Бармен принес минералку, поставил на стол бутылку и высокий стакан, легким незаинтересованный взглядом окинул посетителя и слегка приподнял бровь. Мужчина молча протянул ему помятую купюру небольшого достоинства и жестом указал, что обслуживающий персонал может быть свободен. Как раз в этот момент над рингом, расположенном в середине бара, зажегся яркий свет, а зал погрузился в еще больший мрак. Публика, состоящая большей частью из коренастых мужчин далеко за тридцать, легко сдобренная вульгарно одетыми женщинами вообще без определенного возраста, подняла галдеж, начала аплодировать и свистеть. На ринг выходили бойцы. Хотя, бойцами назвать их было сложно. Скорее любители, жаждущие заработать лишнюю сотню. С одинаково каменными лицами, не выражающими ни одной эмоции. Но действо, разворачивающееся сейчас в центре помещения, его мало волновало. Он откупорил бутылку, налил пол стакана воды и залпом выпил. Теперь было хорошо. И табачный дым, блуждающим здесь в каждой щели, не казался таким едким. Мужчина посмотрел прямо, через три столика от себя. Именно на этом месте сидел объект, интересующий его. Седовласый мужчина преклонного возраста, грузный, но надменный. Рубашка под черным пиджаком была расстегнута до середины, обнажая седую, как и голова грудь. В этом открывающемся клине зоркому глазу можно было понять, что на груди у старика, там, где сердце, находилась большая татуировка, очертания которой сейчас все же прикрывала ткань рубашки. И только хорошо осведомленный или же приближенный человек знал, что под полой материала скрывается изображение летящего орла, который держит в когтях обнаженную девушку. Он наблюдал, как к пожилому человеку подсел более молодой, в наглаженном костюме без единой складочки. Мужчины начали о чем-то увлеченно беседовать, иногда поглядывая на ринг. «Нет», - подумал он, - «Не сегодня». Осторожно поднявшись, стараясь не попадаться людям, сидящим за три стола от него, на глаза, он поспешно вышел из душного помещения. На улице, вдохнув свежего ночного воздуха, он не задерживаясь, побрел вниз по дороге, все так же, не привлекая к себе внимания редких прохожих. Просто еще один человек, обычный, ничем не примечательный. А может, именно так и выглядит смерть?
AnyaNuta: Больно не было. За время, проведенное здесь, она научилась не думать об этом чувстве во время боя. Только техника, только противник и только ты. И никаких посторонних мыслей. Партнерша по спаррингу на этот раз была несерьезная. Часто пропускала удары, была не очень внимательна и часто отвлекалась. Но жизнь научила ее одному - никогда нельзя недооценивать людей, любых. И как бы не была слаба ее противница в этом бое, стоило ей хоть на мгновение отпустить себя и дать голове и мышцам отдохнуть, как тут же следовал ощутимый удар в голову или под дых. Поэтому-то она и не отвлекалась, вкладывая в удары весь свой страх, всю жажду победы и всю находившуюся в ней боль. Не отвлекалась, и даже не заметила, как к инструктору, работающему обычно в зале, а сейчас следящим за ходом боя, подсел ее вчерашний знакомый, в выглаженном до отлива костюме. - Здравствуйте, Вячеслав Владимирович, - поздоровался инструктор и от неожиданности и страха непонимающе уставился на своего соседа по столику. - Здорово, Петь! Что? – мужик кивнул в направление ринга, - Что-то интересное? - Ну как вам сказать… - замялся человек по имени Петр, - для кого как. - А что это за малышка как активно кулачками работает? – поинтересовался Вячеслав Владимирович, когда бармен, не дожидаясь обращения к нему, принес рокс с виски. - А! – спортивный инструктор явно оживился. Бокс – его тема, - Это Ленка. Девка – настоящая машина. Иногда так может в табло вшатать – закачаешься! - Ленка? – заинтересованно переспросил собеседник Петра, который явно в этой двойке был главным, - А фамилия у этой Ленки есть? - Кажется, Кулемина, - Петя задумался, - Да! Точно Кулемина! - А лет-то этой боксерше сколько? – усмехнулся мужчина своей белозубой улыбкой. - А хрен его знает. Думаю, лет шестнадцать. Ну максимум – семнадцать. - Ну, а мужик-то хоть есть у нее? – белозубый оскал пропал, на смену ему пришла настороженность. - Я точно не знаю… - Петр потер переносицу, - но, если вам интересно мое мнение, то я скажу, что нет. Какой мужик отпустит малолетку сюда? Девчонке просто нужны деньги. - Значит, Елена Кулемина, шестнадцать лет? – резюмировал главный. - Ну да, а почему вы интересуетесь? – спросил спортсмен. - Да так, может, пригодиться. Ленка закончила бой эффектным ударом. Да, это был не нокаут, но она точно знала, сумма очков однозначно в ее пользу. Это было совсем неплохо. Деньги лишними не бывают никогда! Немногочисленная публика аплодировала и присвистывала, когда она, улыбаясь, уходила с ринга. В раздевалке ее уже поджидал Перт – один из немногих, с кем Кулемина не боялась здесь разговаривать. - Видел-видел, - он приветливо улыбнулся и, похлопав ее по плечу, стал разминать затекшие шейные мышцы, - Ты сегодня прям молодец! Аж босс тобой заинтересовался! - Какой еще босс? – ухмыльнулась Лена, отходя от Пети и приседая на низкую скамейку. - Ну, Вячеслав Владимирович – он здесь главный, - он осекся, - ну… почти главный. Он, кстати, зачастил. И вчера был, и сегодня. Раньше… - Это такой, в костюме? – сердце почему-то предательски быстро застучало. Или просто еще после боя не восстановилась? - Ага, он самый! – обрадовался инструктор подсказке. Описание, да и вообще диалог, были не его коньком. Она постаралась побороть в себе нарастающее чувство тревоги, и, бросив Пете какие-то прощальные слова, медленно прошла в душ. Пройдя в прилегающую к душу раздевалку, она медленно начала стягивать одежду, аккуратно складывая вещи на скамье. Бросив беглый взгляд на настенные часы, Лена поняла, что уже слишком задержалась в клубе. Время неумолимо приближалось к вечеру. Да что там приближалось, летело с бешеной скоростью. Бережно расстегнув цепочку, Кулемина положила свой кулон, ничем не отличающийся от многих других, но так горячо любимый ею, поверх одежды и, перекинув полотенце через плечо, прошла в душ.
AnyaNuta: Он еще раз взглянул на пришедшее сообщение: Я хочу увидеть снимок, на котором будет нож между крыльями орла, держащем девушку в когтях. Чем скорее, тем лучше» Он убрал современный телефон в карман джинсов, проверил, не светится ли оружие при ходьбе и когда он приподнимает руки и, застегнув наглухо куртку, вышел в сумерки с единственной мыслью: «Сегодня!» Кулемина выключила воду, потянулась, привстав на цыпочки. Кожа все еще хранила память теплых струй, но озноб уже подбирался семимильными шагами. Не дожидаясь его, Ленка протянула руку и нащупала полотенце. Обмотавшись в два оборота и как следует закрепив оставшийся конец, вышла из душа в раздевалку. Первое, что бросилось в глаза, когда Кулемина подошла к своим вещам, что ее кулона не было на месте. А потом за спиной прозвучал уже знакомый голос. - Не это ищешь? Ленка поспешно обернулась. На нее смотрел и улыбался во все свои тридцать два зуба ее вчерашний нежелательный собеседник. Новый костюм отливал на свету, а в руке покачивался, словно маятник, кулон на цепочке. - Отдай, - только и процедила сквозь зубы Ленка. Она злилась, безумно злилась, но еще больше ей было неловко стоять полуобнаженной перед этим недоумком. - Знаешь, некоторым нравится просто смотреть, некоторым – трогать. А я люблю комплексные удовольствия, - ей казалось, что его улыбка стала еще шире. - Чего? – она сощурила глаза, стараясь понять, о чем он говорит. - Если до этого момента я еще сомневался, то сейчас убедился окончательно, - продолжал хозяин заведения, - Только целочки могут смотреть так затравленно! – он истерично хохотнул. - Отдай мне цепочку, - на выдохе, но настойчиво произнесла Лена. - Отдам, - босс медленно, но верно, шаг за шагом, приближался к ней, - только после того, как ты хорошенько покричишь для меня! И в этот момент он одним прыжком преодолел расстояние, разделяющее их, сильно прижав девушку к стене. Секундное замешательство и полотенце уже ползет вверх, а на коже пожаром горит чужая влажная рука. Она собрала всю силу, всю, которая осталась после проведенного боя, и, уличив момент, тяжелым хуком опустила руку на мужскую скулу. Резко рванула к двери душевой, закрыла ее на задвижку и, слыша крики о том, что девку нужно достать любой ценой, недолго думая, так как дверь уже ходила ходуном, взобралась на перегородку душевой кабины и всмотрелась в небольшое окно. Крики и голоса становились все более отчетливыми, осколки стекла, застрявшие в ранах, сильно и больно впивались в плоть. Кровь многочисленными ручейками, капала на асфальт и на чудом непораненные ноги. Она постоянно оглядываясь, босиком бежала только вперед. Дыхание сбилось, слезы застилали глаза, а тело неожиданно столкнулось с чем-то твердым. Она подняла глаза, увидела высокого угрюмого человека с пистолетом в правой руке. - Не надо, пожалуйста, - прохрипела Лена, глядя в его каменное лицо. Он уже приближался к неприглядному зданию клуба, когда услышал какие-то голоса и крики. В этом отдаленном от центра районе было, мягко говоря, небезопасно. А неподалеку от этого места и вовсе надо было держать ухо востро. Остановившись и прислушиваясь, он, не издавая ни единого звука, достал пистолет, спокойно опустил руку вдоль ноги, но готовый в любой момент ответить вдруг показавшемуся противнику. Крики слышались все отчетливее, а с его слухом он мог даже распознать отдельные фразы: « Найдите эту тварь!», «Все равно далеко уйти не могла!», «Поймаю – разорву!» Он насторожился. А в следующий момент из-за угла выплыло что-то непонятное и буквально врезалось в него. В жизни редко что могло по-настоящему удивить его, но сейчас мужчина был в замешательстве. Перед ним стояла растрепанная девочка в одном полотенце и с неистовым страхом смотрела ему в глаза. - Не надо, пожалуйста, - услышал он, когда различимые ранее голоса доносились уже совсем вблизи. Профессионально оценив ситуацию, он, зажав девчонке рот, чтоб не кричала, и приподняв ее, быстро скрылся за углом дома, также быстро перешел на противоположную сторону улицы и встал в тени подъезда. Девчонка от страха или от шока даже не пыталась вырываться, но руку от ее лица он все же не отнял, помня, что шок – дело проходящее, и поднять панику она может в любой момент. Как правило, такие моменты были самыми неподходящими. Они стояли, не шелохнувшись, пока на том месте, где несколько секунд назад произошло столкновение, не появились люди. Их было человек шесть. Здоровые и одинаковые. Он быстро смекнул, что это парни из бара. К тому же он видел пару-тройку из них, когда приходил туда вчера. Неожиданно к этой группе присоединился мужик, разительно отличающийся от накачанных парней. Высокий, худощавый, значительно больше запыхавшийся после бега и в костюме. Он узнал его. «Весьма интересно!», - пронеслось в его голове. - Найдите мне ее! – донеслось до них с того конца улицы. Юное создание в его руках как-то странно оторопела. А потом он почувствовал, как она дрожит, как его руку заливают горячие слезы, - Ее фамилия Кулемина, зовут Лена, - продолжал орать мужик в костюме, - возьмите в клубе адрес. Ментов подключите, но найдите ее! Эта коза посмела поднять на меня руку. Зараза, доберусь, молить о смерти будешь! Через некоторое время, когда группа бравых ищеек удалилась, он, наконец, отстранился от девочки. Только она продолжала стоять, как вкопанная, даже взглядом не повела. Он одним движением развернул ее к себе, посмотрел. Кажется, способность мыслей к ней возвращалась. Он снял куртку, накинул на обнаженные девичьи плечи. Посмотрел на изрезанную руку, на не останавливающуюся кровь и резким движением сорвал обмотанное вокруг тела полотенце. От неожиданности и удивления она уставилась на него затравленными глазами. Мужчина приподнял ее руку, не глядя на обнаженное тело, обмотал полотенце вокруг руки, аккуратно засунул перебинтованную конечность в рукав, и застегнул молнию. Куртка была не намного длиннее полотенца, но теплее и не так бросалась в глаза. - Спасибо, - еле слышно, явно через силу, прохрипела девочка. Он только слабо кивнул, быстро подхватил ее на руки и молниеносно направился к соседнему более оживленному бульвару. Садясь в пойманную попутку и протянув водителю визитку какой-то маленькой гостиницы на противоположном конце города, подумал, что сегодня опять не удалось завершить намеченное. Но сегодня, по крайней мере, было достойное оправдание. Он спас человека. Странно для него, человека, забивающего чужие жизни, спасать кого-то. Но кто сказал, что у таких, как он, не может быть своей морали?
AnyaNuta: Ленка стояла на ветру, и не знала, как закрыть от холода обледеневшие ноги. Частник подвез их до указанного адреса, и ее спаситель сейчас, расплатившись, отпускал неприметную пятерку. Она уже окончательно пришла в себя, когда он, подойдя к ней, вновь смело поднял ее на руки. - Я и сама идти могу, - спокойно произнесла Кулемина. Что-то ее настораживало, а что именно, не могла понять. Он лишь кивком головы указал на ее босые ноги. Ленка обреченно поджала губы. Лена прижималась к несшему ее мужчине в тщетной попытке хоть немного согреться. У нее уже зуб на зуб не попадал, а они все шли и шли. Она невольно прикрыла глаза, а открыла потому, что начала принимать вертикальное положение. Она осмотрела железную дверь, оглянулась вокруг. Обычный ничем не примечательный подъезд. Ее новый знакомый, хотя знакомым его можно было назвать с большой натяжкой, ловко открыл дверь и характерным жестом рукой пригласил девушку войти. Кулемина вошла смело. «Конечно, осмелеешь тут», - думала она, - «стоять на холодном и грязном подъездном полу!» Обычная мологабаритная квартира, все как у всех: кухня, комната, ванна, туалет. Городская коробка. Он снял ботинки и прошел в комнату. Она последовала за ним. - Почему ты помог мне? – решилась она на вопрос. Он сел в кресло, стоящее у окна. Ленка же осторожно опустилась на самый край кровати. Он пристально смотрел на нее, но не отвечал. Кулемина потупила взгляд, подумав, что спросила лишнее. Люди, разгуливающие по городу с оружием, не очень-то и разговорчивые. - Зачем тогда ты привел, - она осеклась, - вернее, принес меня сюда? – задала она следующий по списку вопрос. Лена вообще плохо понимала, что случилась после того, как она еле унесла ноги из спортклуба. Хотя, если подумать, то, что случилось с ней там, тоже в голове не укладывалось. Он тяжело вздохнул, а тишина все продолжала витать в комнате. - Ладно, не хочешь отвечать – не нужно, - повысила голос девушка, - Скажи тогда хоть, как тебя зовут? Он наклонился к стоящему около кресла журнальному столику, что-то начирикал в открытом блокноте и, не спеша, бросил ей. Она посмотрела на листок, на котором мужским почерком было выведено имя. - Виктор…, - она помедлила лишь секунду, - Виктор? А что я здесь делаю? Мужчина поднялся, подошел к стоящем у стенки шкафу, порылся в нем с минуту и достал новое махровое полотенце. Затем приблизился к девушке, взял из рук блокнот, подошел к столу и опять начал что-то писать. Кулемина не выдержала. Поднялась, сама подошла к столу и заглянула мужчине через руку. На бумаге было почти дописанная надпись: «Ты замерзла, иди в душ». Все. Это было последней каплей за сегодня. Она вскипела. - Слушай, если ты не хочешь со мной разговаривать, не надо было тащить меня сюда через весь город. И спасать меня тоже не надо было! И уж тем более не нужно играть в молчанку и играть в отписки. Он опять склонился над листком, опять она услышала, как зашуршала под ручкой бумага, а потом он только нервно, практически грубо вложил блокнот в ее руки и скрылся из комнаты. « Я не не хочу, а не могу!!!» Кулемина задумалась, потом смутилась, а потом и вовсе ругала себя последними словами. Дура, начала ни с того ни с сего орать. Нет, сейчас не время извиняться. Надо остыть внутри и согреться снаружи. Лена подхватила брошенное на кровати полотенце и, слыша, как на кухне звякает посуда, поплелась в душ. Завернувшись в полотенце, она приоткрыла дверь и ступила босой ногой на холодный паркетный пол. Было забавно от мысли, что за последние два с лишним часа она побывала в душе уже дважды, а жизнь ее за это время, похоже, изменилась кардинально. Кулемина прошла в комнату. На кровати ее поджидал чистый и теплый мужской халат. Она невольно улыбнулась. Надела на себя. Мда, видок еще тот! Рукава длиннющие, сам халат еще длиннее, по самые пятки, поясом можно обмотаться с ног до головы. Ладно, на безрыбье и это – одежда. Ленка уже намеревалась пройти на кухню, где, как она могла предположить, находился Виктор, но тут увидела сиротливо лежащий на столике блокнот. Остановилась, задумалась и, резко развернувшись, вышла из комнаты.
AnyaNuta: Она не любила извлекать выгоду из любой ситуации, но, если уж обстоятельства были таковы, что ей придется извиняться, а не извиниться она просто не могла, то лучше, чтоб ее никто не перебивал. Аккуратно, на цыпочках, она заглянула в кухню. Виктор стоял, всматриваясь в темный пейзаж за окном, но стоило только Лене подойти к двери, тут же повернулся. «Ну и слух у него», - пронеслось в голове у Кулеминой. Он не сводил с нее глаз. А она никак не могла понять, что таится за его взглядом. Это был не заинтересованный взгляд, не жалостливый, и уж точно не взгляд мужчины на женщину. Просто странный взгляд. Какой-то особенно глубокий. - Спасибо, что одолжил, - она приподняла руки вместе с рукавами, чем немного напомнила Пьеро из знаменитой сказки. Он только слабо кивнул и, отодвинув стул, жестом пригласил ее сесть за стол. Ленка не сопротивлялась, да и есть хотелась смертельно. Через несколько мгновений перед ней стояла тарелка с макаронами и котлетой и чашка горячего чая с лимоном. Позабыв обо всем на свете, она начала быстро уплетать предложенное угощение, отметив про себя, что в принципе, все вполне съедобно. Расправившись с едой и откинувшись на спинку стула, Кулемина, наконец, начала трезво мыслить. - Ты прости меня, ладно? Я не знала, - начала Лена хриплым голосом. Виктор явно хотел что-то сказать, и его глаза жадно искали какой-нибудь листок и ручку, - Подожди. Послушай, хорошо? Мне не стоило кричать, просто… Мне немного стыдно признаваться, но я сегодня очень испугалась. Второй раз в жизни испугалась по-настоящему. Первый был, когда родители погибли. А сегодня второй. И я… Просто хотела сказать спасибо. За все, - она тяжело выдохнула. Любые признания давались Кулеминой нелегко. Может быть, причиной этому была самостоятельность молодой девушки, которая рано повзрослела, а может, это являлось следствием малого общения с людьми. Виктор не вытерпел. Поднялся, быстро прошел в комнату, она могла слышать его шаги. Вернулся он уже с блокнотом и ручкой. «Я знаю, что у тебя ко мне много вопросов. На какие-то я ответить смогу, на какие-то нет. Но все это лучше обсудить завтра. Хватит с тебя впечатлений на сегодня». Ленка невольно улыбнулась. Просто не верилось, что человек, спокойно ходящий с оружием по улицам, такой большой, сильный, решительный может быть еще и… Она не любила это слово. «Доброта»… Люди по определению не могут быть добрыми. В этом-то она была уверена. Все зависело от концентрации злости в них. Может, в этот ее, злости, было не так уж и много? Кулемина уже второй час мирно посапывала в кровати, когда мужчина аккуратно включил компьютер. Сегодня он открыл некоторые новые обстоятельства, которые, возможно, могли пригодиться ему в дальнейшем осуществлении своего плана. Пятнадцать минут спустя взгляд зацепил одну фразу: Владимирский Вячеслав Владимирович, 1975 года рождения… …. Сексуальные предпочтения: Девушки. Девственницы.
AnyaNuta: Кулемина открыла глаза, когда комнату уже заполнили лучи утреннего солнца. Ее новый знакомый сидел за компьютерным столом в углу. Услышав скрип кровати, он быстро обернулся и характерным жестом руки позвал девушку к себе. Ленка, будучи под одеялом, ухватила лежащий неподалеку халат. Все так же под одеялом кое-как натянула его на себя и, поднявшись, подошла к ждущему ее мужчине. «Спрашивай», - увидела она черные буквы в вордовском документе. Ленка задумалась. Вопросов было море, но сейчас в голове гудело от недавнего сна, да и мысли путались. Она никак не могла разложить вопросы по значимости и первичной важности. - Кто ты? – наконец выдавила она из себя. «На некоторые вопросы ответов нет. Думаю, сама скоро поймешь» - его пальцы так быстро скользили по клавишам, что Кулемина, как завороженная, смотрела на руки. Большие, сильные, мужские. - Что ты делал вчера около клуба? – мысли понемногу начали кучковаться в тяжелой голове. Рассудок брал вверх над эмоциями. «У меня было задание», - она хотела посмотреть на его лицо, но Виктор сидел, полуотвернувшись, и смотрел в монитор. - Спасая меня, ты не выполнил задание? – Ленка знала ответ на поставленный вопрос, но все рано спросила. «Да». - Тогда зачем ты меня спас? – вот этого Кулемина в толк взять никак не могла. Тут явно пахло криминалом, а лишний свидетель никому не нужен. «У меня еще будет время выполнить задание». - Ты должен кого-то убить? – как ни в чем не бывало спросила Лена. Он оторвался от компьютера, пристально посмотрел на нее и лишь легкий кивок стал подтверждением ее слов. - А меня ты тоже убьешь? – все так же пристально глядя на него, спросила она. Он отрицательно покачал головой. Ленка окончательно запуталась. - На кого ты работаешь? – она присела на подлокотник кресла, чтобы хоть со стороны видеть его лицо. «На своего босса». - Кого ты должен убить? – она понимала, что спрашивает то, что ее ни коим образом не касается, сама роя себе могилу. Но ею двигал даже не интерес, а желание понять, разобраться, куда она угодила. Он перевел курсор мышки и кликнул свернутый документ. Ленка приподнялась и бегло пробежала по тексту глазами. Ей поплохело. Какие-то безумные числа человеческих жертв, аварии, налеты, грабежи. Она перестала читать, посмотрев на фотографию в верхнем левом углу страницы. На ней был изображен пожилой мужчина, грузный. На второй фотографии справа от первой крупным планом красовалась причудливая татуировка с орлом и девушкой, почему-то в его когтях. - Ну, допустим… Ты должен убить этого козла. А чем твой босс отличается от него? Убийца – он и есть убийца! – она с вызовом посмотрела на него. Он слегка помедлил, затем снова занес руки над клавиатурой, и пальцы быстро набрали текст. «Мой босс не поощряет у своих подчиненных тяги к педофилии! Узнаешь?» Ленка непонимающе уставилась на него. И снова клик очередного свернутого документа. И вот уже перед глазами фотография мужика в костюме. Кулемина зажмурилась. Потом все же окинула взглядом статью. Нет, на этом не висело ни одной жизни, только азартные игры, наркотики и множественные изнасилования. Таких же, как и она. В милицию ходил регулярно, как к себе домой, отвечая на вопросы по очередному заявлению. Судим не был. Ленка быстро развернулась и, еле успев добежать, склонилась над белым унитазом. В ванной зажурчала вода, стали доноситься какие-то гортанные хрипы. В комнату она вошла через несколько минут, бледная и растрепанная. Села на край кровати, подальше от компьютера, прижимая ко лбу мокрое полотенце. - Какая гадость! – она откинулась на подушки и прикрыла глаза. Слушать, вернее, читать подробности, которые мог рассказать Виктор, не было ни сил, ни желания. - Это что, у него склонность такая? – Задала Кулемина свой вопрос и приоткрыла один глаз. Виктор сидел в пол оборота, когда услышал ее голос. Повернулся и кивнул в знак согласия. - Хреновая склонность…! – она чуть было не позволила себе выругаться, но вовремя остановилась. Вернее, что-то внутри остановило. Раньше она спокойно могла послать любого бугая в далекое эротическое путешествия, а теперь что-то мешало. Даже сама удивилась. Мужчина только хмыкнул на это замечание. - Только мне все равно придется с ним встретиться, - Лена уже забыла про собеседника и просто рассуждала вслух, пока не почувствовала стальную руку, сжимающую ее запястье. Она окончательно открыла глаза, взглянула на него, смотрящего одновременно непонимающе и озадачено. - У него осталась одна моя вещь…, - объяснила Кулемина, - она мне дорога. Даже не так, это самая дорогая вещь в моей жизни… Виктор аккуратно присел на край кровати, в характерном движении задавая свой немой вопрос. - У него мой кулон. Это подарок. Мамы. Она с отцом погибли. Это все, что осталось… Мужчина молниеносно метнулся к столу, взял блокнот и ручку и судорожно начал что-то выводить. «Тебе нельзя с ним видеться» - Можно, нельзя, какая разница! Есть слово нужно! – парировала Куленима. «Ладно, только не сейчас. Пусть все уляжется и немного забудется. Тебя ищут!» Лена быстро прошлась по словам глазами. Ее ищут. Чтобы как последнюю… Даже думать страшно! Может, он и прав? - Не допустим. А где мне прикажешь прятаться? Вечно здесь я находиться не смогу, к себе доже вернуться не получится. Уехать не прокатит… «Почему не можешь находиться здесь? Тут точно не найдут. Да и о вечности разговор слишком пессимистичный. Это я обещаю» - Потому что некомфортно себя чувствую, когда занимаю койка-место хозяина! – прищурив один глаз отозвалась девушка. Виктор только приподнял бровь и покачал головой. - Что? – наивно спросила Лена. «Женщины…», - только и написал он. - Слушай…, - она немного замялась. Как о таком спрашивать? – Хотела спросить… Ты только не обижайся. Ты давно не говоришь? «С трех лет» - А почему? – лицо Лены посерьезнело. «Я плохо помню. В детдоме говорили, что кто-то или что-то напугало» - Можно я тебя попрошу об одной вещи? – в ее глазах появился ехидный огонек. Он кивнул. - Я никогда не видела, как улыбается киллер. Можешь продемонстрировать? Он улыбнулся не наигранно улыбнулся и закатил глаза, всем видом показывая, что такое он слышит впервые.
AnyaNuta: Сейчас, сидя за кухонным столом, не спеша потягивая вкусный сладкий кофе, и слыша, как струится вода в душе, Лене почему-то было хорошо. Не смотря ни на что! Ни на то, что она находится в квартире, возможно, опасного человека. Да что там опасного, наемника! Ни на то, что этого человека она знает всего несколько часов. Чувство тревоги и инстинкт самосохранения отключились напрочь. Только сплошная, обволакивающая и уносящая вдаль нега. Он вошел на кухню, огляделся, улыбнулся запаху кофе. Капельки воды застряли в его тугих темных кудрях. Голубые глаза отливали цветом моря в погожий день. Простая белая футболка и джинсы… «Осторожно!» - вещал полуслышимый внутренний голос, но она гнала его прочь. Только нега, только спокойствие, только умиротворение. Он сел напротив нее, легко звякнув чашкой о стол. Немного бледная после утреннего случая, растрепанная, но ей идет. Низкая челка, в отчаянном порыве скрыть два изумруда, налезла на глаза. Но они сверкают! И эта странная, задумчивая полуулыбка. Красивая девочка. «Осторожно!» - предупреждает его самый лучший друг – разум. Красивая девочка…. Девочка… Всего лишь ребенок… - Ты не спал всю ночь, - прервала она его мысли. Он лишь приподнял уголки губ и отпил из чашки. Лена нехотя встала, подошла к холодильнику и, оценив содержимое всех полок и морозилки, снова обратилась к мужчине. - Иди поспи, а я пока приготовлю обед. Виктор заинтересованно приподнял бровь и слегка склонил голову набок. - Думаешь, я готовить не умею? – приняла вызов Куленима. Она всегда сражалась до конца. Не всегда до победы, но до конца, - Значит так… Ты сейчас заваливаешься спать, и чтоб в ближайшие часов…. несколько, тебя не видно и не слышно. И учти, - она приподняла указательный палец вверх, - я проверю, спишь ты или нет! Только попробуй обмануть! Уже обе брови мужчины полетели вверх. - Да, да! Я обманщиков быстро от этого дела отучаю, - вздернутый палец быстро присоединился к своим соседям и сложился в маленький сильный кулачок. Виктор только хмыкнул и продолжал смотреть на девушку. - А я тут пока… приготовлю что-нибудь…, - она замялась и немного погрустнела, - … домашнее… Он не мог не заметить перемен, произошедших с ней. Еще слишком юна, чтобы скрывать эмоции. И слишком мало была ребенком… В этом они были похожи. В детдоме просто нет времени оставаться маленьким. Виктор еще раз взглянул на нее, медленно поднялся, подбадривающее кивнул и вышел из комнаты. Засыпал он долго. Нет, звуки, доносившиеся с кухни, абсолютно не мешали. Скорее наоборот. Еще никогда его дом не был наполнен звуками, не издаваемыми им самим. Странное чувство. Странное в своей приятности. Под методичное опускание ножа на разделочную доску он, наконец, провалился в забытье. Ему снилась маленькие окошки файлов с фотографиями. На них была очень знакомая девочка. Высокая, стройная, светлая стрижка, челка. Глаза, зеленые-зеленые. Красивые. А потом на фото появился второй. Высокий, улыбающийся недоброй улыбкой, в сером костюме с отливом. Следующий кадр, и девушка замечает его. И еще один: ее тонкие сильные руки прижаты ко рту, не пуская рвущийся наружу поток. Он поежился. И сам для себя во сне решил: «Не получишь! Ее не получишь!» Мужчина осторожно перевернулся на другой бок, уловил краем уха все то же стуканье ножа и снова погрузился в чуткий сон. Проснувшись, понял, что уже стемнело. В квартире стояла подозрительная тишина. Он прислушался более придирчиво, к каждому шороху, но даже его тончайший слух не мог уловить ровным счетом ничего. Резко поднялся и быстрым шагом направился в кухню. Он остановился в дверях. За столом, аккуратно сложив руки и уронив на них голову, тихо посапывала Ленка. Непослушные светлые прядки ниспадали на неподвижное лицо, легкие тонкие пальцы слегка подрагивали во сне. Виктор нехотя оторвал от девушки взгляд, перевел его на плиту. Большая кастрюля и сковородка источали приятные запахи домашней еды. Домашней. Впервые за все время пребывания в своей берлоге появилось настоящее ощущение дома, реального, с горячей едой и человеком, который позаботился. Он неслышно подошел к плите, легко приподнял крышку, втянул носом вкусные ароматы еды и мягко улыбнулся. Тихо опустил крышку на место, но и этого, казалось бы, беззвучного движения, было достаточно, чтобы за его спиной послышалась легкая возня пробуждения. - Я что, заснула? – хриплым голосом спросила она. Степнов утвердительно кивнул. - Садись, сейчас есть будем. Кулемина мягко улыбнулась, выныривая из-за стола. Смотреть на нее становилось все труднее. Смотреть так, как должны смотреть взрослые мужчины на совсем еще юных девушек. Нет, женщину в этой угловатой, с рваной стрижкой пацанке Виктор так и не разглядел. Женщину не разглядел, а вот женское начало – очень даже. Вот ведь, парадокс жизни! Подчас самые женственные, самые холеные, самые сексуальные оказываются вовсе не женственными, с приклеенными и приделанными атрибутами первичных и вторичных половых признаков и очень даже фригидными. А угловатые, нескладные и, казалось бы, вульгарные – самыми гибкими, самыми прекрасными и самыми нежными. Стараясь отогнать внезапно откуда взявшиеся, пугающие даже его мысли, Степнов окинул взглядом комнату. Посмотрел на настенные часы. 22.23. Сейчас, здесь, с Леной он совсем забыл о самом важном – его миссия не только была не завершена, он и на шаг не приблизился к намеченной цели. У моряков есть поверье – женщина на корабле, к беде. Все это, конечно, прекрасно, и суеверия, и мистика, но лишь сейчас он понял настоящую причину нежелания тружеников моря видеть не только в своих рядах, но и в отдалении представительниц прекрасного пола. Женщины отвлекаю мужчин от мужских дел. Сегодня он сам в этом убедился. Что ж, еще не поздно все исправить. Пока Лена возилась с тарелками, он прошел в подоконнику, на котором лежал один из многочисленных блокнотов, которые каким-то волшебным образом вдруг появились во всех углах его небольшой квартиры. Там же нашел ручку и принялся выводить слова своей речи. Кулемина уже поставила суп разогреваться, когда ощутила легкое касание на своем плече. Повернулась, уставилась в блокнот. «Спасибо за ужин. Остаться не смогу. Извини. У меня дела» С неприятным налетом горечи поджала губы, подняла на него глаза и собралась с мыслями. - Я знаю, куда ты собираешься. И знаю, зачем, - его глаза стекленеют, вмиг становясь какими-то прозрачными, - И я знаю, что ты должен... – тяжелый вздох и маленькая передышка, - Но ведь никто не сказал, что ты должен сегодня. Поужинай со мной, твое задание никуда от тебя не убежит, - Ленка горько усмехнулась, - слишком глубоко оно засело в этом городе. В его мозгу снова проносится практически незаметная мысль про моряков, но он, посылая ее ко всем чертям, уже не может устоять перед парами, исходящими из кипящей кастрюли, и мягкой белозубой улыбкой.
AnyaNuta: Ленка сидела довольная и расслабленная. В ванной слышалось мерное журчание воды, за окном гулял легкий ветерок. Подумать только, а еще какие-то часы назад, даже двух суток не наберется, все было по-другому. Все было просто ужасно!!! Она вспомнила, как выходила из ванной в спортклубе, вспомнила, что было после этого. В голове пронеслись воспоминания прочтенной интернетовской странички. «Ему просто, всего на всего, нужна моя…» Само слово, предмет гордости немногих девушек, теперь становилось горьким, неприятным и обидным. Но ведь все можно изменить… Все! Одним лишь принятым решением. Тогда прекратится и охота, и пропадет интерес «блестящего костюма». Какой смысл продолжать хранить то, что не принесло никакой пользы? Виктор как раз входил в комнату, посвежевший и с лучистыми глазами. Увидел задумавшуюся девушку, сидящую на кровати, и остановился посередине. Кулемина с неохотой подняла на мужчину задумчивые глаза. Сейчас она была где-то не здесь. - Виктор, - решительно спрашивает она, - а я тебе нравлюсь? В его голове сразу же начинает крутиться тысяча мыслей. Впервые в жизни остро ощущается потребность говорить. Объяснить! Как ей сказать, чтоб она поняла правильно, так чтоб не обидеть?.. Лишь легкий и какой-то отрывистый кивок головой становится его ответом. Она с легкостью кошки поднимается с кровати, быстро подлетает к нему, невесомые руки уже обвивают его шею. Ее лицо приближается с третьей космической скоростью. Степнов резко, практически грубо размыкает кольцо ее рук, сам отходит на два шага назад. Глаза быстро окидывают комнату взглядом в поисках канцтоваров. Найдя, наконец, письменные принадлежности, размашистым почерком начинает выводить свои хаотичные мысли. Все мысли укладываются в одно простое и короткое – «нет». - Почему? – не задумываясь, спрашивает она. Он тяжело вздыхает и опускается в кресло. Готовый к неприятному разговору. Снова склоняется над блокнотом, быстро пишет, даже не подбирая слов. «Потому что ты еще ребенок!» - Я не ребенок, - горько усмехается Лена, все так же стоя посреди комнаты. «Ребенок», - пишет заглавными буквами на весь лист. «Это он мне, типа, прокричал?» - проносится в ее голове. - Владимирский меня ребенком не считает… - выпаливает она первое, что приходит в голову. Увидев его реакцию, то, как изменилось его лицо, понимает, что иногда лучше и промолчать. «Владимирский – больной извращенец!» Все слова и умные фразу улетучились в одночасье. Неожиданно пришло осознание всей детскости своего поступка, вместе с горечью, стыдом и легкой обидой. Она присела на кровать, спиной к нему, так, чтобы он не мог видеть все краски, вдруг вспыхнувшие на ее лице. Так и сидели, она на кровати, он в кресле. Долго. Неожиданно, она услышала шорох поднимающегося из кресла человека. Не поворачиваясь и не поднимая глаза, так и продолжала сидеть в позе, в которой застыла уже n-ое количество времени назад. Лишь после ощущения легкого прикосновения губ к своей макушке, оттаяла. Подняла глаза и успела лишь заметить его мелькнувшую в дверном проеме спину. Глубоко вздохнула, прикрыла глаза и с грохотом откинулась всем телом на кровать. «Вот как это понимать?»
AnyaNuta: Степнов шел по ночной московской улице, слабо освещенной фонарями. Сейчас это было как раз то, что нужно. Тишина, приглушенный свет, и он. Наедине с собой. В его жизни бывало всякое, но никогда, никогда молоденькие скромницы не предлагали себя так откровенно. Где-то в глубине груди, в районе солнечного сплетения засело неприятное чувство. И только спустя пару часов после вечернего инцидента он начал понимать, что дело не в том, что ей всего 17, и даже не в том, что он, повинуясь своим принципам, все равно отказался бы. Дело было в том, что и вопреки ее возрасту, и вопреки своим принципам, его желания совпали бы с ее. Совпали бы, если бы не одно «но». И это «но» стояла непреодолимой стеной между его душевными порывами и его реальными действиями. Для нее Виктор был лишь средством достижения цели, средством избавления от нависшей опасности. Это злило, это обижало… Она и сама не понимала, что творила, а когда, благодаря его усилиям, поняла - пожалела. А он все шел, просто в никуда, слегка ссутулив плечи под тяжестью своего осознания. Он боялся. Боялся себя сейчас. Никогда и ни к кому Виктор не испытывал чувства привязанности. Одиночка по жизни, он не мог понять, как это, зависеть от кого-то еще. Гоняя в голове эти мысли, наступила острая необходимость напиться. До забытья, до поросячьего визга, в муку! Однако жизненный опыт и частичные остатки здравого смысла подсказывали, что в алкоголе тоску не утопишь, а только намочишь. И просохнув, она защемит сердце с удвоенным остервенением. Он резко развернулся и побрел по направлению к дому, в надежде, что Ленка уже легла спать. Ему-то, и он был в этом уверен, опять предстояла бессонная ночь. По дороге неожиданно пришло решение. Если ей угрожает опасность и им приходится находиться в одном пространстве, но необходимо просто побыстрее устранить эту опасность. А когда ей уже ничего не будет угрожать и она сможет жить спокойно, со временем все пройдет. И привязанность, и это нелепое чувство. Просто нужно подумать о работе. Чем быстрее он выполнит задание, тем скорее сможет освободиться, вновь погрузиться в свое одиночество, опустошить голову и… местообитание. Он прекрасно понимал, что проявляет слабость. Но это была слабость во спасение. Зачем молоденькой девочке ломать жизнь, жить в постоянном страхе, с постоянной оглядкой? Это сейчас, в ее 17, кажется, что море по колено, что все по плечу, что все трудности – это так, мелочь. К тому же, зачем обманывать себя и принимать ее чувство благодарности за спасение жизни за что-то большее? Он аккуратно открыл входную дверь, тихо вошел в квартиру, заглянул в комнату. Увидев свернувшийся комочек под одеялом, не задерживаясь, быстро удалился на кухню. Виктор не знал, спит она, или просто притворяется. Да и не имело это никакого значения. Главное – решить все проблемы сразу. Способ решения ему уже известен, остается только действовать. Он вышел в коридор, осторожно достал с антресолей черную сумку. На кухне открыл ее и проверил боевую готовность оружия. Что ж, дело осталось за малым. И это малое свершиться сегодня вечером, пока не свершилось что-то большее, и уже непоправимое. Степнов убрал оружие в сумку, снова прошел в коридор, поместил сумку на специально отведенное для ее место и пошел варить крепкий кофе. Целый день прошел в тягучем молчании по разным комнатам. Она – в спальне, он – на кухне. Она заходила лишь чтобы поесть. В такие моменты Виктор учтиво покидал помещение и перемещался то в ванну, то в комнату, то на балкон. В воздухе витала недосказанность и электрические разряды. В ее светлой головке засели странные мысли о чем-то плохом. Что-то должно было произойти, а она так и не объяснила… Не объяснила, что после его ухода поняла, что была честна в своем порыве. Не объяснила, что, прикрываясь предлогом своего мнимого спасения, подсознательно была готова вчера расстаться с девичеством, подарив его этому взрослому, молчаливому мужчине с проницательными глазами. В его мозгу твердо засела мысль, что этот раз может стать и последним. Это чувство преследовало его каждый раз перед заданием, с той лишь разницей, что сегодня впервые было жалко. Жалко не увидеть снова, жалко не открыться, не помочь. Он поднялся с кухонного стула и тяжелой поступью пошел в комнату. Лена сидела на кровати, устремив взгляд на белые обои стены. Степнов оперся о косяк и просто смотрел, стараясь запомнить, запечатлеть в памяти мягкие черты лица, светлые шелковые волосы, мягкие изгибы губ, зелень глаз. Она, наконец, почувствовала чье-то присутствие, повернув голову и приподняв уголки губ в полуулыбке. Он несмело подошел к кровати, аккуратно присел на край и посмотрел в красивые девичьи глаза. Легко, чтобы не спугнуть, приподнял правую руку и коснулся прозрачной кожи щеки одними подушечками пальцев. Она сама потерлась о его руку более требовательно, накрыла его руку своей и улыбнулась уже более растянуто. Он медленно приблизился к ней, все еще сомневаясь в правильности этого действия. Но когда влажные губы оказались катастрофически близко, все мысли будто выветрились из головы, оставляя чувства и порывы полноправными владельцами ситуации. Первое несмелое касание, девичья неумелость и одновременно с этим трогательность. Вот уже вторая рука ложиться ей на лицо, губы все более смелеют, поцелуй все более глубок. И вот ее попытка ответа, все более и более убедительная. Он первый оторвался от нее, боясь окончательно забыться. Встал, прошел к шкафу у стены и открыл выдвижной ящик. Достал пухлый белый конверт и, повернувшись к ней, протянул руку. Лена взяла протянутый ей сверток, открыла. Ничего удивительного. Именно это она и ожидала увидеть. Толстая пачка евро, крупными купюрами. - Ты сегодня пойдешь в клуб? – прикрывая глаза, спросила она. Он лишь опустил свой взгляд в знак согласия. - Знаешь… - она медлила, решая сказать, или нет. Все же решилась, - не надо давать девушке деньги. Это обижает, - она протянула конверт обратно. Виктор не торопился забирать деньги. Лена сама вложила сверток ему в руку, пробежав пальцами по крепкой ладони, - Если тебе действительно нравится девушка… - она осеклась, вслушиваясь в звучание этих слов, - подари ей лучше цветы или шоколадку. С трудом поднявшись, на ватных ногах прошла в ванну, чтобы там, в тишине, прикрыв глаза, тяжело выдохнуть и прийти в себя. Кулемина не знала, сколько времени она просидела в уборной, но когда вышла и опять вошла в комнату сразу же заметила, что на кровати одиноко лежит сникерс. Виктора в квартире уже не было. Она вымучено и горько улыбнулась, беря батончик в коричневой обертке в руки. Села на кровать, продолжая смотреть на оставленную шоколадку и непроизвольно, но горько и с отчаянием зарыдала.
AnyaNuta: Ленка сидела на кровати, сжимая в руке уже изрядно размякший сникерс. Истерика прекратилась, а слезы все лились из глаз. А сделать с этим хоть что-нибудь, она была не в силах. От одной мысли, что Виктор, которого она практически не знала и знала, как облупленного одновременно, пошлее туда, откуда у него есть все шансы не вернуться, кровь застывала в жилах. Дыхание перехватывало, а из груди вырывался приглушенный закушенной кистью крик. Наконец поняв, что убиваться и оплакивать пока еще живого Степнова – это, по меньшей мере, неуважение к нему как к профессионалу, поднялась с кровати, прошла в кухню и бережно положила шоколадку в холодильник на отдельную полку. Успокоиться, сейчас просто нужно успокоиться. Открыв кухонный шкаф, нашла коробку с медикаментами. Порылась, нашла полный пузырек карвалола. Хорошо бы пустырника выпить, но его не было. Взяла стакан и накапала себе двадцать капель. Подумала, помедлила и долила в стакан такое же количество резко пахнущей жидкости. Слегка разбавив водой, с отвращением выпила. Ленка взяла из корзинки, стоящей на столе, кусок зачерствелого черного хлеба, практически сухарь. Зажевала неприятный вкус лекарства. Все! Все необходимые манипуляции произведены. И что теперь делать? Надо успокоиться, просто успокоиться. Но когда можно будет паниковать? Под утро? А что, если он не придет, вообще? Ни под утро, ни вообще никогда? Лена впервые остро ощутила тяжесть и невыносимость ожидания. Издевательство, какое-то! Вот так просто сидеть и ждать. Секунды казались резиновыми, понятие минута просто перестало существовать. Ленка снова прошла в комнату, осмотрелась. Заметила на столе одиноко лежащий блокнот, с помощью которого Виктор разговаривал с ней. С ногами забралась в кресло, которое занимал только владелец квартиры, кончиками пальцев коснулась исписанного листа. Тяжело вздохнула. Читать его короткие реплики сейчас не было никаких сил. Опять захотелось реветь, но, толи от действия лекарства, толи от нескольких литров недавно выплаканных слез, глаза были сухими. Впервые в своей недолгой жизни Ленке было жалко себя. Жалко до воя. Невыносимо хотелось отключить голову, отрубить нафиг, чтоб не думать, хотя бы какое-то время. А еще хотелось, чтобы сейчас рядом был Виктор. Снова почувствовать ему горячую, немного шершавую ладонь на своей щеке. Ощутить его губы на своих, дышать одним воздухом. Странно, он был так нежен… Вот тебе и киллер. Лена поднялась из кресла, переместилась на кровать. Как же тяжело ощущать свою ненужность, искать себе место, пусть даже в таком небольшом пространстве квартиры. Она свернулась калачиком, укрылась сверху теплым пледом и прикрыла глаза. Что она может сделать сейчас? Только ждать… Терпеливо, спокойно. Ждать, пока за дверью не послышатся практически невесомые шаги, ждать, пока не повернется замок, пока не скрипнет дверь… Кулемина открыла глаза, когда за окном начало рассветать. Так и продолжала лежать, не шелохнувшись, не поднимая головы. От осознания того, что она одна, захотелось кричать в голос. Неожиданно, что-то скрипнуло. Но звук шел не от входной двери. Что это? Показалось? Но звук повторился, даря понимание, что и в первый раз это была не галлюцинация. Она подскочила с кровати, пошла на слабые звуки, шедшие из-за закрытой двери ванной и прильнула к двери, боясь заглянуть, боясь обмануться. Кулемина не могла точно сказать, сколько она простояла, прислонившись к двери. Она даже не услышала приближающиеся с противоположной стороны шаги. Лишь когда дверь начала открываться, она отпрянула, едва успев увернуться от удара. Как в замедленной съемке она наблюдала, как медленно-медленно дверь ползет в сторону, открывая ее взору все больше пространства. Наконец, имея достаточно места, чтобы разглядеть, чуть не падает. В ванной стоит он, с голым торсом и усталым лицом. Она уже не может сдержаться, и так держалась всю ночь. Прикрывая рукой рот, чтобы из груди не вырвался крик, в ладошку начинает плакать, тихо поскуливая. Он непонимающе разглядывает ее, не решаясь подойти. Он ведь уже решил для себя, что после устранения всех проблем их ничего не может связывать. Решил… Пока ее рядом не было. А теперь всю решимость как рукой сняло. Он осторожно двинулся ей навстречу, подошел, она все так же стоит, зажав рот рукой. Не выдержал. Прикоснулся к светлым волосам, дотронулся до виска. Перевел руку на щеку и одним резким движением притянул ее к себе так, что она просто врезалась ему в грудь. Она, кое-как отняв руку от губ, уже не может сдержать крик, но он уходит в его грудь, к которой прижато ее лицо. Так и стоят, в коридоре, на пол пути из ванной до комнаты. Немного успокоившись, подняла не него глаза. Снова не смогла сдержать слезы, припала губами к его щеке. - Живой… - шептала, скользя губами по его лицу, - живой… Не выдержал. Обхватил ладонями ее лицо. Такое маленькое… Приподнял. Провел большими пальцами по щекам, стирая слезы. Такая милая, испуганная… Прижался губами к девичьим губам. В глубине сознания промелькнула какая-то мысль, но под натиском захлестнувших чувств, так и осталась в глубине. Оторвалась от его губ, уложив голову ему на плечо и скользнув пальчиками по мускулистой руке. Только сейчас замечает грубо залатанную обычными черными нитками рану. Подушечками провела по очертаниям. Даже не задавая вопроса, откуда это, все прекрасно поняла. - Больно? – спросила Лена, поднимая голову и заглядывая в глаза. Он лишь отрицательно качает головой. - Ты выполнил свое задание? – с нотками панического страха, задает она следующий вопрос. Уголки его рта слабо приподнимаются. Значит, все хорошо. Улыбается сквозь слезы, все еще не веря, что все позади. Что не нужно больше прятаться, что Виктор снова с ней, живой и практически невредимый. Впервые в жизни про себя благодарит Всевышнего, что позволил тому, кто за такое долгое время стал дорог, вернуться. - А Владимирский? – она задает этот вопрос так, для галочки. И так знает на него ответ, просто пауза уже становится невыносимой, а разжимать объятья так не хочется. Он сам немного отстраняется. Убирает правую руку с ее лица и заводит за спину. Лене кажется, что он запускает руку в задний карман джинсов. Затем, возвратив руку из-за спины и аккуратно сняв ее ладошку со своего пострадавшего плеча, что-то вкладывает ей в руку и накрывает ее же пальцами, зажимая кулачок. Кулемина открывает зажатые пальцы и, удивленно взвизгнув, бросилась ему на шею, целуя туда, куда могли дотянуться ее губы. В ее кулачке был тесно зажат так грубо отобранный кулон. Такая дорогая ранее вещь. Ленка сама удивилась этой мысленной оговорке – «ранее». Нет, цепочка с кулоном не стали значить для нее меньше. Просто в жизни появились и другие вещи. Просто в жизни появился человек.
AnyaNuta: Степнов сидел перед монитором компьютера и грузил фотографии с телефона. Ленка пристроилась на кровати, стараясь не смотреть. Прекрасно понимая, что это за фотографии и кто, вернее, уже что на них изображено, только укрепилась в мысли, что видеть это ей не хочется. Она просто вглядывалась в его сосредоточенное лицо. В то, как как он быстро и умело барабанит по клавишам какие-то фразы, как щелкает мышкой, прикрепляя файлы. Смотрела и не могла поверить, что обычный человек, такой же, как и многие другие, может неожиданно и вдруг стать таким родным. Только для тебя. Он уже давно чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Но, не обращая внимания, продолжал концентрироваться на работе. А теперь, закончив все дела, отправив боссу все те фото, которые он просил (и отдельно татуировку старика-мафиози крупным планом), предлогов откладывать разговор уже не было. Виктор покосился на нее, затем, повернувшись к кровати всем корпусом, улыбнулся одними губами. Поднялся со стула и, прихватив со стола уже порядком исписанный блокнот и ручку, присел рядом с ней на край. «Лен, тебе нужна другая жизнь», - появилось на чистом листке слегка неровным почерком. Она даже ничего ответить не смогла, просто испуганно и, как-то вся сжавшись, посмотрела в его лицо. «Тебе нужно учиться, замуж выходить, детей рожать» - Ну и в чем проблема? – собравшись с силами выдавила из себя Кулемина. «Проблема во мне. В том, кто я» - Ты прежде всего – мужчина, - она дотронулась подушечками пальцев до его шершавой щетинисто щеки, - Мужчина, которого… который мне очень дорог. «Это все не для тебя» Виктор как-то виновато посмотрел на нее. «С этой работой не завязывают» - И не завязывай! – выпалила Ленка первую пришедшую на ум фразу. «Да неужели ты не понимаешь? У тебя была истерика, когда ты меня увидела! Ты понимаешь, что я буду часто так уходить?» - Понимаю, - сдавленно прошептала Лена, опустив глаза. Затем, снова посмотрела на листок бумаги. На нем появилась уже новая запись. «И что, каждый раз будут слезы?» - Я не знаю… Просто позволь мне самой выбрать, - она снова подняла на него взгляд, - Я все понимаю, это твоя работа. Но я хочу быть рядом, если… если ты не против. Ты… ты только знай, что я буду тебя ждать. Каждый раз. И возвращайся… «Ты уверена?» - Да! – это «да» было таким твердым, таким пылким, что Степнов не сдержался и невольно улыбнулся, обнажая зубы. Ленка подскочила и вмиг скрылась в коридоре. Через пару мгновений вернулась, держа в руке холодный, только что из холодильника сникерс. - Я специально хранила его, на всякий случай, - начала она срывающимся голосом, - и буду хранить и дальше. Но я без сладкого долго не протяну. Так что, придется тебе после каждого своего задания приносить мне по шоколадке, - смущаясь отозвалась Куленима. «Я тебя завалю сладостями!», - прочитав эту простую фразу, сердце почему-то на секунду остановилось, а потом и вовсе понеслось со скоростью света. Сейчас хотелось чего-то такого… Хотелось прикоснуться, ощутить близко-близко. Не сдержалась и сама потянулась к нему. Нашла губы, несмело припала к ним, надеясь на взаимность. Что же, иногда наши ожидания оборачиваются реальностью. Конец
AnyaNuta: Автор: ntnext Название: Сыграем в виселицу? Рейтинг: R Пейринг: КВМ Жанр: POV, Angst, Action, AU, OOC. Бета: Торопулька Я наблюдал за ней уже который месяц. Умная, красивая, эффектная и безумно сексуальная, она, сама того не ведая, стала практически моим наваждением. Ее красивое лицо с миндалевидными глазами всплывало в моем сознании, стоило мне лишь немного отвлечься, ее большой чувственный рот с пухлыми губами будил самые неприличные мысли. А когда она заливисто смеялась, то кожа на переносице морщилась совершенно очаровательным образом. Да, вывод можно сделать только один – я хотел эту женщину. Нет, любовью здесь даже и не пахло! Еще в юности я научился безошибочно обличать любовь от наваждения. Мне нужна была ночь. Хотя бы одна, но с ней. Иначе эта темноволосая бестия так и останется полновластной хозяйкой моего сознания. Конечно, нельзя сказать, что сознание Виктора Степнова – подполковника и старшего оперуполномоченного - уж очень большое богатство. Но, это же было мое сознание, и занято оно должно было быть мыслями о работе. Ведь работа для меня главное. По крайней мере, так было несколько месяцев назад. Итак, со мной практически разобрались. Я – мент до мозга костей, тридцати девятилетний холостяк и, что уж греха таить, талантливый оперативник. Только не очень мне в последнее время везет. Всего две недели назад наш отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями можно было бы назвать образцовым. Сплоченная команда из пяти человек: я, Серега Булдаков, Мишка Ерофеев, начальник наш – Петр Семенович Вернер и она. Ну, обо всем по порядку! Если быть точным, Марина Аношко перешагнула порог кабинета Вернера, где мы все в тот момент сидели, ровно семь месяцев назад. Психолог по образованию она была специально направлена в нашу группу для более точного анализа личностей преступников, подозреваемых и свидетелей. Вот тогда-то это и началось! Как только я увидел эти ноги от ушей, облаченные в более чем пристойную и, даже можно сказать, «офисную» мини, этот бюст, выделяющийся на фоне осиной талии и, наконец, эти руки с изящными длинными ногтями, закрашенными стальным лаком, я чуть не задохнулся. В голове вмиг стали проплывать картинки того, как эти ногти в кровь царапают мне спину, больно впиваясь в кожу, как эти ноги опутывают мое тело, делая толчки более резкими и ощутимыми, как эта грудь колышется перед моими глазами… Что говорить, семь месяцев назад я заболел тяжелой болезнью, имя которой было - Марина Аношко. Помню, Серега тогда подшутил над ее фамилией, мол смешная. Я подумал, что все! Даже пнул словоохотливого Булдакова под столом ногой, чтобы мысли свои при себе держал. А она не только не обиделась, так еще и пошутила в ответ, сказав, что Аношко она по отцу, а по матери – Хромова. И, если бы она взяла двойную фамилию, то вообще стала бы «хромоножкой». Кабинет тогда заполнился раскатистым смехом, а я все продолжал откровенно пялиться на Маринку. Вот с тех пор и мучаюсь. А две недели назад случилось непоправимое. Во время задержания ублюдка, который подкарауливал молоденьких девушек в темных переулках и насиловал их, был тяжело ранен наш товарищ – Миша Ерофеев. Настолько тяжело, что выкарабкаться не смог и на следующий день умер в реанимации. Это стало большим ударом для всех: для нас, для его семьи и просто тех, кто Мишку хорошо знал. Но еще большим ударом это событие стало для Сереги Булдакова – лучшего друга Ерофеева. Поняв, что на замену Мишане в отдел рано или поздно, но кто-то придет, он не стал сидеть и ждать, а принял, наконец, предложение, от которого отказывался вот уже второй год, не желая предавать Вернера и покидать закадычного друга, и перешел работать в Интерпол. К чести Сергея нужно сказать, что решение это далось ему отнюдь нелегко. Просто он понял для себя, что ТОГО отдела уже быть не может, а работать в ДРУГОМ ему не хотелось. Естественно, решение Булдакова стало вторым ощутимым ударом для Петра Семеновича, полковника пятидесяти трех лет. Однако он стойко переносил потерю своих бойцов. Положа руку на сердце, надо признаться, что я тоже подумывал о том, чтобы уйти. С моим опытом работу я себе всегда найду. Но, организовывать Вернеру еще одно предательство мне совсем не хотелось. Уж я то знал точно, что это его убило бы. Да и любил я его! Так, как только может любить благодарный ученик своего учителя, которому обязан всем, что знает и умеет. И перспектива расстаться с Мариной, не видеть ее каждый день, угнетала. Наверное, было бы как раз лучше всего вычеркнуть ее из своей жизни, отрезать, чтобы не мешала жить. Но только тайная надежда, что может быть, когда-нибудь я добьюсь своего, и она уступит, грела мне душу и заставляла меня каждое утро подниматься и тащиться на службу. А сегодня вообще аховый день! Сегодня к нам в группу по распоряжению Генерала должны внедрить двух новых оперов, совсем еще зеленых и неопытных. Как объяснил Вернер такое решение своего начальника, хороших специалистов нужно искать, на это уйдет много времени. А пока будут вестись поиски, молодая гвардия поднаберется опыта. В общем, сегодня нас ожидало знакомство с некими Игорем Гуцуловым и Еленой Кулеминой, недавними студентами, а ныне стажерами, желающими познать все премудрости работы нашей любимой милиции. Сказать по правде, против Игоря у меня никаких возражений не было, а вот эта Кулемина была под большим вопросом. Нет, ну где это видано, чтобы молодая девушка состояла на оперативной службе? И ни в коем случае дискриминация здесь ни при чем. Маринка же в отделе работает. Только Маринка – психолог! Да что далеко ходить, включил телек, в любом сериале, если баба – мент, то либо аналитик, либо каким-то образом дослужилась до следователя, но никак не опер! Ладно, сегодня посмотрим, что это за молодое племя подсунул нам наш горячо любимый Генерал, и с чем эту зеленую поросль можно кушать.
AnyaNuta: В кабинете мы сидели одни, и я мог, не боясь, рассматривать ее. В отчаянных попытках излечиться я старался найти в ее лице что-то, что бы мне не нравилось. Только я столкнулся с одной-единственной проблемой – мне нравилось абсолютно все! Так что надежды на скорое выздоровление приказали долго жить. Петр Семенович ушел на проходную встречать наших юных товарищей, а мне оставалось только лениво ждать момента встречи. Хотя, когда в радиусе десяти метров мой встроенный радар засекал Маринку, голова сразу же отключалась. Вернее, не отключалась, а ставила какой-то только ей понятный блок для всех мыслей, не связанных с этой женщиной. Вдалеке уже послышался густой бас Вернера, что-то объясняющего молодым членам команды, а мой взгляд все так же скользил по такому знакомому лицу. Аношко, безусловно, будучи бабой не глупой, прекрасно знала и о моих мыслях и о моих желаниях в отношение себя. И так как дурой ее назвать было совершенно невозможно, старалась просто не акцентировать на этом внимание, чтобы не раззадоривать и без того почти отчаявшегося мужика. В принципе, по логике она все делала правильно: любить я ее не любил, это уже сам собой разумеющийся факт, если между нами что-то и было бы, то так, на один - два раза, а вот работа пострадать реально могла. Умом-то я это понимал, да и с причинно-следственными связями у меня тоже всегда было нормально. Только ширинка мозгу не соратник! Шаги доносились уже более отчетливо. Я прислушался. Что-то было не так, меня что-то смущало. Только когда голос Петра Семеновича прогремел за самой дверью, повелительно – наставительно приглашая гостей зайти к нам на огонек, я понял, что именно: я не услышал цокота каблуков, а ведь Кулемина должна была быть девушкой. Я нехотя перевел взгляд от Маринкиного лица на открывающуюся дверь и стал ждать. Вот в кабинет вошел Вернер. За ним – невысокий паренек, с темными волосами и карими бусинами лучистых глаз. Завершала процессию, по-видимому, Лена Кулемина. Почему «по-видимому»? Да потому что лишь по наличию скромного довольно-таки бюста и по женским чертам лица можно было понять, что передо мной стоит именно девушка. Мешковатые джинсы, поношенные кеды и футболка в облипон – вот и весь образ. И перед зеркалом, наверное, сие чудо природы проводит максимум десять минут в день. Аношко как-то особенно вяло и без интереса обернулась, а через мгновение все так же размеренно вернулась в первоначальную позу. Похоже, что наши новые коллеги не вызвали у нее особых эмоций. - Что же, многоуважаемые сотрудники отдела по борьбе с особо тяжкими происшествиями, - начал Петр Семенович, как мне показалось, заранее заготовленную речь. - Разрешите вам представить наших стажеров и, кто знает, возможно, в будущем и полноценных коллег, Игоря Гуцулова и Елену Кулемину. - Вернер, довольный произнесенным монологом сделал небольшую паузу, давая мне возможность, так как Марина все так же сидела спиной в вошедшим, хорошенько рассмотреть новых, пусть и временных, но членов команды. – Молодежь, - обратился Петр Семенович к девушке и юноше, - вам выпала уникальная возможность поработать с настоящими профессионалами! Итак, наш незаменимый психолог, капитан Марина Аношко и, конечно же, человек, на плечи которого выпала нелегкая доля тянуть на себе работу всего отдела, подполковник Виктор Степнов. Для вас – Виктор Михайлович Степнов. Вероятно, то, с какой интонацией Вернер произнес свое уточнение изрядно позабавило ребят, поэтому, несмотря на всю серьезность ситуации, она просто не смогли сдержать улыбки. Игорь, будучи пареньком неглупым, а это было видно невооруженным глазом, вовремя поднес ладонь ко рту, прикрывая растянувшиеся в улыбке губы. А вот Кулемина оказалась не столь дальновидной. Она улыбнулась просто и открыто, как делают сотни людей, когда слышат неплохую шутку. Ровные белые зубы оттенялись светлой кожей, и я даже поймал себя на мысли, что на несколько мгновений в голове стало пусто. Просто ни одной мыли, только звенящая пустота. И с такими операми мне придется работать? Да на допросе ее любой ребенок сможет обвести вокруг пальца и заставить верить всему, что он говорит! Я уже хотел было впасть в глубочайшее отчаяние, но мои невеселые мысли прервал пронзительный бас начальника. - Витя, стажеры в твоем полном распоряжении. Пока у нас нет ничего срочного, можешь ввести их в курс дела и показать, что да как устроено. Знакомьтесь, одним словом. Что же, в нашей профессии, как и в любой другой, действуют всего два пункта одного правила о правоте начальника. Поэтому, раз сказали идти и знакомиться, я поднялся и повел новобранцев в свой кабинет. То, что я узнал о своих новых подчиненных, оказалось весьма интересным. Гуцулов и Кулемина были знакомы еще со школьной скамьи, более того, на этой самой скамье между ребятами зародились романтические отношения, следствием которых стало совместное поступление в один ВУЗ. Забавно, конечно, но Кулемина совсем мне не напоминала жену декабриста! Признаться, в ее обществе мне вообще было как-то неуютно. И дело было вовсе не в том, что я не умею общаться с женщинами. Нет, с ними-то как раз проблем не было практически никогда, только Кулемину в ее джинсах, кедах, свободной футболке и с непонятной стрижкой женщиной назвать было сложно. А вот Игорек оказался вполне нормальным парнем, понятливым и контактным. Именно по этой причине под предлогом острой «необходимости и срочности» я отправил Елену в архив добывать очень «важные» сведения о статистике домовых краж в начале прошлого года. Сам же в ее отсутствие решил пообщаться с Гуцуловым по душам. И так, то, что рассказал мне Игорь наедине было более чем любопытно. Игорь Гуцулов рос в простой семье, отец – врач, мать – преподаватель труда в общеобразовательной школе. Парнишка вырос на голливудских блокбастерах, где хорошие парни всегда чистят морды плохим парням, вот и загорелся мечтой стать суперагентом, который одним прекрасным днем получит задание спасти человечество. Через какое-то время иллюзии развеялись, а мечта носить погоны осталась. В десятом классе, когда у мальчишек в самом разгаре период полового созревания, в класс к Гуцулову попала некая Лена Кулемина, высокая симпатичная блондинка, чьи родители до сих пор работают в какой-то лаборатории в Копенгагене, а она сама жила с дедом. Дед, известный в свое время фантаст, в скором времени сыграл в ящик, однако, до совершеннолетия внучки все же дотянул. Так вот, целый год эти двое, сидя за одной партой, присматривались друг к другу, а в одиннадцатом классе, наконец, присмотрелись. В общем, Игорь стал первым мужчиной Лены, как и она его первой женщиной, и они даже планировали пожениться. Только после поступления в университет они решили поговорить и расставить все точки и запятые в своих отношениях. Договорились до того, что любви, в самом высоком смысле этого слова, между ними не было и нет. Есть любовь другая: братская и сестринская. Так что, с того памятного разговора пары Игорь – Лена больше не было, а вот друзья Гуцул и Ленка остались. Вот с таким семейным подрядом мне и предстояло работать в ближайшее время. - А скажи-ка мне, стажер, - задал я вопрос после долгого молчания, - я смотрю, ты парень шустрый, а вот напарницу твою пока не разглядел. Ты же ее лучше всех знаешь. Как думаешь, справится? - Не знаю, - пожал плечами Игорь, - Ленка – девчонка башковитая, с логикой у нее тоже все нормально, только она всегда старается в людях хорошее видеть. - Как это? – не понял я. Все мы стараемся видеть хорошее, только то дерьмо, которое из человека лезет, перекрывает все наши старания. - Ну, вот смотрите, ее родители свалили за бугор, родили там второго ребенка и в ус не дуют, как тут в далекой Москве старшая дочь поживает. Звонят, дай Бог, раз в месяц, деньги, правда регулярно пересылают. - Давай ближе к делу! – не вытерпел я. У нас и так все свидетели резину тянут, если еще и свои затягивать будут, вообще труба! - Если бы вы были на Ленкином месте, вы бы обиделись на родителей? Умом все понять можно, но детский эгоизм еще никто не отменял! Я задумался. Что же, скорее всего, мне, и в правду, было бы неприятно, что мои родители – самые близкие люди - оставили меня в столь нежном возрасте и уехали посвящать себя науке. Что я, собственно, незамедлительно и озвучил. - А она не обижается, представляете! – улыбнулся Гуцулов, - Она их понимает! Они ведь спасают людей, такую пользу приносят! – передразнив свою знакомую, проговорил Игорь. Да, ничего не скажешь, интересная парочка мне досталась. Теперь оставалось ждать только настоящего дела, чтобы проверить своих новобранцев в работе.
AnyaNuta: Додумывая вчера про себя фразу о стоящем деле, я и представить не мог, что попаду практически в десятку. Но, откровенно говоря, поменьше бы таких десяток было! Ну, обо всем по порядку. Утро началось с того, что на ежедневной пятиминутке Вернер был мрачнее тучи. Какой-то безбашенный подросток подкинул ему в почтовый ящик анонимку, текст которой был прост до неприличия: «Ровно в 19.00». Дальше следовал адрес какого-то интернет сайта. Утром я еще не понимал, почему эта милая ребячья шутка так взволновала моего шефа. К вечеру понял и, в который раз, изумился его чутью. До обеда день тянулся долго и нудно. В работе у меня сейчас находилось пять дел, но и в них все уже давно всем было понятно. Оставалась только чисто механическая бумажная работа, которую я любезно отдал на выполнение своим стажерам. А что, пусть тренируются! Гуцулов каждую минуту что-то оживленно обсуждал сам с собой, поглядывая в подшивку уголовного дела. То удивленно присвистывая, то прицокивая языком, а под конец и вовсе повел беседу с умным человеком – с собой. Нравился мне все-таки этот парнишка! Желание работать и узнавать у него было, фантазия, по всему видно, богатая. При хорошем обучении может получиться очень даже неплохой опер. Кулемина же сидела за столом в самом углу кабинета тише воды, ниже травы. Я иногда бросал на нее короткие взгляды, и то, что я видел, мне совсем не нравилось. Она подолгу вчитывалась в каждую страницу, порой поднимая глаза к потолку, как бы стараясь разместить новую информацию в своей голове, а в минуты, когда, видимо, написанный текст ну никак не желал укладываться в памяти и запоминаться, недовольно кривила губы с левой стороны лица. Странная, надо сказать, привычка. И совсем ее не красит. На обед мы пошли всем отделом, за исключением Петра Семеновича, который, в свою очередь, обедал исключительно с руководящим звеном. В огромный светлый зал мы завалились компанией из четырех человек. Вернее, компанией нас можно было назвать с большой натяжкой. С Игорем мы громко переговаривались и шутили, вспоминая какие-то бородатые анекдоты. Марину я предусмотрительно пропустил вперед и теперь вовсю мог наслаждаться открывающимся моему взору видом филейной части госпожи Аношко. Кулемина плелась где-то позади, никак не обнаруживая своей причастности ни к нашей компании, ни к работе в органах в целом. Набрав полные подносы еды и заняв уютный столик в углу у окна, мы с Гуцуловым продолжили нашу светскую безобидную беседу, в то время как дамы предпочли есть молча. Только покончив с салатом и намереваясь приступить к вполне аппетитному борщу, я заметил, что чего-то на моем подносе не хватает. - Кулемина, - позвал я молчаливое блондинистое существо, сидящее напротив Марины, - сгоняй-ка за хлебом! - Что? – она оторвала глаза от тарелки и посмотрела на меня так, будто я обратился к ней на иврите. - Я говорю, за хлебом сгоняй, - повторил я свою просьбу уже жестче. Лена уже было открыла рот, чтобы возразить, но, натолкнувшись на мой решительный и твердый взгляд, молча встала и пошла к буфетной стойке. - Зачем вы так с ней, Виктор Михайлович? – неожиданность этого вопроса заставила меня опустить ложку, которая уже находилась на полпути ко рту, и повернуться к стажеру. - Ты что-то сказал, Гуцулов? – строгим голосом осведомился я. - Да, я спросил, зачем вы так с Леной, - участливо отпарировал паренек. - Я не понял, - скривил я лицо в притворной гримасе, - ты что, жаждешь оказаться на ее месте? Я тебе это быстро организую! - Зря это вы, Виктор Михайлович, - Игорь опустил глаза, - она славная… Эх, стажер, стажер… Много ты понимаешь! Мне в отделе нужны не славные помощники, а толковые! Через пару секунд к столу подошла Кулемина, неся в салфетке несколько кусков черного хлеба. А так как у Гуцулова отпала охота разговаривать, то наша трапеза продолжилась в полном молчании. Если это еще кому-то интересно... В шесть вечера уходить имела привычку только Аношко. Петр Семенович часто покидал здание в десятом часу. Я, как правило, обычно уходил около семи, если на этот день у меня ни с кем не были оговорены встречи на работе. В таких случаях мой трудовой день мог тянуться очень и очень долго. Мои стажеры корпели над очередными подшивками, а я тщательно изучал уже сделанную работу. За сегодняшний день Гуцулов отправил в архив целых два дела, Кулемина все еще в муках рожала первое. Однако надо отдать ребятам должное, они работали по-разному, с разной эффективностью, но на совесть. Игорь составлял заключительные протоколы лаконично, ссылаясь на документы дела, что, в принципе, было правильно, так как экономило много времени, но не очень удобно в том случае, если это дело когда-нибудь придется из архива изъять. К тому времени все нюансы померкнут в памяти и придется перелопачивать все подшитые документы, чтобы полностью восстановить перед глазами картину происшествия. Но парень быстро взял в толк, как нужно работать с закрывающимися делами, я и сам их так веду. А Елена начала исписывать уже шестой лист. Мне, признаться, стало интересно, как можно так не щадить бумагу и составлять заключительный документ на шести страницах, когда он, самое большее, занимает два листа. Ради интереса я взял почитать уже написанные пять листов. То, что я увидел по ходу чтения, меня приятно удивило. Кулемина, казалось, составляла краткий конспект уголовного дела. Листы были исписаны мелким каллиграфическим почерком, а информация в них была настолько полная, что при потребности можно было и не читать дело целиком вовсе, а ограничиться лишь Кулеминской писаниной. Вообще-то, в повседневной жизни на такие трактаты абсолютно нет времени, но, коль появился у меня человек, который может это делать, пусть и трудится. - Игорь, - позвал я парня, - дописывай до точки и передавай свой толмут Кулеминой. Елена, завтра на тебе два дела. Крайний срок сдачи в архив – послезавтра, так что, рассчитывай силы. - А мне что делать? – с интересом уточнил Гуцулов. - А тебе я занятие всегда найду. Можем завтра напроситься на допрос к Копылову. Знаешь, следователь из другого отдела? Посмотришь, как нужно со свидетелями обращаться. В глазах парнишки заплясали радостные искорки, а Кулемина все сидела в своем углу, лишь пождав губы в немой обиде. А кто сказал, девочка, что будет легко? Здесь еще доказать надо, что ты чего-то стоишь! Без десяти семь позвонил Вернер и срочно вызвал к себе в кабинет. Я отдал приказ стажерам следовать за мной, и через несколько мгновений мы втроем уже входили в кабинет начальника. Увиденное повергло меня в состояние легкого шока. Петр Семенович где-то раздобыл ноутбук с вайфаем, что у нас на рабочем месте было диковиной, аки аленький цветочек из сказки, и сейчас сидел, нацепив очки на нос. Недоумение овладело мной, но тогда я еще не мог связать утренние события с тем, что видел сейчас. - Зачем вызывали, шеф? – слегка усмехаясь, спросил я. Забавно было видеть, как Вернер, который даже электрический чайник не может включить, чтобы потом не было каких-нибудь катастрофических последствий, сидит перед чудом современной техники. - Иди сюда, Витя, - позвал он меня к себе и, уступая свое кресло, жестом предложил занять его, - Садись, а то я стар уже для таких механизмов. Гуцулов, до этого стоящий тихо, слышно хохотнул, чем, естественно, привлек внимание Петра Семеновича. - А вы чего там встали? – обратился Вернер к моим стажерам, - Проходите и садитесь. Игорь, все еще с ехидной улыбкой на лице, подошел к выстроенным в ряд стульям и, отодвинув один из них, сел. Кулемина последовала его примеру, только лицо ее ничего не выражало, даже заинтересованности. Странная она, вообще-то. Единственное, что мне удалось узнать за несколько дней совместной работы, это то, что она очень неплохо составляет рабочую документацию. Но опять же, при условии, что на это есть время. - Введи вот этот электронный адрес, - Вернер протянул мне бумажку, в которой я узнал утреннее послание, подброшенное в почтовый ящик шефу хулиганами-подростками. Ввел. На часах было 18:59. Экран вмиг окрасился красным цветом, на котором постепенно стали вырисовываться линии.
AnyaNuta: Я мог поклясться, что сейчас у меня за спиной три пары глаз буравили монитор ноутбука, впрочем, точно так же, как и я! Интерес перемешался с нехорошим предчувствием, которое оформилось в комок где-то в районе желудка. Эти симптомы меня еще никогда не подводили! Порой мне хочется запретить себе думать или же прибить самого себя за безошибочность в ожиданиях. Трехсекундная заставка с изображением нескольких палочек и кружочка, формирующих силуэт человека, как в детском стишке – «палка, палка, огуречек…» - только подвешен этот человечек на плахе, и говорящая надпись внизу экрана: «Виселица». И вот, заставка плавно исчезает, оставляя вместо себя сгусток темноты. - Здравствуй, Виктор, - доносится до меня грудной мужской голос из динамика. Мозг уже работает отдельно, позволяя оставаться трезвым и рассудительным. «Голос явно изменен», - говорю я про себя, а глаза все пытаются вглядеться в темный экран и рассмотреть там хоть что-то. Я почувствовал какое-то движение за спиной. Прекрасно зная, что Вернер сейчас стоит, как мраморное изваяние, ожидая, что же будет дальше, понял, что стажеры начали понемногу нервничать. Тем временем динамик снова ожил: - Степнов, представляю, с каким лицом ты сейчас сидишь! – голос был спокойным и вкрадчивым, - ты, наверное, уже успел заскучать… Что же, тебе необходимо взбодриться! – У меня было ощущение, что я слышу полную чушь, что человек, который все это произносит, специально говорит не то, что думает на самом деле. - Я предлагаю поиграть. Как насчет игры по-крупному? Правила просты, и для тебя, Степнов, это может считаться легкой разминкой! – в голосе, льющемся из динамика, послышалось что-то настоящее. Внутренний голос отозвался тут же: «Шутки кончились!». - Тебе нужно отгадать слово, Виктор. Отгадаешь – ты выиграл, не отгадаешь – ты проиграл. Может быть, удастся в другой раз. На все у тебя тридцать секунд. Почувствовав, как мое лицо окаменело, я понял, что воспринимаю весь этот лепет серьезно. Почему-то серьезно. Мозг в очередной раз выдал порцию трезвых мыслей: «В игре по-крупному должна быть крупная ставка!». Я уже говорил, что иногда хочу прибить себя за прозорливость? Сейчас это чувство было особенно обострено, потому что мой незримый собеседник, как будто прочитав мои мысли, громко и отчетливо произнес: - На кону ее жизнь! – в этот же момент в середине черного экрана загорелся белый свет. Кто-то невидимой рукой повернул прожектор, и моему (а я уже успел забыть, что нахожусь в кабинете не один) взору предстала волнующая картина. С экрана монитора на меня смотрело до смерти перепуганное существо – девушка, лет двадцати – двадцати трех, обычная, в меру симпатичная и не в меру затравленная. Стоя на цыпочках на высокой табуретке, она старалась как можно выше подтянуться, чтобы петля, накинутая на шею, не так сильно впивалась в кожу. Я уже давно заметил, что когда я стою перед лицом опасности, или от меня зависит успех какого-то дела, ну, или как в данном случае чья-то жизнь, эмоции уходят на второй план. Только я – человек, умудренный опытом, а мои новобранцы к таким зрелищам явно непривычные. За моей спиной послышалось отчетливое тяжелое сопение. Нервозность в пределах кабинета Петра Семеновича возрастала с каждой секундой. - Играем! – прогремел компьютерный динамик и в следующее мгновение внизу экрана появились маленькие квадратики, напомнившие мне уже народную игру «Поле чудес». Быстро сосчитав квадратики и отметив, что слово состоит из восьми букв, я быстро начал обдумывать, с чего начать отгадывание того, что мог задумать мозг человека, который спокойно может убить. А в этом у меня сомнений не было. - Удачи, Степнов, - что-то издевательское проскользнуло в этой фразе, - Начали! В правом нижнем углу возникли цифры «30:00», которые молниеносно отсчитывали секунды в обратном порядке. Все звуки как будто стихли, остался только мерное тиканье в моей голове и перебор про себя букв алфавита. «А». Это первое, что я набрал на клавиатуре. Открылось последнее из восьми окошек, и в нем загорелось желтое обозначение буквы. А время все убегало. «Е». Экран вспыхнул красным цветом, возвещая об ошибке. Мысли проносились в голове со скорость звука. «О». Третье и шестое окошечки открылись. На секундомере высвечивалось «15:00». Прикинув, что вряд ли в слове будут еще гласные буквы, мои глаза пробежались по согласным клавишам. Твою мать, как же их много! «В». Снова красный цвет. «М». Опять мимо! Я непроизвольно стиснул зубы. На часах уже «07:00». «С». Открылось четвертое окно. Быстро окинув глазами слово, я начал соображать. Что мы имеем? «… … О С … О … А». Именно такая картина открывалась мне. Что-то знакомое, но неуловимое. Я опять ткнул наугад первую попавшуюся под руку клавишу. «П». Открылась первая буква. Ну же, думай, Степнов, думай! «К». Не попал! Динамик издал неприятный звук, который повторился через секунду, затем еще. «03:00», «02:00», «01:00»… Я увидел только заставку с висящим начерченным человечком на красном фоне, а ухо, снова адаптировавшееся к восприятию окружающих звуков, уловило слабый женский вскрик за спиной. Изображение сменилось, и теперь на мониторе красными буквами горело неугаданное мною слово – «простота». В ту минуту это слово воспринималось мной как издевательство и личное оскорбление. Думать о том, что я только что поставил на кон жизнь человека и проиграл ее, моя голова отказывалась. На мониторе замигали слова «Game over», а грудной голос пропел из динамика: «До встречи». Вот так, пощечина напоследок от незримого соперника… Я окинул взглядом себя. Напряжен, кулаки плотно сжаты. Поза человека, для которого проигрыш в битве является лишь очередной ступенью. - Витя, мне кажется, мы вляпались во что-то очень серьезное, - голос Вернера заставил выйти из оцепенения. Я поспешно и нервно поднялся, случайно откинув стул. Повернувшись, я увидел почерневшее лицо шефа, бледного Игоря и какую-то новую Лену. Признаться, я ее даже не узнал. Она вся была как будто бесцветная, ни одной кровинки в лице и в губах. И даже зеленые глаза потеряли свой естественный травяной оттенок. - Кулемина, тебе плохо? – устало обратился я к девушке. После всего, что произошло, мне только показательных падений без чувств не хватало! Елена ответить не соизволила, все еще смотря на давно потухший экран компьютера. - Игорь, - привлек я внимание Гуцулова, который был не в шоке, но то, что ему довелось увидеть, поразило парня до глубин души, - держи ее, сейчас упадет. В принципе, мне было абсолютно все равно, грохнется Кулемина в обморок или нет. Желаний сейчас было всего два, и я не мог понять, какое сильнее владело мной. С одной стороны, хотелось поскорее начать это дело, потому что, чем скорее начнется следствие, тем скорее есть вероятность найти этого козла, следовательно – сократить количество жертв. С другой стороны, после всего произошедшего, тупо хотелось надраться. - Я не упаду, - еле слышно выговорила Кулемина, когда Игорь бросился поддерживать ее, - Только можно мне воды? Ладно, можно считать, что мы обошлись без театральных сцен. - Что же, ребятки, - казалось, что всегда басующий Петр Семенович в одночасье стал говорить фальцетом, - сейчас мы сидим, отходит от шока, пьем водичку, - он понимающе улыбнулся Лене, - но поход домой на сегодня отменяется! Надо понять, что это было! Ну, похоже, желание о скорейшей организации работы исполнялось, только сидя на стуле и осознавая все, что случилось каких-то несколько минут назад, я понял, настолько сильно владеет мной вторая потребность. Я сидел за столом, так же, впрочем, как и все, и наблюдал, как секундная стрелка на старых настенных часах медленно ползет вперед. Без семи минут восемь… Я плохо понимал, зачем Вернеру вздумалось держать нас всех сегодня здесь. И Аношко вызвал даже! Все равно ведь ничего понятно не будет, пока тело не найдем. А хрен знает, когда мы его найдем! Может быть, этот урод запрячет его куда-нибудь, а еще лучше, замурует. Да, мысли в голове позитивные, дальше некуда! Петр Семенович сидит, мрачнее тучи. Уставился в листок бумаги и что-то чиркает. Нервничает. Игорь, который всегда в хорошем настроении, притих. Притихнешь тут! Лена бледная вся. Обычно она очень спокойная, даже флегматичная. А сейчас сидит, как будто струна натянутая. Боится. И я, всем своим видом показывающий, что такими методами все равно ничего добиться невозможно. Откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, ехидно поглядываю на всех – изучаю. Только одного понять не могу – неужели Вернер не понимает таких простых вещей? Думаю, что понимает. Тогда почему же не действует, согласно логике? Наверное, что-то вертится в его мозгу. То, что я пока не могу уловить. - Перт Семенович, - обратился я к начальнику, привлекая внимание всех присутствующий в кабинете, - может, посидели и разойдемся? Что торчать здесь без дела? Он нехотя оторвался от своего занятия, отложил ручку и, как будто ждал именно от меня этого высказывания, снисходительно одарил взглядом из-под очков. - Успокойся, Виктор. Я понимаю, день сегодня был трудный для всех. И я, так же, как и ты, очень хочу поскорее уйти домой. Но, пока мы не дождемся Марину и не получим психологический портрет того, с кем имеем дело – никто никуда не пойдет! Все свою тираду шеф произносил на одной и той же ноте, очень спокойно и сдержанно. Это и настораживало. Да, Степнов, давно не было у тебя такого дельца! То ли маньяк, то ли просто очень хитрый и безжалостный человек. Лучше бы первое! Это, конечно же, грязнее, но, по крайней мере, это патология. А если он вполне себе вменяемый – то все! Он очень долго будет опережать нас. Пусть на один шаг, но опережать, это я по опыту знаю! В кабинете снова повисла звенящая, давящая на барабанные перепонки тишина. Снова каждый в своих мыслях, снова все думают об одном и том же. - Может быть, я чайник поставлю? – как-то нерешительно спросила Лена. Я окинул ее взглядом. Все еще напряженная, она явно не могла спокойно сидеть на одном месте. Когда люди нервничают, им постоянно нужно что-то делать. Вот что за человек? Ведь как открытую книгу читать можно! Петр Семенович усталым жестом снял очки и положил их на стол возле ручки. Как-то совершенно по-отцовски посмотрел на Кулемину и мягко улыбнулся. - Конечно, Леночка! Горячий час сейчас никому не повредит…
AnyaNuta: Маринка приоткрыла дверь кабинета около половины десятого. Мы уже успели влить в себя по три кружки чая, съесть весь припасенный Вернером пакет с вафлями и снова погрузиться в молчание. Она влетела, немного запыхавшись, и с шумом присела на стул рядом со мной. - Почему так долго, Марин? – Вернер всегда сначала задает вопрос, а затем терпеливо ждет ответа. Только топом принимает решение – продолжать разговор в нормальной манере, или вставить провинившемуся по первое число. - Простите, Петр Семенович, - уверенно начала Аношко, исподлобья косясь на меня, - вы меня в душе застали. Не могла же я с невысушенной головой примчаться. - Ладно-ладно, - махнул рукой Вернер, - ближе к делу, ребятки. Раньше начнем, раньше, как говорится, попадем домой. Дело, Марина, серьезное. Витя тебе сейчас все подробно расскажет, а ты слушай и думай. Хорошо думай. Мне нужно понять его, хотя бы немного… И я рассказал. Все по порядку, начиная с полученной шефом сегодня утрой записки. Марина внимательно слушала, слегка прищурив глаза, иногда что-то уточняла. Просила досконально вспоминать прозвучавшие фразы. Мои стажеры, особенно Игорь, оказывали посильную помощь. Минут через тридцать Аношко погрузилась в молчание, пойдя наливать себе чай. Думала. Никто ей не мешал, только ребята мои переглядывались между собой, явно ведя одним только им понятный диалог. Марина села обратно на стул, поставив перед собой дымящуюся чашку, помолчала еще немного, вызывая во мне уже легкий приступ раздражения и нетерпения, и начала говорить: - Одно могу сказать точно – кто-то очень зол на Степнова, - она одарила меня беглым глубоким взглядом, от которого в нормальном состоянии я бы сию секунду задохнулся бы. Но, сейчас я пребывал в полупрострации, все еще теща себя надеждой остаток вечера и ночь провести в обнимку с самой лучшей и верной подругой – бутылкой, - и этот кто-то хорошо его знает. Знает слабые места, знает, на чем Витя может его подловить, поэтому маскируется и говорит общими фразами. Надо в прошлом копать… - Все больные на голову, которых я успел поймать, сидят, и сидеть будут до второго Пришествия! – я устало откинулся на спинку стула и произнес все это на зевке. Догадки, версии, предположения – это все прекрасно, но работа с фактами куда более продуктивнее. А факты могут появиться, если этот придурок решит избавиться от трупа. Поэтому в настоящее время я искренне не понимал предмета нашей совместной дискуссии. То, что говорит Аношко, безусловно, верно, но и я, не имея диплома психолога, мог бы подуматься до этого. - Вить, - позвала она спокойно и терпеливо, - он нормальный… - Неправда! – донесся до моих ушей хриплый девичий голос. Я в удивлении повернул голову, впрочем, как и все присутствующие в кабинете, и увидел, как Ленино лицо заливает краска негодования и решительности. Она даже привстала с насиженного места, - Как вы можете такое утверждать? Вы не видели! Он просто не может быть нормальным! Нормальный человек никогда такого не сделает! Ее глаза загорелись блеском борца за правду, она вся подалась вперед, облокотившись о стол. Неужели Кулемина может повышать голос? Только не на ту ты, девочка, нарвалась. Марина стояла, спокойно смотря на напрягшуюся фигуру своей оппонентки, как будто с высоты своего жизненного опыта. - Не надо учить меня моей профессии, - вкрадчиво отчеканила она. - Он не может… - снова попыталась встрять Лена. - Не забывай, что ты пока только стажер… Аношко явно хотела добавить что-то еще, но мое вмешательство остудило пыл обеим. - Хватит! – обе девушки, и блондинка и брюнетка, перевели взгляды на меня, - Лена, Марина действительно может быть права. В нашей работе и не такое встречается. Но пока никто ничего не может утверждать, - я видел, как она снова становилась той Леной Кулеминой, к которой я уже привык. Девушкой, которая прятала глаза за длинной челкой, старалась помалкивать и быть незаметной. - Можно тебя на пару слов? – обратился я к Аношко. Отойдя на безопасное расстояние, я, придвинувшись к ней настолько близко, насколько позволяли рамки приличия, произнес, - Ну что ты завелась? Никто не пытается оспорить твое авторитетное мнение. Она просто очень сильно испугалась. Маринкины глаза вмиг подобрели. Она стрельнула в Лену уже другим, более теплым взглядом. - Может, мне поговорить с ней? – пожала она плечами, - Если это серийник – ей еще не раз предстоит наблюдать это. - Поговори. Хуже не будет… Кабинет Вернера мы покинули немного не досидев до полуночи. Пока Петр Семенович вслух накидывал версии, а Гуцулов тихо внимал его предположениям, я наблюдал, как Аношко, отведя Кулемину в дальний угол кабинета, что-то тихо ей говорит. Самое главное, чтобы не было паники в наших и так нестройных рядах! Четверг постепенно отдавал свои права пятнице. Что она готовила нам, я пока не знал… - Привет стажерам, – угрюмо промычал я себе под нос, с шумом притворяя за собой дверь. А как еще я должен был говорить после практически бессонной ночи? - Добрый день, - практически в унисон, только какой-то нестройный, отозвался мой маленький коллектив. Часы и в правду показывали далеко за полдень. Вчерашней мечте так и не суждено было сбыться: придя домой, я не то что до холодильника не смог дойти, где покоилась слегка запотевшая бутылка водки, я еле добрел до своего ложа. Плюхнувшись свержу на одеяло, я, даже не потрудившись раздеться, прикрыл глаза и провалился в неспокойный сон. Абсолютно не заботясь об утреннем подъеме – будильник на музыкальном центре заведен постоянно – я парил в объятьях Морфея, даже во сне желая, чтобы это продлилось как можно дольше. Однако, как говорит народная мудрость, «непруха, если начнется, добьет тебя до полусмерти»! В половине четвертого утра меня разбудил телефонный звонок. И как бы Степнову Виктору Михайловичу – обычному человеку – не хотелось спать, подполковник милиции и старший оперуполномоченный Степнов знал – в такое время могут звонить либо идиоты, либо по неотложному делу. Как и всегда, мент взял верх над человеком, и я ответил на звонок. И закрутилось… Звонил дежурный, сообщая, что в Бибиревское отделение милиции поступил сигнал о нахождении трупа молодой женщины, по описанию подходящей к нашей жертве. Сон в один миг как рукой сняло. Тот факт, что на мне смятая после сна одежда, что надо бы умыться, а лучше еще и причесаться, меня мало смущали. Я как был, выбежал в прихожую, одновременно запоминая адрес, куда надо приехать, и натягивая ботинки. Когда я приехал в указанное место, Вернер уже был там. Я всегда поражался его умению успевать всегда и везде. Он был угрюмый и хмурый. Хотя, ничего удивительного в этом не было. - Ну что? – спросил я, заранее зная ответ. - Наша девочка. Эксперт подтвердил: время смерти где-то около семи часов вечера… Перт Семенович больше не проронил ни слова, только устало выдохнул и направился к своей служебной машине. Что же, для него ночь наконец-то наступила. Сейчас он поедет домой и заляжет обратно в постель. Для меня же все только начиналось. Я видел, как тело, бережно уложенное в цветной мешок, везут на каталке в карете скорой. Что же, через час малышка уже будет в заботливых руках патологоанатома, через два можно уже будет предметно вести дискуссии с врачом. Подходить, а тем более открывать мешок, желания даже не возникло. Нет, мне еще придется увидеть эту девочку на столе в морге, а здесь, в прохладе ночи в спальном районе снова увидеть ее лицо для меня означало лишь одно – снова взглянуть в глаза смерти, ставя подпись под своей беспомощностью. Я развернулся и, сев за руль своей верной машины, стал ждать, когда скорая тронется с места, а я поеду следом. - Ну что там, Виктор Михалыч? – глаза Игоря выражали одновременно опасение и интерес. - Да ничего там… - Я устало плюхнулся на стул у стены. - Все так, как мы и ожидали. Это именно та девушка, документов при обнаружении тела не найдено. По ходу дела, трансляция была прямая, врачи подтвердили, что смерть наступила именно в то время, когда мы ее и увидели, - закинув голову назад и подперев ею стенку, я уставился в потолок, обдумывая, что же делать дальше. А дальше нужно было рыть. И рыть быстро! Причем в нескольких направлениях. Один я точно не справился бы, поэтому пришлось подключать моих новобранцев. Так, что мы имеем? Гуцулов – быстрый, смекалистый, коммуникабельный и креативный. Кулемина – нелюдима, зажата, но с мозгами и хорошей памятью. Ладно, за неимением лучшего, будем работать с тем, что есть. - Ребята, так как у нас тут что-то вроде команды, мы и должны работать на общий результат. Цель – найти этого придурка. Я предлагаю разделить обязанности, чтобы каждый отвечал за свою работу головой. И помните, что на кону, возможно, не только ваша голова. Я перевел взгляд на своих подопечных. Лена внимательно слушала, хотя и была немного взволнована, Игорь же явно не любил долгих прелюдий – ему нужна была суть. - Короче, - я решил усладить нетерпение парня, - Гуцулов, делай что хочешь, но узнай, кто эта девушка, из-под земли достань мне всех ее родственников и знакомых до десятого колена! Понятно? – Игорь согласно кивнул. - Лена, - девушка устремила на меня зеленые глаза, - не знаю, проще ли тебе задание или нет. Судить тебе. Мне нужно узнать, кто с нами играет. Пойдешь в архив и поднимешь все дела, к которым я когда-либо, каким-либо боком был причастен. О результатах будешь докладывать мне каждое утро. Мне нужно знать все: где те, кого я все эти годы ловил. Живы ли. Если нет, где и когда похоронены. Если да, сидят ли, вышли ли, где живут, чем занимаются, что едят на ужин. Все! Это ясно? Хоть ночами там сиди, но найди мне его! Она ничего не ответила, только коротко кивнула, нерешительно. - А вы? – Игорек явно был парень неглупый. Заволновался, что взрослый дядя надавал распоряжений, а сам будет без дела прозябать. Не волнуйся, малыш, и мне работенка осталась. - А я займусь трансляцией. Попытаюсь узнать, как это делается. Может, он там наследил…
AnyaNuta: Время неумолимо бежало вперед, а мы практически топтались на месте. Вернер через свои связи «в верхах» пробил, чтобы это дело передали именно нашему отделу. В самих «верхах» никто не возражал – убийца был явно заинтересован непосредственно во мне. Следователем по делу был назначен некий Олег Есипенко – мужик, в принципе, неплохой, но загруженный. У него и без этого «интернетовского маньяка» работы хватало. Короче, на его помощь нам рассчитывать не приходилось, зато он и не мешал. За почти неделю «плотной работы» и «рытья земли» нарыто было отнюдь немного. Игорь узнал-таки, кто была та несчастная девушка. Правда, только на второй день после обнаружения трупа. Дело в том, что родители Кати Булычевой обратились в местное ОВД уже на следующее утро после того, как их девятнадцатилетняя дочь не пришла ночевать домой. В милиции заявление не приняли: времени, положенного для такой процедуры еще не вышло. Все убеждения родителей, что подобные выходки никак не вписываются в характер их дочери, не нашли откликов в душах моих собратьев. Иногда у меня возникает желание перестрелять всех ментов за черствость. И себя в том числе. Хотя, умом и понимаю, что закон не они выдумывали. В общем, когда положенные двое суток истекли, и у Булычевых приняли заявление о пропаже дочери, на него натолкнулся Гуцулов, который шерстил такие документы пачками. Узнав на фотографии «нашу девочку», а именно так мы все называли бедняжку, Игорь тут же связался с родителями и, сообщая им страшное известие, срочно вызвал для дачи показаний. Я лично допрашивал их. Несчастные люди, которые все еще не могут поверить в случившееся и почему-то, даже после того, как они имели несчастье увидеть тело и опознать его, надеются на то, что произошла какая-то страшная ошибка. Смотря на них, мне безумно хотелось пообещать матери, которая еле сдерживала глухие рыдания, что все будет, пусть не хорошо, но по справедливости. Что я найду того, кто так безжалостно и игриво лишил жизни их единственного ребенка. Но, такие обещания я давать не мог, потому что сам не был уверен, что у меня получится. Верил, надеялся, но уверенности не было никакой. Делу родители покойной практически не помогли, лишь дали координаты тех, с кем Катя общалась. Гуцулов всю неделю вел допросы, но так ничего нового не выяснил. Я же вплотную занялся трансляцией. Ездил к экспертам, узнавал, как вся эта кухня вообще устроена. Как оказалось, нет ничего сложного. Ресурс, которым пользовался наш висельник, был довольно популярен. Для такого показа достаточно было всего навсего иметь компьютер и вэб-камеру. Я пошел дальше. Наличие у меня на руках номера маркировки компьютера, и также имени пользователя, на которого данная машина была зарегистрирована, тоже ничего не дало. Ноутбук оказался краденым. Как-то засечь его нынешнее местонахождение тоже было проблематичным, о чем мне недвусмысленно намекнули железячники. Вернер рвал и метал. Обычно спокойный и непробиваемый, он теперь срывался дело не по делу. Его понять можно, чем скорее мы нападем на след, тем скорее мы сможем обезвредить убийцу, тем самым предотвратить новые жертвы. Только убийца, зараза, был умен, как черт! Маринка, на которую по иронии судьбы именно в этот период навалилась работа по совершенно другим делам, практически не помогала. Да и чем она могла помочь? Портрет его она нарисовала, что еще? Даже Петр Семенович не трогал ее. Вся надежда возлагалась на Лену. Она, как я и просил, каждое утро приходила в мой кабинет с отчетом. В первые два дня она подробнейшим образом докладывала мне об изученных делах. Четыре дела за два дня… я слушал ее хрипловатый голос с монотонной интонацией, а сам прикидывал в уме, сколько томов скопилось в архиве, в которых фигурировала моя фамилия. Да, за почти двадцать лет службы, думаю, немало. Умом я понимал, что требовать от девочки невозможного просто не имею права, но и помощника дать не могу – Игорь отрабатывает родственников и знакомых, я – Интернет, других людей у нас нет. Услышав, что норма продуктивности должна быть увеличена в два раза, то есть составлять четыре дела за смену, Лена напряглась. Может быть, в ее душе росла обида на меня, может, она даже возразить хотела, хотя, я в этом сомневаюсь. В общем, спорить Кулемина не стала и на следующее утро доложила уже о четырех проработанных делах. Докладывала только, пряча покрасневшие от недосыпа глаза под длинной челкой. За шесть дней Леной были проштудированы добрая двадцатка дел – моя полугодичная работа в органах. И ничего. Ни единой ниточки, ни одной зацепочки! Я, естественно, злился. Слава Богу, пока мог себя контролировать. Приходил домой после тяжелого дня, проведенного в мотаниях от одного компьютерного гения до другого, а уснуть не мог. Сон просто отказывался приходить. Уснуть удавалось лишь далеко за полночь, когда организм просто вырубался. На рапортовки к Вернеру я посылал все еще свеженького и неугомонного Игоря. Зная, в каком состоянии пребывает шеф, в какой состоянии я сам, просто боялся, что коса найдет на камень. Маринку я почти не видел, а вот Кулемину имел возможность лицезреть каждое утро. Заострять свое внимание на том, как ото дня ко дню меняется моя стажерка, мне не хотелось. Все мы сейчас устали и выглядели не лучшим образом… Утро четверга обещало стать таким же неинформативным, как и шесть предыдущих. На день четверга я вообще не возлагал никаких особых надежд. Как выяснилось позже, зря… Из некоторых людей получаются идеальные палачи. Я, например, самый яркий тому пример. Сегодня я снова играл в виселицу… Уже дома поздно вечером, отмокая в горячей ванне с бутылкой портвейна наперевес, я понял, сколько ошибок сумел совершить до, во время и после игры. Вернер сорвал меня с обеденного перерыва. Прислал какого-то лейтенантика, который, запыхавшись после бега, так толком ничего и не смог вразумительно объяснить. Мы только сели всем, с позволения будет сказать, коллективом, я только и успел, что проглотить две ложки супа, а тут такое. Шеф вызывал только меня, поэтому, окинув сидящих за столом тоскливым взглядом и мысленно попрощавшись с обедом, я быстрым шагом последовал в кабинет Петра Семеновича. Я смог понять причины спешки только когда он удосужился показать мне то, что получил по факсу. Всего несколько слов. «Сегодня. Ровно в 14.00». Если учесть, что стрелки часов не врали, то до Игры оставалось каких-то несколько минут. Что же, на этот раз не было ничего нового. Все то же самое. Такое же пронизанное страхом лицо молодой девушки, те же заставки, тот же насмешливый искаженный голос. «Вот если бы и слово было тем же», - усмехнулся я про себя. Мы не можем ждать милости от судьбы. Мы и не ждем. Сейчас, когда я уже знал правила, когда был готов, казалось, ко всему, оказался не готов к самому простому. Слово было намного длиннее предыдущего. В слове «простота» всего-навсего восемь букв. Я уже азартно разминал пальцы и выцеливал глазами те буквы, которые однозначно пойдут первыми по списку. Когда же перед моим взором желтоватым светом загорелось шестнадцать пустых окошечек, руки невольно опустились. И пусть на этот раз было легче, пусть в кабинете находились лишь я и Вернер, пусть количество букв в загаданном слове, в принципе, не могло изменить продуманного мною плана действий, я все равно потерял драгоценное время. И о чем может быть разговор, если общими усилиями с Петром Семеновичем нам удалось отгадать всего лишь половину букв задуманного слова. Когда ноутбук завопил противным писком отчета последних секунд, картина была следующей: «… О С … Е … С … … Е Н Н О С … …» Кто бы мог подумать, что за всей этой шарадой пряталось такое обыденное и тривиальное слово - «посредственность»? Кто? Явно не мы… Снова красный экран с подвешенным нарисованным человечком, снова эта бьющая по мозгам фраза: «До встречи». - В нашем полку прибыло… - устало, садясь на стул, протянул шеф. Забавно, я только сейчас заметил, что Вернер постоянно стоит, когда волнуется. Не может на месте усидеть. Ну, у каждого свои средства борьбы с нервами. - Прибыло… - эхом отозвался я. Я думал сейчас о том, какой же я идиот. Знал же, головой понимал, что этот чертов пришибленный обязательно проклюнется еще раз, может, даже не один раз. Но упорно не хотел об этом думать. Все надеялся, что нам повезет, что он затаится, что мы нападем на след раньше. Не напали, проклюнулся, ошибся… Как там говорил культовый Антон Городецкий? «Один в поле воин, если знает, что он один». Вот это точно. Самая настоящая стопроцентная правда! А я ни хрена не один. По ту сторону поля есть кто-то. Тот, кого я не знаю, но уверен, что способен он на все. А я ни разу не воин, потому что не один… Господи, я снова сыграл в эту чертову игру! Я снова убил человека! Я буквально влетел к себе в кабинет. Он, как уже завелось, не был пуст. Игорь сидел, просматривая какие-то протоколы. Дверь даже закрыться не успела, как в нее мягкой походкой вошла Марина с пустой чашкой – кофе и чай традиционно находились лишь в двух местах: в кабинете шефа и здесь. - Опять объявился… - сил не было больше стоять. Даже моя хваленая выдержка уже не спасала. Я чувствовал себя соучастником убийства. Я был убийцей. И я сел на казенный стул. Гуцулов сидел, широко распахнув глаза и едва приоткрыв рот от удивления. Из-за моей спины послышался нерешительный и вмиг ставший глухим голос Аношко. - В каком смысле опять? Что, прям сейчас? - Три минуты назад… В комнате повисла такая тишина, что, казалось, барабанные перепонки вмиг натянулись до предела. Еще секунда, и порвутся. Черт! Трижды черт! Тогда, сидя на том неудобном стуле, мне казалось, что, если я в тот же миг не прекращу эту пытку молчанием, моя голова просто разлетится. На миллионы молекул, на миллиарды атомов. Но, так как просто ходить и орать мне не позволяло чувство своей собственной нормальности, а находившиеся в тот момент рядом люди, в принципе, были ни в чем не виноваты, я решил прибегнуть к самому действенному способу спустить пары – найти того, кто разделит со мной бремя моей ответственности.
AnyaNuta: Кулемину я нашел, естественно, в архиве. Где же ей еще быть! Она была так углублена в чтение очередной толстенной папки в грязно-бардовом переплете, что поначалу даже не заметила, что в помещение есть еще кто-то. Увидев же меня, она вздрогнула, в лучших традициях голливудских ужастиков, когда невинная жертва вдруг осознает себя действительно жертвой, когда приходит первое понимание – на моей территории есть еще кто-то. - Что ты делаешь? – спросил я быстро, четко и внятно. За ней даже забавно было наблюдать. Она не сразу собралась с мыслями, мое неожиданное вторжение явно выбило почву из-под ее ног. Жизнь вмиг перестала быть размеренной, и пришлось отчаянно формулировать род своих занятий. Самое трудное для человека – пытаться сформулировать то, что он делает. Не пространно, не односложно, а правильно. Лена открыла было рот, чтобы что-то сказать, но во мне бурлила такая злоба на весь мир и на себя самого, что я уже держался из последних сил. Надо было перекинуть на кого-нибудь хотя бы часть! - Есть какие-нибудь зацепки? Реальные? Она явно занервничала сильнее. Глаза забегали в непонимании, губы еле заметно задрожали, а я разозлился еще больше. Как только пар из ушей не валил, сам удивляюсь! - Нет, - только и смогла выжать из себя Кулемина. Ее голос был настолько глухим, на грани шепота. - Почему? – рявкнул я. Первая волна злости выплеснулась из глубин, где томилась долгих десять минут. Хорошо, но мало! Зеленые глаза округлились в совершеннейшем непонимании, и тут катушки, на которых я еще хоть как-то удерживал себя, сорвались с невидимых крючков. Меня прорвало. - Значит так… Сейчас, сидя в горячей воде и глотая обжигающую жидкость, мне кажется, что я просто плевался этими словами, в это все еще сохранившее детские черты лицо, в испуганные глаза, в дрожащие губы: - … хватит халявы! Ты не на отдыхе! Мне по фигу, как ты будешь это делать, мне до фонаря, сколько это займет времени, но завтра с утра вот здесь, - я ткнул пальцем в угол ее стола, - должен лежать отчет о десяти проработанных делах! И, начиная с завтрашнего дня, ТЫ (я не старался, но голос сам выделил это «ты») будешь работать под моим чутким наблюдением! Я вместе с тобой перерою здесь каждую папку и найду этого гада. А потом… Хотелось сказать многое: что потом я сам лично кастрирую его, что потом эта ни на что не годная стажерка поймет, что значит «хорошо работать», что когда я найду этого урода, она как пробка из бутылки вылетит из этого отдела. Но, на этом «потом» у меня просто кончился запас злости. Извился, выплеснулся до последней капли. А сейчас я просто сидел и пытался понять, кто я. С простейшей терминологией все было в порядке. Я знал, что я – Виктор Степнов. Но это был какой-то новый Степнов. Тот Степнов, которого я знал раньше, убивал преступников, но не жертв, у того Степнова был волевой, крепкий характер и железные нервы, и, наконец, тот Степнов не срывался на перепуганных и ни в чем не виноватых подчиненных. Тем более, если эти самые подчиненные были женского пола. Одно я знал точно – этот новый Виктор, однозначно, был еще тем идиотом! Похмелье – самое жуткое состояние! Путь от дома до работы казался длиннее раза в три, голова гудела так, что разноголосые звуки многочисленных клаксонов в утренней пробке чуть не разобрали мои мозги по молекулам и атомам. Настроение, естественно, учитывая все недавние события, находилось в области отрицательных значений. Приехав на работу я первым же делом отправился в архив оборудовать свое новое рабочее место. Каким же надо было быть дураком, чтобы отдать Лене всю работу с закрытыми делами! Ежу же понятно, что один человек, даже если исключить перерывы на сон, на прием пищи и прочие отлучки, все равно не справится с такими объемами. В помещение архива, почему-то, вошел я тихо. Странно, но для меня это целый ритуал - войти сюда. Раньше похожий трепет на меня наводили школьные, а затем и институтские библиотеки. Я всегда как-то боялся нарушить тот покой, в котором пребывают закинутые на верхние полки огромных стеллажей пыльные тома. Романтика, блин! Моя подопечная мирно спала, уронив голову на подложенную кисть левой руки. В провой же руке еле болталась каким-то непонятным образом невыпавшая ручка. На краю стола покоились папки, сложенные в ровную стопку. Я бесшумно зашел за спину спящему существу и, прищурив глаза, посмотрел на написанное. Фраза обрывалась на полуслове, почерк был размашистым и неровным, а кое-где чернила расплывались. Все ясно, как день! Девочка просидела здесь всю ночь после моего показательного выступления, перелопатила все требуемые мной в порыве гнева материалы и, ревя от обиды, в спешке писала отчет. Понятное дело, надеялась переписать эти каракули красивым, ровным и уверенным почерком и на утро предъявить мне, дескать: «Нате, подавитесь!». Но не успела, сон сморил. Степнов, ты – скотина! Гнусная, отвратительная скотина! Сам бухал пол ночи, а потом завалился дрыхнуть в мягкую кровать, а запуганный ребенок тут всю ночь на неудобном стуле… Вообще, если на меня находит волна самобичевания, она, как правило, заканчивается вечером и чем-нибудь горячительным. А два вечера подряд мой бедный организм, боюсь, не выдержит – съедет с катушек. Так что надо было срочно что-то сделать. И не только потому, что проснувшийся во мне моралист сейчас имел все шансы на долгие гастроли, чего мне очень не хотелось, но и потому, что скоро на свою вахту должна была заступить тетя Зина, – наш бессменный архивист – по которой можно было часы сверять. На работу она всегда являлась без четверти девять, и, если она увидела бы эту душещипательную картину, то все, прощай репутация великого и ужасного Степнова. Дамы того прекрасного возраста, в котором находилась тетя Зина, своей жизни никогда не имели, и привычки этой так и не получили. Зато у них была, есть и будет привычка лезть в чужие жизни и делиться с сестрами по оружию теми немногочисленными данными, которые удалось подглядеть, подслушать и пронюхать. Конечно же, возможно, добытая потом и кровью информация кому-то покажется вовсе и неинтересной, поэтому тетя Зина и ей подобные барышни готовы были в лепешку разбиться, но обставить все так, чтобы каждый смог найти в рассказываемой ими истории эпизод по душе. Я практически не сомневался, что если эта хранительница пыльных папок увидит сцену, которую в данный момент представляли мы с Леной, то через час каждая бродячая собака в районе Петровки на своей собачьем языке будет перетирать то, как маленькая девочка безмятежно спала, а ее наставник стоял, боясь пошевелиться, тем самым потревожив сон юной дивы, и смотрел на нее «влюбленными» глазами. Нет уж! Такого счастья мне не надо, да и тетя Зина без него обойдется! Решение пришло молниеносно, и я осторожно дотронулся до плеча Лены. Она, даже не успев открыть глаза, подняла голову. Сознание, по-видимому, отказывалось прокладывать пути сквозь разросшиеся паутины сна. Девушка смотрела на меня по-детски распахнутыми, но пустыми глазами. - Давай-давай, Кулемина, не спать! – подбодрил я все еще сонное существо. Вся эта ситуация почему-то стала меня забавлять. Ушел со сцены мой внутренний терзатель, на смену ему вернулся «опер московский обыкновенный», то есть я. Да и Ленка была такой смешной: непонимающе стреляла глазами из стороны в сторону и подносила ладонь ко лбу, слегка надув губки, как будто это смогло бы скорее привести ее в нормальное состояние. Интересная история выходит. Я нередко застаю девушек в подобных ситуациях, но, как правило, вся гамма чувств, которая украшает сейчас немного бледное лицо Кулеминой, посещает представительниц прекрасной половины в моей постели. Ну, на худой конец, в ее постели. А здесь… Вроде бы то же самое, но по-другому. Да уж, разучился ты, Степнов, удивляться! - С добрым утром! – спокойно поприветствовал я осмысленный взгляд. Я-то думал, что моя интонация должна была успокоить напрасно обиженную накануне Ленку, но, то ли она узрела в моей фразе сарказм и скрытый смысл, то ли я вообще по сути своей вселяю в девушку ужас, но ее лицо в одночасье изменилось, глаза наполнились тревогой, а губы сжались. Она переводила взволнованный взгляд с меня на изрядно помятые черновики с чернильными разводами от слез и мысленно как будто спрашивала саму себя: «Понял, или нет?» - Простите, я просто… просто… Да уж, Виктор Михайлович! Как от тебя только люди не шарахаются? Запугал человека до полусмерти. - Просто уснула, - помог я. Лена опустила глаза, подтверждая правдивость моих слов, - Ничего! – улыбнулся я лишь уголками рта, - С каждым случается! Кулемина вновь посмотрел на меня, слегка сощурив глаза, сканируя на притворство. Это было даже красиво: судьба дала ей шанс избежать наказания, которое, как ей казалось, она заслужила, но палач, то есть я, смилостивился. Это и было красиво – ее лицо в раздумьях верить мне или нет. - Может, ты домой поедешь? – просить прощения не в правилах Виктора Степнова, но из неприятной вчерашней ситуации надо было как-то выходить. Лена одарила меня таким взглядом, как будто я, как минимум, нездоров на голову, и, быстро пролепетав какие-то отрицания, стала ждать моей реакции. - Ну, как хочешь, - в таких делах упрямство только мешает. Мое дело предложить, ее дело выбрать. А уж чем девушка будет руководствоваться при выборе варианта, меня волнует мало, - Тогда давай, за работу! Все сделала, что я просил? Ленка снова встревожилась. Понятное дело, кому захочется показывать свои слабости? - Я сделала, только… мне надо переписать, - легкий румянец вмиг залил бледные щеки. Она придумывала, как бы более-менее правдиво солгать, а врать она не умела. - А что такое? – я сделал удивленные глаза и подошел к столу. Нагнувшись над ее ночными трудами, я выждал секундную паузу, - Воду что ли расплескала? - Да! Воду, - поспешно выпалила она. Настолько поспешно, что я еле успел скрыть довольную ухмылку. Вот что ты с ней будешь делать? Прозрачная, как стекло! - Не нужно ничего переписывать. Время терять ни к чему. Докладывай так, а после беремся за архив вдвоем, - я сел напротив Ленки, всем видом показывая, что я внимательно слушаю ее отчет. Она тяжело выдохнула. Да, малыш, сегодня пуля прошла мимо! - Нашли! – Гуцулов влетел в архив с бешеными глазами.
AnyaNuta: Вот уже второй день я просиживал штаны в архиве. Просиживал потому, что результат как был нулевой, так таковым и остался. Мы с Леной просмотрели кучу дел, перебрали кипы бумаг и документов, но ничего. Я мог поручиться за любого, кто проходил по делам в этих папках. Я знал, где они, знал! И знал, сколько еще они света белого не увидят. И вот сейчас, когда я просто в бешенстве от своего бессилия, врывается этот юнец, сбивая все стулья на своем пути, и орет, что они что-то там нашли. - Чего нашли, Игорь? – устало поднял на него глаза я, - только давай с чувством и с толком. - Девушку нашли, - задыхаясь от волнения, произнес он, - ну ту, вторую… Я даже привстал со стула. Нашли жертву, значит, будут новые улики. - Где нашли? – пытаясь сохранять непринужденный вид и ничем не выдать свой интерес, задал я вопрос. - Да из Москвы-реки выловили! – выпалил он. - Я только что с экспертом связывался, так там вообще все глухо… «Тело слишком долго находилось в воде, не мене двух дней», - передразнил Гуцулов голос в телефонной трубке. - И о чем это говорит? – Лена подала голос из угла комнаты. - А это говорит о том, - я повернулся к ней, пройдя вдоль стола, как часто делали лекторы у нас на парах, - что время смерти определить очень трудно. Ясно только то, что в воду девушку окунули примерно два дня назад, а вот когда убили… Здесь временной промежуток значительно увеличивается. - Так ее же убили два дня назад, вы же сами это видели! – она смотрела на меня, как на идиота. Как будто я простейших вещей не понимаю. - Леночка, - специально подчеркивая ее возраст таким именем, позвал я, - ты дома телевизор включаешь? - Иногда, - ее лицо вмиг изобразило скучающую гримасу. А я поразился в очередной раз наивности этой девушки. Ну я же практически все карты уже открыл! Неужели и с подсказкой не понимает? - Ну, раз иногда, то ты, наверное, знаешь, что передачи по телевидению могут идти как в прямом эфире, так и в записи. - Вы хотите сказать… - она даже задохнулась от своей «неожиданной» догадки. Вот что за человек! - Я лишь хочу сказать, что время смерти нам установить не удастся. Игорь, - обратился я к стоящему уже у двери парню, - с тебя все по схеме: установить личность, разыскать родных и близких, провести допросы. Докладывать мне каждый день об успехах. Лично! Паренек весело кивнул головой и выбежал из помещения. Вот, это я понимаю. Волка ноги кормят. А мента – интерес к тому, что он делает. Я даже, признаться, немного завидовал ему. Молодой, все в новинку, все хочется попробовать и успеть. А мне тут сиди с этой дурочкой. Хотя, она, наверное, девка умная. Только опер из нее, как из меня балерина. - Вот скажи, Лен, - обратился я к Кулеминой после долгого молчания и чтения очередной папки, - тебе здесь нравится? - Здесь, - она обвила комнату глазами, - не очень, да и в органах как-то тоже… не очень. - А чего пошла тогда? – хмыкнул я. Да, такого я не ожидал. Думал, что будет меня уверять, хоть и не очень убедительно, что мечтала о карьере блюстителя общественного порядка всю свою сознательную жизнь, ан нет. - А куда мне? – она улыбнулась так мило и по-детски, что я даже отложил занятие чтения по диагонали какой-то очередной бумажки в деле, - родители у меня за границей. Они просто не поняли бы, если бы я вдруг ВУЗ сменила. А так, они спокойны, за меня не волнуются… - Это как же они не волнуются, когда дочь на оперативную службу собирается? - Ну, они до рождения брата в горячих точках работали. Так что с понятием «опасность» они, можно сказать, лучшие друзья, - Лена сказала это спокойно, но я уловил в голосе некую ностальгию. Скучает девочка по предкам. - Виктор Михалыч, - позвала меня девушка, - а как вы думаете, почему именно виселица? По-моему, она сама испугалась своего вопроса. Но интерес побеждал. - Не знаю я… - потер уставшие глаза руками, - во-первых, это удобно. Видишь, какой сценарий, целая игра. Драматизм! - А во-вторых? – в нетерпении перебила меня Лена. - А во-вторых, надежно. Жертва все равно умрет, - устало улыбнулся я в ответ. - Почему? – голос девушки дрогнул. - Ты представляешь себе петлю? – она неуверенно кивнула в знак согласия - Так вот, если ты наедине с убийцей, а он, как ты понимаешь, не имеет намерений тебя из этой петли вытаскивать, то у тебя может быть два пути. Первый… Я почему-то вспомнил детский лагерь и бессменные страшилки, которые мы рассказывали друг другу на ночь. Ленка заворожено смотрела на меня. - …брыкаться. Тебе, естественно, выбраться не удастся, но это сократит время твоих мучений. Узел затянется быстрее, кислород перестанет поступать, а если очень повезет, то и шея свернется. Тогда вообще все тип-топ, - я хохотнул, а Лена продолжала буравить меня пристальным взглядом. Я только сейчас, видя ее глаза так долго, заметил, какие они зеленые. - А второй? – зачарованно спросила Кулемина. - А второй, - отводя глаза, пробурчал я, - это висеть и не шевелиться. Тогда у тебя будет еще несколько минут жизни, но итог останется тот же. Веревка стянет горло, узел в конце концов затянется. Так что, тут дело каждого… - Какой ужас… - как будто отходя от наваждения, произнесла Лена. Не было больше той девушки с открытым взглядом, она снова спрятала глаза за длиной челкой. Ладно, пусть так и будет. И мне привычней. И спокойней… Прошло уже два дня с момента обнаружения второго трупа, а мы так ни на йоту и не продвинулись. Вернее, Игорек просто из кожи вон вылез, но нашел-таки родственников девушки, и личность установил, и все положенные допросы провел, а в ответ тишина. Экспертиза тоже ничего не показала. Бумаги говорили красноречивее всего: и в первом и во втором случае убивал настоящий профессионал: осторожный, осмотрительный и очень умный. Мы с Леной продолжали мучить папки в архиве. Признаться, мне уже начало надоедать, потому что, помимо полного отсутствия результатов, еще и скука смертная была. Беседы с Кулеминой, хоть и были отчасти занятными и назидательными с моей стороны, но их количество можно было буквально пересчитать по пальцам, а о продолжительности вообще лучше умолчать. Короче, как раз в тот момент, когда в моем мозгу созрела идея, что все равно мы ничего не накопаем, даже если принесем себя в жертву и ляжем костьми на этих чертовых столах в этом чертовом архиве, и что надо отсюда поскорее выбираться, мои мысли нагло прервала трель мобильника. СМС от Вернера гласила: «Собрание у меня. 15.00. Быть всем».
AnyaNuta: В кабинете Вернера собралась вся наша группа. Во главе стола сидел сам Петр Семенович. По левую руку от него сидела Марина, по правую – Игорь и Лена соответственно. Я же выбрал место напротив шефа, что позволяло мне следить за всем происходящим в помещении. - Ну что же, друзья мои, - начал Вернер тяжелым тоном, как будто ему завтра предстояло отчитываться по нашему делу «на верху». Хотя, кто знает, может, так оно и есть, - что мы имеем? Имеем мы два трупа и ни одной мало-мальски правдоподобной версии. Версий, насколько я знаю, вообще нет. - Проверка архива, - безучастно вставил я, - ничего не дала. Вообще, на таких встречах лучше сидеть отрешенно и не принимать все близко к сердцу. Это, конечно, приходит с практикой и опытом. - Это плохо, что ничего не дала, - как-то совсем обреченно ответил мне Петр Семенович, а потом отозвался, как будто эхом, - это очень плохо... На некоторое время в кабинете повисла тишина. Вернер что-то усиленно обдумывал, Аношко с сочувствием смотрела на него, мои стажеры сидели, боясь оторвать взгляды от поверхности лакового стола. И, наверное, только у меня голова была пустая-пустая. Не знаю, возможно, сказалась усталость, возможно, что-то еще, но мысли обходили мой мозг за километр. - У кого-нибудь есть соображения? – шеф нацепил на нос очки, готовый выслушивать любые, даже самые бредовые идеи. Лена и Игорь одновременно, как по команде, метнули на меня глаза: Гуцулов вопрошающе, Кулемина испуганно. Я еле заметно покачал головой, показывая, что я – пас. - Можно мне? – уверенно подала голос Марина. Вернер ничего не ответил, только посмотрел на нее, но и этого хватило, чтобы все присутствующие поняли, что шеф готов слушать. - Это не соображение, - начала Аношко поставленным лекторским голосом – привычка, приобретенная во время немногочисленный начитываний материала по психологии и психиатрии для студентов, - скорее, предположение. Шеф кивком головы подбодрил ее. - Если считать, что то, что делает убийца, направленно на Виктора, а все говорит именно за это, если, конечно, это не какой-то уж очень хитроумный план, - в этот момент она была особенно хороша. Мозгами я понимал, что передо мной сидит женщина, которая была для меня наваждением, только былой трепет куда-то улетучился. Я больше не сидел, затаив дыхание. Скорее, я смотрел теперь на Марину, каа смотрит простой обыватель на экспонаты в галерее. Они могут нравиться, ими можно даже восхищаться, но чтобы испытать истинное наслаждение, созерцая сие творения, надо быть как минимум экспертом. - Так вот, - продолжала Марина, - если все делается исключительно, чтобы задеть лично Виктора, то важны все мелочи. Например, вопрос, почему жертвы похожи между собой? Как психолог, я могу предполагать, что это может быть важно. Второе – слова. Я думаю, что убийца их не с потолка берет. Если не ошибаюсь, он загадывал слова «простота» и «посредственность». Если подумать, то в каком-то значении их можно считать синонимами. Я долго думала по этому поводу и пришла к выводу, что, если будет и третья попытка убийства, и если наш киллер пойдет по уже накатанной схеме, то просчитав сейчас ассоциативный ряд, можно сделать список из наиболее подходящих слов, что может облегчить нам задачу. Петр Семенович только изредка кивал головой в знак того, что он разделяет точку зрения Марины. Что же, мысль и вправду светлая. - Шеф, - наконец подал я голос,- давайте поступим следующим образом: так как Марина психолог, и идея с теорией синонимов принадлежит ей, то предлагаю ей заняться составлением списка наиболее вероятных слов. Игорь будет продолжать работать со свидетелями, пусть пройдется по второму кругу. Может быть сейчас, когда первая паника утихла, всплывут еще какие-нибудь подробности. Лена будет помогать Гуцулову. На нее полностью ложится все документарное обеспечение и отчетность. А я, если теория Марины верна и все действия убийцы направлены на то, чтобы что-то мне напомнить или попросту отомстить за что-то, должен буду изрядно напрячь свою память, чтобы понять, где и как я мог так насолить этому козлу, чтобы он начал творить такое. Похоже, Вернеру план будущих действий понравился, потому что лицо его вмиг посветлело, а глаза, даже за очками это было заметно, засияли блеском надежды. Он улыбнулся одними уголками губ, так, как только могут улыбаться люди далеко за пятьдесят, и весело произнес: - Ну что же, браться кролики, тогда все за работу! Последующие три дня мы все усиленно работали. Марина шерстила толковые словари, Игорь летал по всему городу и снова вел беседы с проходившими по делу свидетелями, Лена не выпускала ручку из пальцев, строча отчет за отчетом, протокол за протоколом. А я, помимо того, что изображал из себя Платона с Аристотелем вместе взятых, сидя на стуле и силясь вспомнить хоть малейшую деталь, которая могла бы вывести нас на серийного убийцу, еще и пытался помочь своей группе. На практике же выходило, что я попросту мешал и отвлекал людей от серьезной работы. Нет, я все-таки, молодец! Всех озаботил, всем дело нашел, одного себя обделил! Вот и слонялся теперь из кабинета в кабинет, ища себе хоть мало-мальски полезное применение. И в голову лезли совершенно жуткие сравнения с отработанными человеческим организмом продуктами, бесцельно плавающими в проруби. На исходе третьего дня с момента совещания у Вернена мы имели следующие достижения: Аношко составила список из двенадцати наиболее подходящих слов, Игорь допросил добрых две трети человек, значившихся в наших документах по этим двум делам, а Кулемина избавила наш отдел от всех бумажных долгов, что, в принципе, само по себе уже было неплохим результатом, если бы не одно «но» - в НАШЕМ деле мы не продвинулись ни на шаг. Я и мои стажеры сидели в моем кабинете и неспешно обсуждали уже до дыр заезженные факты по делу серийника. Что-то было в этом разговоре умиротворяющее, что даже всегда жизнерадостный и эмоциональный Гуцулов излагал свою точку зрения очень размеренно и непривычно растягиваю слова. Почему-то в тот момент мне подумалось, что накопившаяся усталость в купе с природной флегматичностью Лены, которую поколебать можно было разве что из ряда вон выходящими потрясениями, действовали успокаивающе. Наш неспешный диалог в одночасье был прерван звонком по внутренней линии. Я даже не сразу узнал голос Вернера, таким глухим и как будто из другой реальности он мне показался. Петр Семенович не просил – требовал срочно бежать к нему. Все мысли тут же выветрились из головы, и лишь одна, шальная, каким-то образом умудрилась проскочить сквозь вмиг возведенные барьеры – «Опять!» - Ребята, все к Вернеру, - на ходу бросил я, находясь уже где-то в дверях. Расстояние до кабинета шефа казалось резиновым, время застывшим, а воздух сгустившимся. Наконец, через каких-то пару-тройку секунд, которые в моем сознании тянулись, словно часы, я распахнул заветную дверь и с шумом ввалился во владения начальника. Не говоря ни слова, уселся на стул перед ноутбуком. Спустя всего доли секунды около двери послышался шорох, который я уловил исключительно рефлекторно, так как все мое внимание уже было сосредоточено на мониторе, - это за мной вбежали Лена с Игорем. На экране уже прошла заставка, и теперь искаженный голос снова что-то говорил мне, демонстрируя лицо очередной жертвы. Дежавю… Сплошное дежавю. Вот маленькие желтые окошки засветились своим мягким медовым оттенком. Все как в тумане. Но… Что-то не так. Но что? Что? - Отойди! Для меня эти слова более понятны, - донеслось от двери. Я оглянулся. Ко мне быстро подходила Марина, уверенная и решительная. Под напором ее взгляда я поспешно поднялся, уступая свое место. А на экране тем временем была следующая картина: камера взяла крупным планом лицо девушки, а внизу сияли маленькие квадратики. Две группы по пять квадратов в каждой. - Да это же словосочетание! – воскликнула Лена то, что каждый из нас еще толком не успел осмыслить. - Господи… Список отпадает… - прошептала Аношко, и шепот ее заполнил все пространство комнаты. - Начинай с гласных! – приказал я, когда цифры начали отсчитывать отведенные тридцать секунд. А дальше было что-то непонятное. Какая-то странная штука со временем. Оно одновременно поползло, словно старая черепаха, но, вместе с тем, и понеслось вперед, как самая резвая лань. «А», - набрала Марина. Монитор вспыхнул красным – мимо. «О», - открылась предпоследняя буква второго слова. «Е», - опять мимо. «Я», - снова неточно. - И! – орал я буквально над ухом Аношко. Контролировать себя я уже не мог. Да и какой контроль, когда секундомер показывает оставшиеся тринадцать секунд, - И!!! Кажется, Маринка тоже не железная, потому что под действием всей ответственности, плюс моего крика, ее руки совершенно перестали слушаться. Палец соскочил с клавиши на соседний «пробел», и экран вновь окрасился багрянцем. На шести оставшихся секундах буква «и» был вбита – вбита верно. … И … И … … … … О … Вот, что мы увидели, когда убегали последние секунды. А потом я отвернулся. Смалодушничал, наверное. Только не мог я снова видеть этот рисунок повешенного человечка – смешную карикатуру на страшную действительность. Надо отдать должное, мои стажеры на этот раз стоически выдержали выпавшие на их долю испытания. Мне показалось, что Кулемина даже побледнела не так сильно, как в прошлый раз. - Да, дела… - устало произнес Петр Семенович, тяжело опускаясь в кресло. - А… - только тогда я заметил, что стоял, сжимая спинку стула у стены, так, что костяшки на руках побелели и голос мой приобрел неестественную хрипотцу, - Что загадал-то? - «Синий чулок», - хмыкнул Гуцулов, - с юмором маньяк попался. - Угу, юморист, - эхом отозвался я, - Юморист с патологической ненавистью к молодым правильным девушкам. Слушайте, а может, ему именно такие и нравятся, а они не давали. Вот гад и озлобился и стал мочить их с изощренной жестокостью? - Все может быть, Вить, - устало отозвалась Марина, - все, что угодно. - Что же, - Вернер стянул с носа очки и устало потер глаза, - Мы сегодня снова оказались тугодумами. Но, как говорится, знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Сегодня все равно уже ничего путного не решим, - он поднялся и стал подходить к двери, - Давайте-ка все по домам. А вот завтра на, свежую голову, все и обдумаем. И он вышел, даже не оглянувшись, чтобы прикрыть дверь или выпроводить все нас и запереть кабинет на ключ. Хотя, каждому была известна педантичность шефа в вопросах сохранности конфиденциальной информации, хранящейся у него во владениях. - Мы, пожалуй, тоже поедем, - сказал Игорь, призывно глядя на Лену. - Я вас подвезу, - мягко улыбнулась Марина, - что-то не хочется сразу же домой… А я все также стоял, обхватив ладонями деревянную спинку многострадального стула, и думал о том, что на мне уже третья жизнь. А я даже не знаю, что такого ужасного мог совершить, за что мстят мне таким страшным и жутким способом. Я бросил взгляд на настенные часы – без четверти одиннадцать. Забавно. Выходит, я прослонялся без дела в кабинете шефа часа четыре к ряду и даже не заметил. Все пытался успокоиться, взять себя в руки, только какое тут может быть спокойствие, когда нервная система ни к черту. Сев на стул и постаравшись привести мысли в порядок, я неожиданно вспомнил то неспешное обсуждение сегодняшним вечером. Даже Игорек был ровный, словно морской штиль, без этих своих закидонов. Решение, пусть и совершенно безумное, ворвалось в голову само, ни оставляя ни единого шанса найти другой вариант для стабилизации своего состояния. Рискуя в любой момент передумать и спрятаться за всякими формальностями, типа, «неудобно», я сперва бросился в свой кабинет и, захватив куртку и ключи от машины, бегом спустился на улицу.
AnyaNuta: Дорога до дома Кулеминой заняла каких-то двадцать минут. Конечно, когда гоняешь по ночным проспектам и врешь гаишникам, что летишь на операцию, дело не по делу тыкая в нос нерадивым блюстителям дорожных правил ксивой, всегда быстро добираешься. Хотелось чего-то этакого… Например, прорезать спокойствие уже погрузившегося в сон двора страшным ревом мотора и визгом тормозов, сжигающем резину. Но и тут подстерегала неудача: двор был переполнен припаркованными автомобилями, так что показать свое водительское мастерство случая не представилось. Я спокойно заехал, бросив тачку на обочине перед подъездом, подошел к железной двери и без промедлений набрал на домофоне номер Ленкиной квартиры. Ночь, надо признаться, выдалась прохладной. После пятнадцати минут непрерывного насилования кодового замка на подъездной двери, я изрядно околел. Хотя, за такое время и мертвого можно было бы поднять. Выходит, загуляла девочка. Да уж, приятель, вот и над тобой пролетела птица Обломинго! Обидно? По правде сказать, да. Ну а что еще можно ожидать? Девка она молодая, симпатичная. Застенчивая, правда, но это, как говорится, не беда. Так что совсем не удивительно, что девушка в ее возрасте не ночует дома. Может, она даже у Игоря… Хотя эта мысль почему-то была до омерзения противной. Кавалер Кулеминой представлялся мне в воображении какой-то бесплотной массой. В конец расстроившись, я уселся в машину и уронил голову на руль. Всего лишь на одно мгновение стало себя жалко. Так, как бывает только в детстве, когда тебя обидели, а из взрослых никого поблизости. Но это было лишь секундное помешательство. Отогнав от себя совсем уж унылые мысли, я встряхнулся. Просто надо было расслабиться. Отключить голову. Забыться. Ну, а для мужика нормального лучший способ воспрянуть духом?.. Я завел двигатель и поехал по направлению к МКАДу. Кадрить кого-то специально не было ни сил ни времени. Нужен был человек, которого бы я знал. Ну, и в некотором смысле, доверял бы. Аношко была идеально кандидатурой. Смешно, конечно, с моей стороны было надеяться на какой-то там интим, но чем черт не шутим! По крайней мере, хоть на улицу не выкинет, а может, и чаем напоит. Маринка жила за городом в каком-то умопомрачительном доме. Я особо не расспрашивал, но, как понял, эта вилла олицетворяла откупные единственного, правда бывшего, мужа Аношко. Марина моему приезду удивилась, но в дом все же впустила. Пожалела, наверное. Хотя, в моем состоянии выбирать не приходилось. Пусть хоть жалеет, хоть тихо ненавидит, главное - избавиться от заевшей хандры. Мы сидели на кухне, размером, кстати, с мою квартиру, и меня кормили чем-то очень вкусным. Правда, в тот момент я был неприхотлив. Горячее, и ладно. Аношко мягко поглядывала на меня. Так порой смотрят матери на приболевших сыновей, с какой-то снисходительной нежностью. - Ну что, плохо тебе? – все так же по-матерински осведомилась Маринка. - Угу, - буркнул я, не поднимая головы. - Ну, пошли тогда, раз плохо… Она протянула мне свою ладонь и увлекла по длинному коридору в спальню. Вот ведь парадокс – умная баба, красивая, как сейчас любят говорить, «упакованная», а все равно одна. Другой вопрос, может, Маринке так удобнее. Сексом мы занимались недолго. Тараканов из головы вывел и выдохся. Зато ярко. Вот только отвернувшись от Марины и уже находясь на границе между сном и явью, я вдруг отчетливо понял для себя, что при всем роскошности Аношко, при всех ее кулинарных изысках, при всей гамме охватывающих во время секса с ней эмоций я ее никогда не смогу полюбить. «Почему?» - вопрос самому себе ушел в никуда, и лишь, когда сон практически окончательно завладел моим сознанием, перед глазами возник до безумия смутный, но до боли узнаваемый образ молодой белокурой девчушки, с длинной светлой челкой и болотными глазами, выглядывающими из-под нее. А дальше была только темнота. Я проснулся под утро, когда еще рассвет не забрезжил в окне. Неясности в голове не удивился, а вот несвоевременным мыслям – очень. Думал почему-то о филологии. Вот странное дело – время, когда накатывает ночь, унося с собою последние клочки света, называется «сумерки», а вот как называется та часть суток, когда ночь сменяется утром? «Рассвет» никак не подходил. Рассвет – это когда уже солнце встает. А когда в непроглядную ночь врываются рваные вспышки проблесков? Такого определения моя голова не могла припомнить. Повернув голову, я увидел с собой рядом спящую женщину. Темные волосы разметались по подушке, обычно персиковая кожа в столь ранний час казалась настолько светлой, что этот оттенок наводил на ужасающие мысли Я аккуратно поднялся и, осторожно собрав свои вещи, разбросанные в хаотичном порядке по комнате, выскользнул из спальни, тихо притворив за собой дверь. Поспешно одевшись, (почему-то я сам себя подгонял) пулей выскочил из дома Марины. Прыгнул в машину и со свистом рванул с места. Вот тебе, блин, и расслабился! В голове опять полный кавардак, мысли в ряд не встали. А я так надеялся… Ну, только тело приобрело хоть какую-то легкость, и на том спасибо. Хотя, я так до конца и не понял, что стало первопричиной этой самой легкости: разрядка посредством проведенной ночи или же патологическая усталость. Мой уже давно не новый автомобиль мчался по свободным, а оттого и визуально более просторным московским дорогам. Катался я долго, часа два, пока на улицах не появились первые водители – ранние пташки, желающие проскочить бесконечные московские пробки. Кинув взгляд на часы, которые показывали семь часов с маленьким хвостиком, я принял решение поехать на работу. «Приеду в контору», - думал я, - «не спеша выпью чашку кофе, съем купленную по дороге плюшку, а дальше видно будет…» Почти в половине восьмого я припарковал своего железного коня у обочины на Петровке. Бережно взял в руки целлофановый пакет, в котором находилась еще теплая ватрушка и, лелея мысли о вкусном и спокойном завтраке, вошел в здание. Однако моим планам не суждено было сбыться. Нарушителем моего одиночества стал мальчишка с быстрыми карими глазами. Игорек сидел в моем кабинете, увлеченно что-то обдумывая и даже не замечая моего прихода. - Привет работникам интеллектуального труда, - громко сказал я, заставив Гуцулова подскочить на месте. - О, здрасьте! – он поднялся мне навстречу, протягивая руку, - Так и до инфаркта недалеко. Что так кричите, а? - А ты чего в такую рань здесь? Дома не сидится что ли? – усмехнулся я. - Да, здесь просто атмосфера такая… - Игорь задумался, подбирая нужные слова, - располагает к размышлениям. - Слыш, Сократ, а куда подружку свою подевал? – намеренно придав пофигистический тон своему вопросу, поинтересовался я. Нет, ну правда, что мне ему признаваться, что ночью я решил навестить свою стажерку, но обломался, не застав ее дома? Абсурд! – То вместе, не разлей вода просто, а то вдруг один. - Да Ленка наверное, еще дома. Собирается. А мне вот не спалось. Решил приехать пораньше, поразмыслить… - Поделишься наработками? – от нечего делать спросил я. Было совершенно понятно, что эту ночь Лена Кулемина провела отдельно от своего лучшего друга и бывшего парня. Странно, но осознание этого факта не принесло ни облегчения, ни разочарования. Как было погано, так и осталось. - Да какие там наработки! – весело хихикнул Игорек. - Я просто кое-чего никак понять не могу. - Так, выкладывай. Сейчас вместе попробуем твой ребус разгадать. - Вот смотрите, Виктор Михайлович. Наш висельник выходил с нами на связь три раза, правильно? – деловито стал излагать стажер. - Правильно, - подтвердил я, кивнув головой. - И убивал три раза, и в «поле чудес» три раза играл. - Пока все верно, - я уже заинтересовался. Казалось бы, Игорь обозначал давно известные факты, но ведь он к чему-то вел. - Два первых раза в качестве загадки было по одному слову. А в третий раз слов было уже два… - Ну, и к чему ты ведешь? – мое терпение подходило к концу. Прелюдия явно затянулась. - А теперь вспомните, что сказала Марина, когда попросила вас уступить ей место, - Гуцулов выжидающе посмотрел на меня. - А что она сказала? – а вот этого я и вправду не помнил. Помню, как освобождал для нее стул, а вот что она говорила - нет. - Я дословно не помню, но она сказала что-то типа того, что эти слова понимает лучше. - И что из этого? – я даже подскочил с места. Что за ерунда? – Она – психолог, естественно, она их лучше понимает. - Не в этом дело, - осадил меня Игорь, - Марина стояла в дверях, и не могла видеть монитора. К тому же сама загадка появилась на экране только после того, как она уже села к столу. Вот мне и не понятно, как она могла узнать, что слов будет больше одного, если раньше загадывали по одному? И вот тут меня осенило. Господи, каким же дураком я был! Только мозг все еще продолжал отвергать те страшные догадки, которые уже неотвратимо неслись по просторам моего сознания. - Скажи, Игорь, а как давно ты стал подозревать Марину? – осторожно спросил я. - Да я не подозревал, - испуганно ответил паренек, - просто, когда ночью уснуть пытался, прогнал в памяти вчерашние события и вот эту несостыковку обнаружил. - Значит так, сейчас ты пулей несешься домой к Вернеру, все ему рассказываешь и передаешь, что я поехал домой к Аношко и жду вас с подкреплением как можно скорее! Последние слова я говорил уже на бегу, где-то в коридоре: «У нее Лена…»
AnyaNuta: Движение в этот час было изрядно затруднено. Я стоял в пробке на Дмитровке и думал. Думал о возможностях, вероятностях и моем нежелании верить во все это. Нет, в теории, Марина, конечно, могла могла быть причастна к убийствам. Хотя, в двух случаях из трех у нее есть неопровержимое алиби – она была в отделении, в зоне досягаемости. Не могла же она убивать где-то в кулуарах Петровки, а затем незаметно протаскивать трупы под носом у круглосуточных дежурных? Разумеется, не могла. Тогда что получается? Получается, что, если Аношко – наш висельник, то убивала она в другом месте. Я вспомнил отчеты с мест, где были найдены трупы. Так, первую девушку нашли, подтвердив время убийства. Оно практически точно совпадало с моментом появления этой дурацкой игры. Здесь все сходится. А что со вторым случаем? Тело вытащили из воды через два дня после трансляции убийства. Заключения экспертов были расплывчаты. Следовательно, временные рамки, в которые девушку могли убить, расширяются. А если предположить, что убийство произошло не в предлагаемое нами время, а допустим, часов на десять-двенадцать раньше? О чем это говорит? Это говорит о том, что девушка была повешена ночью накануне показа нам снятого видео, а труп специально бросили в воду, с одной лишь целью – запутать следствие. Не удивлюсь, если третью девушку тоже найдут в каком-нибудь экзотическом месте. Тогда выходит, что только первое убийство было совершено именно в то время, в которое мы за ним наблюдали. А это означает, что в двух других случаях убийца в момент показа очередного выпуска «Виселицы» мог находиться где угодно – жертвы уже не было в живых. И все мои попытки предотвратить очередное преступление изначально были тщетными – нам прокручивали обычную запись. А висельник мог стоять рядом со мной или даже сидеть и искусно изображать, что пытается угадать зашифрованные слова. Вдруг вспомнилось, как замешкалась Марина, когда я подсказал ей правильную букву. Я-то, дурак, списал все на нервы, а она попросту тянула время. Только для того, чтобы никто ненароком не догадался! С силой ударив по рулю, я случайно попал по клаксону и моя машина разразилась протяжным воем. Впрочем, в пробке нашлись солидарные со мной личности, которые, подхватив инициативу, тоже начали сигналить. Вскоре все утренние московские законы были соблюдены, и наш затор стал напоминать нестройных хор, где у всех певцов на редкость противные голоса. Хотя, такие отчаянные меры принесли свои плоды. Через несколько секунд, мы, пусть и медленно, но стали двигаться. В голове пронеслась мысль все бросить и рвануть бегом прямо к Маринкиному дому. Или на общественном транспорте. Только рационалист, просыпающийся во мне в, казалось бы, гиблых ситуациях подсказал, что на машине все равно в итоге получится быстрее. Я не мог понять только одного – мотива. Зачем? Ну чем ей мешали эти девочки? Какой смысл их убивать, да еще и таким изощренным способом? Они же были простыми девушками. Простыми… И посредственными… И, по мнению Аношко, синими чулками. А теперь Лена пропала. Значит, она поставила и Ленку в этот же ряд! Совершенно машинально в голове всплыл тот самый первый день, когда Кулемина появилась в нашем отделе. Сейчас, когда я совершенно не был уверен, жива ли она вообще, я мог безболезненно для себя сказать, что Ленка действительно вошла в мою жизнь. Очень тихо, через какую-то приоткрытую дверь с торца. А я и не заметил… Я вспомнил, как Вернер представлял моих стажеров, как улыбнулась Лена, как я сидел, совершенно обездвиженный и онемевший от этого зрелища. А еще вспомнил, что Маринка, шикарная женщина во всех известных человечеству смыслах, сидела ко мне лицом и видела мою офигевшую физиономию. И как она потом повернулась, чтобы рассмотреть объект моего восхищения. С пренебрежением, с издевкой! Господи, какой же я придурок! Почему до меня все доходит, как до жирафа!? Тогда выходит, что изначально вся агрессия Марины была направлена на Лену! Аношко, хоть и стерва первоклассная, но, мать ее, психолог. Первая просекла, что я вляпался по самые уши. Что это – то настоящее, что все ищут, а, найдя, подчас и не замечают. Только непонятным для меня оставалось, зачем все эти убийства нужны были самой Маринке? Она меня не любила. Она меня не хотела. Ну, встретил мальчик девочку, полюбил, зачем мешать? Этого мой и без того перенапрягшийся мозг не понимал… Сложным оказалось только выехать за пределы МКАДа. Дальше дело пошло значительно лучше, и я, утопив педаль газа в пол, выжимал из своей старой колымаги все, на что она была способна. До дома Аношко я долетел за каких-то двадцать - двадцать пять минут, но и они показались мне бесконечными. Машина со свистом затормозила у высокого решетчатого забора. Я уже хотел испытать себя в альпинизме, твердо решившись перелезть через ограду, однако, какая-то неведомая сила вдруг потянула меня к калитке. Она оказалась открытой. Именно так я и оставил ее, когда уходил сегодня рано утром. Шагнув в пределы владений Марины, я неожиданно для самого себя остановился. Если Ленка все еще жива, то она всю ночь провела в этом доме и, о Господи, должна была слышать, как я, пусть и недолго, но с остервенением кувыркался с Аношко в койке. Я скривился от одной только мысли, что Лена, этот неиспорченный человечек, который, пусть и не будучи невинной девушкой, о сексе знает не больше, чем дилетант о ядерной физике, могла сейчас думать обо мне. "Ну и что! Пусть думает, что хочет. Главное, чтобы она была жива!" Это придало мне дополнительной решимости, и я влетел в дом, готовый уничтожить любого, кто посмеет хоть пальцем прикоснуться к Лене Кулеминой. Оббегав все комнаты и не обнаружив ни единого признака пребывания кого бы то ни было в доме, я остановился в коридоре, из которого, словно лучи солнца, в различные помещения вели двери.. И тут я вспомнил, что вчера видел в кухне лестницу, уходящую вниз. Не раздумывая, я поспешил туда. Распахнул дверь и остолбенел. Замер, словно прирос к полу.
AnyaNuta: Нет, самые страшные мысли, слава Богу, не материализовались. Лена была жива. Только стояла на шатком табурете, у которого, как я заметил, одна из ножек явно была кем-то умело подпилена. Запястья ее были заведены за спину и связаны веревкой. Я даже мог видеть один из концов бечевы. Рот заклеен широким скотчем. Тонкая уздечка веревки обвивала тонкую белую шею. И смотрела она… Этот взгляд я не забуду никогда. В нем было все: страх и отчаяние, неожиданная радость, вызванная моим вторжением и боязнь реакции Марины. А самое главное, зарождающиеся искорки надежды. - А мы уже совсем заждались, правда, Леночка? - Аношко соблазнительно улыбнулась и поставила правую ногу в элегантной туфельке на высоченном каблуке рядом с подпиленной ножкой табурета. - Марин, - стараясь говорить как можно спокойнее, начал я, - отпусти Лену. Зачем она тебе? - Витя, Витя, - она, поджав пухлые губы, слегка покачала головой в знак неодобрения. - Вот смотрю на тебя и думаю, правда, дурак, или прикидываешься? - Еще одна смерть ничего не решит. На тебе и так уже три! - нечеловеческими усилиями я заставлял себя говорить равнодушно, не срываясь на крик. Аношко засмеялась, настолько задорно и звонко, что, если бы не антураж подвального помещения, я бы даже сказал, что это было красиво. - А ты все-таки дурак! - сквозь смех произнесла она. - Это для всех она ничего не решит, а вот для тебя - очень даже. Или отрицать будешь? - Не буду, - честно признался я. А какой смысл был теперь врать? Карты на стол, господа! - Молодец, - абсолютно без эмоций, как будто констатировала факт, произнесла она. - Кстати, пистолет свой положи на стол. - Хорошо. - Я осторожно завел руку за пояс. – НО при одном условии. Ты расскажешь, зачем тебе все это нужно. Не думаю, что из-за неземной любви ко мне. - Вот и не думай! Ты здесь практически не при чем. Все из-за нее, - Марина головой указала наверх, где, вся вытянувшись в струну, стояла Ленка. - Все из-за таких, как она! Я нормальный человек, Витя! - Она недобро сверкнула глазами и повысила голос,- Между прочим, я уже рассказываю, так что пистолет на стол клади! - она повысила голос. Нащупав рукоять пистолета, я потянул его на себя и, демонстрируя Аношко, что применять его не собираюсь, аккуратно положил на маленький столик справа от себя. Конечно, я мог уложить Марину одним выстрелом, но было две причины, которые мешали мне принять это, казалось бы, само напрашивающееся решение.. Во-первых, я боялся за Лену. А еще, мне безумно хотелось, чтобы эта тварь сидела. В строгаче! Смерть для нее - слишком мягкое наказание. Вот и приходилось тянуть время, ожидая Вернера с подмогой. - Знаешь, Степнов, - между тем продолжала Марина, - все началось еще давно. Я в школе еще училась. Мои родители дипломатами были и, когда приезжали, привозили мне самые модные вещи и косметику. Все девки в школе дохли от зависти, а у парней просто челюсти отвисали, когда видели меня. А я тогда впервые влюбилась. Больше я себе такой глупости не позволяла. - Аношко как-то странно, со смесью трагичности и самоиронии вздохнула. - Его звали Володей и он был самым отвязным парнем в школе. Хулиган… У нас началось что-то вроде романа, а потом я узнала, что со мной он только потому, что это круто. А сам Володька по уши влюблен в неказистую зубрилу Светку Ковалеву. Мне было больно, Витя, мне было безумно больно. И тогда я дала себе установку, больше никогда не влюбляться. Поступила В университет, на пятом курсе встретила будущего мужа. Он был некрасив, но умен и богат. Казалось, он в меня по уши влюблен. Поэтому я и согласилась выйти за него. Купили этот дом, он прислугу нанял, а потом, представляешь, - Маринка соблюла театральную паузу, - этот кретин огорошил меня новостью, что подает на развод, оставляя мне дом, и уходит к нашей кухарке! Тогда я еще как-то держалась. Скрипела зубами, но держалась. Тихо ненавидела всю эту диаспору серых мышей, но бездействовала. А потом ты появился. Такой смешной в своей рассудительности и наивный в желаниях. Витя, психологом не нужно быть, чтобы читать по твоему лицу. - Ястоял, окаменев, и просто слушал. Пусть говорит, пусть долго рассказывает. Даже словом я боялся сбить ее с мысли. - Ты всегда так откровенно пожирал меня глазами, что порой мне даже становилось не по себе. И знала, что все это несерьезно, но надеялась, что, быть может, со временем твоя страсть перерастет во что-то большее, и ты меня полюбишь. Тогда у нас был бы шанс. А потом появилась она, - Марина злобно зыркнула на Лену, - Степнов, ты, признаться, меня разочаровал! Запал на пацана с бабской мордой! Третий раз я уже не выдержала и решила отомстить всем сразу: и мужикам слепым, и девкам никаким. На некоторое время Марина замолчала, посмотрела на меня и хищно улыбнулась. - Что-то я совсем разоткровенничалась. Давай мы не будем ждать целый взвод омона, который ты, конечно же, вызвал, а сделаем то, ради чего все здесь собрались. Ее глаза встретились с испуганными глазами Лены: - Скажи "Пока". Все произошло в какие-то доли секунды. Сначала мое ухо уловило треск, а затем я словно в замедленной съемке увидел, как табурет выскользнул из-под Лениных ног, и она начала провисать над полом, натягивая веревку до предела. В голове в тот момент, вопреки всем здравым и не здравым смыслам, проскользнуло не так любимое в блокбастерах протяжное :"Нееет", а менее эмоциональное и какое-то до отвращения дежурное: " Она все-таки сломала ножку…". В ступоре я находился какие-то доли секунды, но и их было достаточно, чтобы табурет со стуком отлетел к стене, а я пришел в себя и бросился к Лене. Схватив и приподняв ее обеими руками за ноги, тесно прижал к себе. Лишь взглянув в искаженное страхом лицо, я твердо для себя решил – пусть земля разверзнется под ногами, но я не сдвинусь с места и не разожму рук. - Степнов, отпусти ее, - После ее слов оптимизма во мне поубавилось. Нет, решение я свое не изменил – буду держать Лену до последнего. Но, сообразив, откуда доносится голос Аношко, осознал, что это «последнее» могло нагрянуть гораздо раньше, чем напредставляло себе мое рыцарская воображение. Марина стояла у стола и держала в руках мой табельный пистолет. Я не мог видеть ее, зато теперь прекрасно понимал, что значит выражение «чувствовать спинным мозгом». Я просто знал, что это было так. Единственное, о чем судорожно размышлял мой мозг, как долго я смогу продержаться, и как быстро сюда доберется группа захвата. - Витя, отпусти девушку. Это дело уже решенное. - Казалось, что для Марины это был аттракцион. Отпустит – не отпустит, умрет – не умрет. - Кем решенное? Я согласия не давал! – прохрипел я прямо в Лену. Кулемина не была тяжелой. Я бы сказал, что легко носил бы ее на руках, будь на то другие обстоятельства. Однако сейчас положение ее тела заставляло меня прикладывать уйму усилий, чтобы Ленка не выскользнула из рук. - Я предупреждаю последний раз… - протянула Аношко и взвела курок. - Напугала ежа иголками, - зло пробормотал я себе под нос и тут же пожалел о сказанном. Она либо расслышала мои слова, либо интуитивно почувствовала мою решимость. …Сначала была просто боль, которая затопила все вокруг. И, пока я осознавал, что же произошло, Лена просела в моих «объятьях» на пару сантиметров Звон выстрела долетел до уха уже потом, когда я почувствовал жар крови на плече. Началось! - Вот баран упертый! – не зло, скорее, с улыбкой резюмировала Аношко. Я, усилием воли преодолевая адскую боль, снова поднял голову и оторопел. Лена уже не боялась. Она была просто в ужасе. Глаза были широко открыты и по щекам сбегали широкие тропинки слез. Я подбадривающее улыбнулся и подмигнул ей, будто ничего и не случилось. Будто не висит она в петле, а я не стою с дыркой в спине, пробитой моим же собственным оружием. - Ну что, не отпустишь? – буднично осведомилась наша мучительница. - Нет, - сказал и с силой стиснул зубы, уже готовый к следующей порции свинца. На этот раз выстрел я услышал сразу же. И боль почувствовал тоже сразу. Только она была другой, более тягучей, как будто жилы вырывают. «Меткая, сволочь!» - пролетело в голове, когда пуля, попавшая ровно в то же отверстие, с силой продвинула первую. Я только громко и нецензурно выругался. А потом уткнулся лбом в Ленкину промежность. Пусть думает, что хочет. Мне нужна поддержка любимой женщины, пусть и со стороны кажется, что в данный момент ее поддерживаю я. Тело Лены сотрясалось в беззвучных рыданиях. Не сильно, так, чтобы не утяжелять мне задачу, но Кулемина ревела. Белугой. Прекрасно осознавая, что любой нормальный человек в подобной ситуации поведет себя точно так же и будет оплакивать свою возможную кончину, я на мгновение представил, что девушка в моих руках льет свои обжигающие слезы обо мне. Стало приятно. И легко. Марина тяжело сопела где-то сзади, Лена смотрела на меня заплаканными глазами сверху. А я был между ними. Но выбор мною уже сделан. Я не думал над тем, что было бы, отпусти я Лену. Возможно, та же смерть. Но уж лучше умереть в попытке защитить дорогого тебе человека, чем смалодушничать и попытаться остаться в живых. Единственное, о чем я сейчас жалел – что не хотел признавать свои чувства раньше. Что не открылся Лене, пусть даже без надежды на взаимность. А еще жалел о том, что поддавшись эмоциям, поехал сюда один. Марина бы дождалась меня – ей нужно было разыграть представление – а теперь, кажется, все. Мое ухо отчетливо уловило, как прокрутился барабан, как снова взвелся курок. Я посмотрел в глаза той, ради которой сейчас должен умереть. Мы вместе должны были. Горько улыбнулся. Жаль… Раздался выстрел, но боли я уже не чувствовал.
AnyaNuta: Полная уверенность того, что это конец, прошла, когда я вновь почувствовал тяжесть Ленкиного тела в своих руках. Обернувшись, я увидел, что Марина лежит на полу в неудобной позе и, по всей видимости, уже не дышит. - Ну что, заждались? – Послышался бодрый знакомый голос. - Я подкрепление-то вызвал, а сам сразу же рванул сюда. Думал, может, помощь нужна, - ехидно улыбаясь, вещал из дверного проема Гуцулов. – Сейчас вижу, что не ошибся. - Эй, остряк, что стоишь там, как прирос? Лучше бы помог! – завопил я, правда, без тени раздражения. Игорь в очередной раз ослепительно улыбнулся и убрал пистолет за пояс. Он не без труда, минуя тело на полу, перенес стол вплотную к нам с Леной и забрался на него. - Как же все-таки я люблю нашу профессию! Это же не жизнь, а сплошной адреналин! То погони, то трупы, то вечно попадающие в переплет коллеги, - казалось, Игорю доставляло немалое удовольствие все то, что здесь происходило. А уж с ролью доблестного спасителя он справлялся просто на ура. - Эй, парень, - окликнул я своего стажера, - ты сюда разговоры разговаривать приехал? У меня уже руки затекли! Режь веревку! Он достал из кармана ключи, которые были прицеплены к массивному брелоку. Что происходило там наверху я не видел. Только мог предполагать, что в руках у Игоря был бутафорский перочинный ножик – детский пугач с тупым лезвием. Веревка не резалась, а, скорее, рвалась. Однако за неимением лучшего и такая штука сгодится. Гуцулову понадобилось минут десять, чтобы сломить сопротивление Марининой виселицы, и только тогда я аккуратно опустил Лену на пол. Признаться, я плохо реагировал и соображал: голова была шальная, перед глазами все плыло, тело не подчинялось командам. Сначала я услышал вскрик Кулеминой, приглушенный все еще налепленным на рот скотчем, и только потом осознал, что меня конкретно повело, и я спиной почувствовал прохладу стены. Возможно я даже отключился на какое-то время, потому что когда снова открыл глаза, увидел расплывчатые очертания Ленкиного лица. Ее губы, уже свободные от пластыря, что-то говорили мне. - … Виктор Михалыч… - раза с третьего разобрал я, и горько усмехнулся. Вот дуреха! Я из-за тебя две пули огреб, признался бог весть в чем… И какой я тебе после этого «Михалыч»? Скорее всего, мне это только подумалось, потому что через какое-то мгновение сознание снова уплыло. А жаль! Если бы я только мог сказать все это вслух… Очнулся я уже в палате. Раннее утро, как будто сжалившись, бросало тусклый свет в мое окно. В тот день от лечащего врача я узнал, что ранен не серьезно, что на следующий день меня должны были отпустить домой под честное слово неделю даже не думать о работе, и что за два дня, что я провел сначала в отключке, а потом и под наркозом, меня успели навестить все. Все, кроме Лены. Потом, вечером того же дня, из рассказа Вернера я выяснил, что Кулемина находится дома, под чутким наблюдение нового штатного психолога, которого в срочном порядке определили к нам в отдел взамен спятившей Аношко. Через неделю, когда уже никакие запреты врачей и приказы Петра Семеновича не могли удержать меня дома в четырех стенах, я наконец-то выбрался на улицу. Утро выдалось туманным, что, безусловно, было символично. Вся ирония происходящего заключалась в том, что мое будущее казалось таким же, как и погода. И просветления не ожидалось ровно до того момента, пока я не услышу четкий и ясный ответ, могу ли я надеяться на взаимность в своей нечаянной любви. Легкой поступью, но с тяжелым сердцем я пошел к дому Кулеминой. Сказать, что Лена удивилась моему визиту, я не мог. Она ждала моего прихода, но, вместе с тем, смотрела настороженно. - Ну, каким путем пойдем? Коротким или длинным? – с нарочитым ехидством усмехнулся я, но, очевидно, все-таки скрыть волнение у меня не получилось. - Я не совсем понимаю… - она смотрела на меня, слегка прищурив глаза. - Надеюсь, обойдемся без чаепитий и сразу же поговорим, - предложил я. Ну а что? Раньше сядешь, раньше выйдешь. - Хорошо, говорите… - нерешительно отозвалась Кулемина. - Ты мне очень дорога, - спокойно, ровным тоном произнес я. Легко говорить, когда знаешь, чего хочешь Ленка оказалось в полном замешательстве. Занервничала, растерялась и, как обычно бывает в таких случаях, не могла четко выразить свои мысли. - Виктор Михайлович… - начала было она, но я ее тут же прервал. - Лен, я не жду от тебя никаких ответных признаний, мне просто нужен один четкий ответ на очень простой вопрос. Это не так много… - запнувшись, я набрал полные легкие воздуха и на выдохе спросил: - У меня есть хоть какие-то реальные шансы на взаимность? Я просто должен знать. Она долго не отвечала, и, пока я ждал, проговорил про себя половину статей из уголовного кодекса, только бы не выдать своего волнения. Наконец, Кулемина подняла на меня свои подернутые поволокой глаза и проговорила: - Виктор Михайлович… у вас есть все шансы, - и тут же поспешно добавила. - Только я прошу вас не торопиться. Пусть все идет… как идет, - последние два слова я еле расслышал, так тихо Лена их произнесла. - Конечно, - отозвался я, опуская глаза, и уже развернулся чтобы уйти, когда шальная мысль залетела в голову: «Не могу больше ждать!» Я и сам толком не помню, как случилось, что в следующее мгновение я, со всей жадностью, на которую был только способен, сжал Лену в объятьях и начал целовать. Послесловие: Труп третьей жертвы Марины Аношко был найден спустя два дня. То, что осталось от когда-то красивой молодой девушки, было найдено среди ненужной арматуры и огромных картонный коробок на свалке при мебельной фабрике, которая находилась близ дома убийцы. Конец
AnyaNuta: Автор: ntnext Название: Удав и кролик Пейринг: КВМ Рейтинг: R (эротические сцены напрочь отсутствуют, само действие не позволяет поставить более низкий рейтинг) Жанр: Angst, местами (очень маленькими) Romance. Врачи не рекомендовали деду перелеты. А в Швейцарию нужно. Там и кардиологи хорошие, и клиники лучше, да и у родителей знакомых много. Кулемина уже собиралась звонить и бронировать билеты на поезд, когда дед буквально выхватил из рук внучки трубку, сказав, что на старости лет хорошо бы и мир посмотреть. После трех часов непрерывных ссор и споров Ленка все-таки сломалась. Взяла трубку и заказала два билета на автобус. За деда, конечно, беспокоилась, но разве можно разубедить этого твердолобого? Погрузили сумки в багажное отделение. Зайдя в автобус и найдя свои места, Лена пропустила деда вперед, позволяя сесть у окна, со словами: «Ну смотри свой мир!». Видавший виды автобус закряхтел, заводя двигатель, прокашлялся и тронулся с места. За окном проносились уходящие пейзажи Москвы, на смену им пришли другие города, деревушки, открытые поля. Первые два часа дед с интересом вглядывался в окно, рассматривая открывающиеся глазу просторы. Потом начал оглядывать салон и пассажиров. Спустя еще минут сорок вообще уснул, приоткрыв рот и громко посапывая. А Лена уснуть никак не могла. Ворочалась на сидении, перенося вес тела то на правую сторону, то на левую. В любом положении было неудобно. Ноги вмиг оказались слишком длинными, тело угловатым, а голова тяжелой. К тому же, с самого утра ее не покидало чувство, что что-то должно случиться. Вроде бы никаких предпосылок, а неспокойно. Не успела она об этом подумать, как автобус занесло на ровной дороге и, почти развернувшись, огромная машина остановилась. Водитель вмиг выбежал из своей кабины и направился осматривать масштабы бедствия. Все пассажиры тихо оглядывались, стараясь усмотреть во тьме окна хоть какой-то намек на скорый отъезд. - Граждане отъезжающие! Прошу внимания! Это ограбление! – раскатился по салону поставленный мужской крик. Лена метнула взгляд в сторону двери. Там стояли твое. Первый, с револьвером в руке, направлял оружие вверх, готовый в любую секунду выстрелить. Высокий, с резкими чертами лица и непонятно выразительными глазами. Лена невольно вжалась в кресло, встретившись с ним взглядом. - Быстренько складываем все деньги и цацки в пакеты, которые вам любезно предоставят мои ассистенты, - в его голосе сквозила издевка, на губах играла улыбка, а глаза все равно были серьезными. Двое других двинулись вдоль прохода автобуса. Один, крупный, высокий, похожий на медведя или еще на какого-то зверя, взял себе правую сторону. Другой, низкий и толстый – левую. Дойдя до сидений, на которых были Кулемины, тот, который шел по левому ряду, подставил пакет, в котором уже была солидная сумма, а дно проваливалось под тяжестью драгоценных металлов и камней. - Да как вам не стыдно? Что же вы за нелюди такие! – Лена с ужасом уставилась на деда, который решил, что это было как раз подходящее для морали время. - Батя, ты совсем опух? – негодование и удивление заполнило грабителя настолько, что он даже забыл весь свой огромный запас табуированной лексики, - Бабло выкладывай! - Ничего я вам не отдам! – упорствовал Петр Никанорович Кулемин. - А я сказал, отдашь! – в один миг из-за пояса мужчины появился пистолет, который тут же был направлен на несговорчивого пассажира. Кулемина от страха забыла, как дышать. Все взоры, и пассажиров и грабителей, были прикованы к ним. Неожиданно, кто-то из пассажиров громко и протяжно охнул, и салон автобуса пронзил оглушительный звук. Открыв глаза, Лена провела рукой по щеке, стараясь унять дрожь. Отняла руку от лица, сглотнула. Подушечки пальцев почему-то были красными и липкими. Резко повернула голову в сторону, где сидел дед, и задохнулась. Кулемин тяжело дышал, а чуть ниже плеча расползалось красное пятно. Лена, не контролируя себя, метнула ненавидящий и злобный взгляд в сторону стрелявшего. Разъяренная, она уже готова была наброситься на обидчика единственного по-настоящему близкого человека, как увидела, что дуло пистолета медленно перемещается и нацеливается на нее. Кулемина недоумевала лишь мгновение, и вот она уже поднята на ноги, сильные руки грубо обхватили ее тело, а дуло уже около ее виска. - Замечу, что хоть кто-нибудь пошевелился, девчонке конец, - услышала она над ухом. Они в «сцепке» прошли по проходу, провожаемые испуганными взглядами остальных пассажиров. - Удав, надо уходить! – снова услышала она крик своего мучителя. - Девочку отпусти, - спокойно сказал тот, со странными глазами. - Уходим! – нервно крикнул толстый. А дальше только улица, слабые и не приносящие результата попытки выбраться, милицейский уазик и непрекращающаяся мужская брань.
AnyaNuta: Милицейский уазик, углубившись в лес, остановился около маленького деревянного домика. Лена сидела, затаив дыхание, и ошарашено вглядывалась в темноту. «Что же будет?» - билось у нее в голове, - «Как там дед? Догадался ли кто-нибудь вызвать скорую?» Первое время она еще пыталась сопротивляться, брыкалась в руках толстого сильного мужчины, который крепко держал ее за запястья. Она сидела между ним и тем вторым, здоровым. Главарь банды, человек с пронзительными голубыми глазами, был за рулем, бросая недовольные взгляды в зеркало заднего вида. Проехав уже приличное расстояние, Кулемина поняла, что протестовать и вырываться бесполезно. Все равно не справится она с тремя здоровыми бугаями. Ее буквально выволокли из машины. Автомобиль давал хоть какую-то определенность. А вот неприметная постройка, о которой, как полагала Ленка, мало кто знал, пугала. Она бы лучше на улице осталась, чем вошла бы туда. - Ком, Лось! – подал голос главный, - Заводите нашу неожиданную гостью в дом. Я пока машину разгружу. Лену, зажатую с двух сторон мужчинами, повели в направление шаткого дома. На него и смотреть-то было страшно, не то, что заходить. Дверь со скрипом открылась, и ее завели внутрь. Было темно и сыро. Противней даже, чем на улице. - Лось, принеси свечку. Ни черта не видно! – недовольно выкрикнул толстый в кромешной темноте. До Ленки стали доноситься какие-то звуки. Похоже, рост и природная неуклюжесть мужчины заставили его сбить все предметы, которые только попались ему на пути. Она услышала, как что-то звякнуло. Звук походил на бряканье посуды, когда предметы ударяются друг о друга. А потом чирк, и тусклый свет спички. В свете свечи лицо самого крупного из ее похитителей выглядело еще более зловеще и непредсказуемее, чем раньше. Но то, как вдруг посмотрел на нее второй, заставило Ленку биться мелкой дрожью. В его взгляде читалась не только злость, но и какая-то животная решимость. На нее впервые так смотрели. Кулемина ощутила на себе именно мужской взгляд. - Пошли, красавица! – хищно улыбнулся он. - Куда? – объятая страхом, она еле смогла выговорить это слово. - В твои пятизвездочные апартаменты! – оба шумно засмеялись, попутно подталкивая ее к лестнице. Первый, тот, который Лось, ступил на деревянную ступень. Лестница отозвалась пронзающим ухо скрипом. Ощутив толчок в спину, она нехотя поднялась на одну ступеньку, на вторую, третью… Казалось, наверху было еще темнее, чем внизу. Хотя это и с трудом укладывалось в голове. Лось шумно открыл какую-то дверь, и пыль ударила в нос Ленки, а глаза вмиг заслезились. Задержавшись на месте, в попытке справиться с чувствами и сдержать слезы, она ощутила еще один толчок в спину, более сильный. - Ну, что встала? – услышала она неприятный голос за спиной, - Проходи, располагайся. Несколько шагов вперед, и ее окутало пространство тесной комнаты, в которой стояла только односпальная железная кровать, с грязным матрасом и пожелтевшей от времени подушкой. Кулемина услышала, как позади что-то заскрипело, а в следующий момент чуть правее двери со звоном приземлилось старое железное ведро. - Это чтоб ты штанишки не запачкала! – пояснил Ком, продолжая мерзко хихикать. Она во все глаза уставилась на новый предмет в помещении. Мужчины, сопровождая свои действия какими-то шутками, понятными только им, вышли из комнаты, громко хлопнув дверью. В следующую секунду Лена услышала, как повернулся ключ. Она подошла к кровати, села и, уронив голову на руки, тяжело вздохнула. Он зашел в темный дом с двумя пакетами в руках. Чертыхнулся из-за кромешной тьмы и услышал голоса наверху. Застыл в ожидании, когда спустятся два этих придурка. Удав был зол. За долгое время по-настоящему. Он не любил тащить за собой лишний груз. Он и так тянул этих двоих, следя, чтобы их косяки не довели их до зоны или, еще чего хуже, до могилы. А вот сейчас именно этим и попахивало. И кто дернул этого урода брать девчонку с собой? На втором этаже снова послышалось какое-то шевеление, а потом и показался тусклый свет свечи. Лестница снова обижено заскрипела, а двое мужчин с ядовитым хохотом подошли к нему. - А видел, какие у нее глаза были, когда я ведро принес? – давясь от очередного приступа смеха, громко спросил Ком. - Да, видел! – Лось поддерживал товарища и вторил ему, - Бедняжка, так испугалась, - он попытался скопировать испуганную девушку. - Так, мОлодцы, помещение осветите! – прикрикнул на них Удав. Через несколько минут все трое уже сидели за низким деревянным столом, на которым были разложены нехитрые продукты. Во главе стола сидел Удав на правах главного. На середине же, между Комом и Лосем стояла початая бутыль водки. - Ну а теперь, Ком, может, объяснишь, зачем потащил девку с собой? – Удав посмотрел пристально и недобро. - Да ладно тебе! – мужчина нервно хохотнул, - Классная телка! - Да какая нафиг телка? – он практически крикнул, - Ты ее вообще видел? Малолетка! Ты хоть представляешь, сколько за это светит? - Ну да, свеженькая девочка, - Ком умильно облизнулся. - Ты тупой, или прикидываешься? – вот теперь точно крикнул, - Давно неба в клеточку не видел? - А нам и так оно светит! Хоть с телкой, хоть без! – он потянулся за бутылкой и слегка дрожащей рукой наполовину наполнил граненый стакан. - Удав, ну что ты в самом-то деле? – Лось, решивший, что в одиночку Ком не сможет переубедить друга, вставил свое веское слово, - Сделаем по паре ходок к ней, да и… Он замолчал, не придумав, что именно сказать. - И? – Удав перевел тяжелый взгляд на второго подельника. - Ну… это… решим по обстоятельствам… - Нет, - спокойно резюмировал главный. - Ну, Удав, ну сколько можно. Я бабу хочу, понимаешь? – Ком тоже перешел на крик, сопровождаемый брызганьем слюной и активной жестикуляцией, - А тут… Такая телка! - А тебе самому-то не противно? – он скривился, - Она ребенок совсем! Да таких отморозков, как ты, даже на зоне мочат! – помедлил, переводя дух и восстанавливая утерянное спокойствие, - Нет… я сказал. Удав отвернулся, достал из полки тарелку, протер ее висящим неподалеку полотенцем и собрал на нее немного еды. Зло посмотрев на своих соратников, молча направился к лестнице. - Что? – услышал он оклик Кома, - Решил быть первым? Ладно, мы не жадные! – снова ядовитый хохот. Он вернулся, сделав несколько шагов. - Я что, неясно выразился? Пальцем никто не тронет! – его глаза пылали, - Ключ давай! Ком нехотя выудил ключ от двери, за которой сидела Лена, из кармана джинс и протянул его Удаву. Тот развернулся и, еще раз окинув приятелей испепеляющим пронзительным взглядом, снова пошел к двери.
AnyaNuta: В кромешной темноте он поднялся по лестнице, которая всячески протестовала против столь частого использования. В одной руке тарелка, в другой ключ. Осторожно подошел к двери, остановился, прислушался. Тихо. Нащупал пальцами замочную скважину и погрузил в нее ключ. Повернул два раза. Надавив на ручку, открыл дверь. Застыл. Нет, конечно же, он не ожидал нападения от этой девчонки из-за угла, но кто знает, на что она может быть способна. Никаких звуков, никаких шумов. Только мрак. - Чего в темноте-то сидишь? – негромко спросил он, делая шаг вперед. - Как оставили, так и сижу, - донесся до него хрипловатый голос. Он так же, на ощупь прикрыл дверь. Глаза уже улавливали очертания предметов. Подошел к стене и снял с маленькой полки банку с наполовину сгоревшей свечой. Выудил из кармана джинсов зажигалку и зажег свечку. Комната озарилась тусклым светом. Подошел, поставив свечку неподалеку от кровати на пол, и сел на край. Девушка невольно дернулась. - Не дергайся, бить никто не будет, - смерив ее поверхностным взглядом, проговорил он. Только сейчас он смог рассмотреть ее вблизи. Худощавая, светлые волосы, зеленые глаза, в свете свечи отражающие огонь. Ровные мягкие черты лица. Само лицо, детское и милое, которое со временем может стать даже красивым. Рваная стрижка. - На, - протянул ей тарелку, - поешь. - Я не хочу, - устало опустила глаза, тяжело вздохнув. - Как хочешь… Он наклонился и поставил тарелку около кровати и уже собрался уходить, даже уже развернулся, когда ее голос заставил его остановиться. - Зачем я здесь? Нехотя, она зашла туда, куда вход всем и каждому был строго запрещен. В место, которое называлось «необъяснимое». А так как Удав копаться в себе не любил, да и вообще считал это занятие неблагодарным, накопался в свое время уже, то и скрытое ото всех место оберегал, как только мог. А как он мог объяснить ей, что он и сам не знает, что она здесь делает? Что не планировал привозить ее сюда, вообще ее не планировал… Только и удостоил девушку тяжелым взглядом. - Господи, ну откуда же вы взялись? – зеленые глаза вмиг наполнились слезами, которые с большим трудом удерживали баланс и не прокладывали искристые пути по щекам, - Зачем вы в деда стреляли? Что пожилой человек мог вам сделать? – амплитуда ее голоса начала повышаться, разносясь по комнате и ударяясь о стены. - Я в деда твоего не стрелял, - спокойно ответил он, цепляя ее взглядом. Что-то промелькнуло в памяти. Что-то до боли знакомое. То, что давно было захоронено, присыпано землей, притоптано и тщательно охранялось. А лишь один взгляд разбередил душу, и как-то обидно кольнуло в груди. Он, наконец, потянул за дверную ручку. Порывисто сделал шаг из комнаты и притворил дверь. Закрыл ее оставленным в замке ключом так, как когда-то захлопнул дверь в свою память. Надо что-то решать с этим, пока он еще может контролировать воспоминания. Если он правильно понял симптомы, ничем хорошим для него эта история закончиться не могла. Надо было подумать… Он спустился вниз. Ребята все так же сидели за столом, разбирая унесенную из автобуса добычу. Ком широко улыбался. Он всегда так делал, когда был доволен результатом. Лось же только загадочно растянул губы в полуулыбке. Лось вообще был немного скрытный. - Эй, братва, поздно уже, давайте ложиться что ли? – подходя к столу, спросил Удав. - Ну, - начал Ком, еще задорнее улыбаясь, - как там наша девочка? Сладенькая? - Не пробовал! – резко оборвал его Удав. - А я так хочу попробовать, - Кому все нипочем, - И Лось тоже, да, Лось? - Угу, - Лось оторвался от разбросанных на столе денег и побрякушек. - Я что, на китайском разговариваю? – не выдержал Удав, - Сказал же, не подойдете к ней, пока я не решу, что с ней делать будем. Повисло минутное молчание. Две пары полупьяных глаз уставились на своего главаря. - Ну, ты это, реши правильно-то! – со смешком выдал Ком. - Спать давайте! – устало повторил Удав. Его разбудил приглушенный крик. Быстро открыв глаза, принял сидячее положение и прислушался. Несколько секунд тишины, а потом жалобное сдавленное поскуливанье. Как будто щенок скулит. Только щенка поблизости не наблюдалось, а девчонка была. «Черт!» - пронеслось у него в голове, - «Козлы похотливые!» Он быстро влетел по лестнице наверх. Так и есть. Дверь была открыта, а из нее был виден тусклый фитилек свечи. Он вбежал в открытую дверь. Картина открывшаяся его глазам, была, мягко говоря, неприятная. Лось держал девчонку за руки, скрестив их над ее головой. Ком, уже нависшей над тонким хрупким телом, пытался сдернуть с нее свитер. Лица девочки видно не было, только светлые пряди волос колыхались, что говорило о том, что она, как могла, пыталась отбиваться. - Вы чего творите? – громко проговорил Удав, - А ну отошли от нее! Заметив присутствие главного, и Ком и Лось оторвали глаза от своей пленницы и непонимающе уставились на Удава. - Да ладно тебе, Удав! Посмотри, какая телка! – на этих словах Ком приподнял свитер девочки, оголяя плоский белых живот. - Слезь с нее! – прокричал он. - Что, решил себе оставить? – с затуманенными глазами, Ком перестал контролировать и свои действия и слова. Удав понял, что простыми словами и угрозами здесь не обойдется, поэтому быстрым отработанным движением выхватил из-за пояса пистолет и навел дуло на мужчину, который так и продолжал наваливаться всей массой своего тела на девушку. - Она ребенок! – спокойно отозвался он, - Последний раз предупреждаю, слезь с нее. - Да иди ты… - слова мужчины ударились об обнаженную кожу девушки, к которой тот жадно припал. Пространство маленькой комнаты прорезал оглушительный выстрел. Мужчина застыл и весь опал, вжав хрупкое тело в старую кровать. Лось в замешательстве стоял и наблюдал за решительным и спокойным лицом Удава. - Мужик, ты чего? – его голос наконец-то прорезался, - Из-за какой-то шаболды малолетней… Эхо его слов потонуло в хлопке выстрела. Удав спокойно опустил руку, с которой было зажато оружие, подошел к кровати и одним движением скинул тяжелую тушу на пол. На кровати лежала юная девушка, с широко открытыми глазами, и тяжело дышала. Свитер задрался практически до груди, волосы растрепаны. Удав знал это состояние. К девчонке, сметая все преграды на своем пути, приближалась истерика. Он тихо подошел и, аккуратно ухватившись за край свитера, натянул его до края пояса джинсов. Немного не рассчитав, случайно проехался тыльной стороной ладони по упругой коже. Его как током ударило, а воспоминания сами собой полезли в голову. Чтобы хоть как-то отвлечься, ухватился за безжизненно лежащую на полу руку Кома и выволок тело из комнаты. То же самое проделал и с телом Лося. Девчонка уже слабо контролировала свои эмоции, а увидев, как Удав пытается протиснуть мощное тело Лося в узкий дверной проем, слабо вскрикнула и по-детски заплакала. - Т-сссс, - он приложил указательный палец к губам, - успокойся! Тебя здесь больше никто не тронет, - бросив Лося неподалеку от Кома, он прикрыл дверь и, обнаружив в двери ключ, два раза повернул его. Посмотрел на пол, где покоились два бездыханных тела. «Ладно, сейчас это лучше, чем думать…»
AnyaNuta: Он устало сел в глубокое старое кресло. Мышцы гудели от длительного копания. Только в голове была все та же тяжесть. Он сделал все, что было в его силах. Дальше бежать было некуда. Удав прикрыл глаза и погрузился в свое прошлое. Детство Виктора Степнова прошло в Брянске. Ребенком он был ласковым и в меру послушным. В младшей школе даже учился хорошо. Занимался спортом: гонял с дворовыми ребятами в футбол, кидал мяч через турник, прикрепленный к двум толстым соснам, потом занялся борьбой. В восьмом классе за компанию с одноклассниками начал курить и прогуливать уроки. Успеваемость, естественно, съехала, зато авторитет среди мальчишек поднялся. Да и среди девчонок тоже. Девятый класс еле закончил. Мама без толку лила слезу и уговаривала его взяться за ум. Отец зря кричал и грозил отправить в армию. Он точно знал, что туда не попадет ни при каких обстоятельствах. К семнадцати годам, решив не мозолить глаза родителям своим никудышным жизнепрожиганием, вообще ушел из дома. Зависали то у одного приятеля, то у другого. Постоянные гулянки, веселые приятели, девушки, которые смотрели ему в рот, а ему надо было только посмотреть в сторону любой из них, чтобы заполучить ее. Все это не могло не нравиться. И такая жизнь восхищала, пока не появилась она. Удав заметил ее, когда он в компанией друзей сидел в одном неприметном дворе в тени большого дерева. А она просто проходила мимо, неся в руках чехол со скрипкой. Ребята тут же начали отпускать недвусмысленные шуточки, а девушка лишь один раз взглянула на компанию, и в этом взгляде было все: и презрение, и непонимание, и свое собственное превосходство. Он тогда не влюбился. Просто понял, что хочет себе именно такую. Такой не было ни у кого. Перепробовав все способы и исчерпав все умения и навыки общения с противоположным полом, так и не добился положительного результата. Но, он был бы не Витька Степнов, если бы повесил нос и опустил руки. Не зная слова «нет» и возомнив себя практически всемогущим, однажды подкараулил прекрасное создание со скрипкой в руках в том самом дворе и взял то, что хотел силой. И все было бы хорошо, только не было удовлетворенности, желаемый результат достигнут не был, а горечь осталась. Она была для него как будто окутана в сияние, глаза горели, а легкий румянец на щеках манил своей свежестью. А там, в том дворе, с каждый движение, с каждым толчком он физически чувствовал, как с ее лица уходит свежесть, оставляя только выражение страха и неестественную бледность. Он ощущал, как потухают глаза и как свечение, которое ранее, казалось, может затопить всю улицу, постепенно исчезает. С тех пор секс стал не больше, чем просто физиологическая потребность. Женское тело уже не грело, глаза были пустыми, а кожа не манила своей свежестью. Он уже привык так жить. Его даже начало все устраивать. Все изменилось, когда Ком вдруг, ни с того ни с сего, решил прихватить девчонку из автобуса с собой. Он еще в машине заметил, наблюдая за ней в зеркало заднего вида, как неестественно горят глаза. Горят страхом. Он удостоверился в этом, когда принес ей поесть. Заметил, как отражается блеск свечи в зеленых глазах и испугался… Испугался вновь появившегося забытого чувства жизни. Знал только одно, второй раз он не допустит такого разочарования. Не станет подельником в отнимании этого внутреннего свечения. Легко ли ему было убить человека? Легко! Легко ли ему было отдать эту девочку тем двоим? Невозможно! Все внутренние чувства восставали против. А когда он, опуская ее свитер, вдруг, нехотя, прикоснулся к мягкой коже, Удав ощутил то, чего не испытывал уже очень давно. Ощутил тепло. Тепло тела другого человека. Девичье тепло. И сейчас, сидя в кресле в этом старом обшарпанном доме, в его голове бился один единственный вопрос. «Что мне с ней делать?» Удав открыл глаза, когда в окно уже несмело пробивался солнечный луч. Потер лицо руками, зажмурился. Угораздило же его заснуть за раздумьями о прошлом… Нехотя поднялся из кресла. Тело ломило от ночи, проведенной в неудобной позе. Уставший и угрюмый, он поднялся по скрипучей лестнице наверх, подошел к запертой двери и застыл, прислушиваясь. Было тихо. Он осторожно повернул ключ, который все еще торчал в замочной скважине, надавил на ручку и вошел в маленькую комнату. Девочка сидела на кровати, подтянув коленки к подбородку. Взгляд направлен на открывшуюся дверь, а в глазах страх. - Не спишь? – облокотившись о косяк, спросил он. - Не сплю… - отозвалась она, поднимая на него глаза. - А спала? – двинулся в ее сторону и присел на край кровати. - Нет, - ее как током ударило. Она вжалась в подушку, с силой вдавливая ее в железные прутья спинки кровати. - Боишься меня? – тихо задал Удав вопрос. Ее глаза быстро забегали в поисках предмета, на который можно перевести взгляд. Не найдя ничего подходящего, просто опустила голову. - Боюсь… - Тебя больше не тронут, - повинуясь внутреннему порыву, Удав просто рассматривал ее. При дневной освещении она была немного другой. Светлая кожа казалась такой бархатистой, что он еле заставил себя удержать руку, чтобы не прикоснуться к девичьей щеке. - Что вы со мной сделаете? – нежные розовые губы затрепетали. Степнов отвернулся. Как он мог объяснить, что не может просто так взять и отвезти ее в город, высадив в людном месте. - Я еще не знаю, - на выдохе пробормотал он. - Отпустите меня, - девушка просяще посмотрела на него, - пожалуйста… Встретившись с ней взглядом, недовольно поджал нижнюю губу. - Я не могу… Прикрыв глаза, девочка откинула голову назад, издав вздох сожаления. - Тебя как зовут? – стараясь говорить как можно более ровно и спокойно, произнес он. Она открыла глаза и подозрительно покосилась на сидящего напротив мужчину. - А вы у всех своих заложников спрашиваете имя? Если рассчитываете на выкуп, то дохлый номер! - Я ни на что не рассчитываю… - как-то обреченно ответил Удав, - А имя я спрашиваю не у всех… - А вас как зовут? – девушка, наверное, решила поменять правила игры и сыграть роль спрашивающего. - Удав, - слегка улыбаясь, ответил он. - Странное имя… - задумчиво протянула она, - А по-настоящему? Он молчал. Глаза изучающе смотрели на собеседницу. - Понятно… Меня Леной зовут. - Хорошее имя. Тебе идет, - кивнул он ей и поднялся. Заметив, что она как-то особенно напряжена, догадался, что хочет что-то сказать. - Что? – не стал ходить вокруг да около мужчина. - Мне в туалет нужно… - еле слышно пролепетала Кулемина. - Ну, и в чем проблема? – удивился он, но, заметив, как ее щеки вмиг стали багряными, лишь растянул губы в слабой улыбке, - Стесняешься? Лена так и не ответила, лишь, смутившись, потупила взгляд. - Ну, пошли… Лена, - призывно кивнул в сторону двери Удав.
AnyaNuta: Они вышли на улицу. Прохлада утра сразу же дала о себе знать. Лена невольно поежилась и обхватила себя руками. Удав пристально смотрел на нее, изучая напрягшуюся девичью спину. - Вы, может, отойдете? – она повернулась и с мольбой посмотрела в непроницаемые глаза, - Или хотя бы отвернетесь? Удав попытался скрыть улыбку. Смешная. Маленькая. Стеснительная… В голове тревожно зазвенел звоночек, который всегда срабатывал при малейшей опасности. - Я жду тебя в доме… - спокойно ответил он на ее просьбу, - И я надеюсь на твою сознательность. Первой ее мыслью, когда она увидела, как мужская спина исчезла за шаткой деревянной дверью, было бежать. Подумав еще, девушка с жесткой категоричностью отмела эту идею. Куда она побежит? А если еще больше углубится в лес? Нет, уж лучше остаться здесь. К тому же, Удав вполне нормально с ней обращается. Но ничто не гарантирует, что он будет таким же понимающим и после попытки ее побега. Лена отошла за дерево, так, чтобы ее не было видно из окон дома. Удав стоял у окна, наблюдая за девушкой. Даже после предупреждения, он ожидал какой-то глупости. Нормальная реакция человека, инстинкт самосохранения. Заметив, как она застыла в нерешительности, только растянул губы в улыбке. Женщины… Предсказуемы до неприличия! Степнов мог с легкостью сказать, о чем она думала, о чем думает, и о чем будет думать в ближайшее время. Только почему-то, в отличие от недавнего времени, это чувство всезнайства не раздражало. Заметив, что девушка отходит за дерево и скрывается из поля его зрения, замер на секунду, а потом и вовсе отвернулся. Слишком интимно… Удав уже не помнил, когда краснел в последний раз. Не мог даже с уверенностью сказать, что вообще когда-то умел, а сейчас почувствовал, что если не отойдет от окна и не сядет на старый скрипучий стул, его лицо окрасится багрянцем. Непривычно? Непривычно! Странно? Еще как! Она появилась на пороге спустя несколько минут. На лице облегчение, нос и щеки покраснели от холода, ладони сжаты в тугие кулачки. Замерзла. Девушка остановилась в нерешительности у входной двери. - Что стоишь? Проходи, - он жестом указал ей на стул напротив себя. Лена постояла еще несколько секунд и нерешительно двинулась к предложенному месту. Села и отвела глаза в сторону. Задумалась… - Что? – он наклонился вперед, облокачиваясь о стол. - За деда переживаю… Вдруг он… - нижняя губа предательски затряслась, глаза вмиг наполнились слезами. «Черт!» - пронеслось у него в голове. - У него не смертельное ранение, - тихо произнес мужчина, опуская глаза. - Зато сердце слабое… - глухо отозвалась Кулемина. Мужчина не отвечал. Да и что тут можно было сказать? Права… Она во всем права! Какой же он идиот! Ну зачем позволил Кому притащить ее сюда? Почему не оттолкнул там, около автобуса? Удав поднял глаза и увидел, как по щеке девушки скатывается маленькая капля, отражая неяркий, проникающий в комнату свет. Мысленно выругавшись еще раз, он поднялся, подошел к старому буфету и достал из ящика ручку и какой-то блокнот. - Напиши фамилию и имя деда… и возраст. Лена в недоумении посмотрела на него. Зеленые глаза, затянутые поволокой тяжелых слез, излучали какое-то особое сияние. - Я постараюсь выяснить как он, - сказал Удав, отвернувшись. Смотреть на нее дольше было опасно. Ему срочно нужно было в город. Держать при себе все то, что было взято в автобусе, становилось опасно. Встреча с перекупщиком назначена на три… Удаву безумно хотелось взять Лену с собой, вывезти на центральную площадь и, оставив там, уехать восвояси. Хотеться-то хотелось, только вот нары греть своим телом тоже особого желания не наблюдалось. Голова шла кругом, такого не было давно. А все она, эта девчонка! С ее появлением в его жизни, она – жизнь, снова начала отстукивать свой пульс в его висках, и Удав уже не мог сказать точно, когда было лучше: до или после. Собрав в обычный целлофановый пакет некогда общие с подельниками трофеи, он поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Дверь была плотно закрыта. Вот и хорошо, так только легче. Повернув ключ в замочной скважине два раза, он спустился и, не оглядываясь, двинулся в направлении машины. Сейчас, спустя четыре с лишним часа, он смотрел на дом, окутанный уже набегающими сумерками. Впервые за долгое время он колебался. Он медлил и… наверное, боялся. После своей встречи Удав заехал в единственную в городе больницу. Надвинув на глаза черную неприметную кепку, поинтересовался в регистратуре о состоянии Петра Никаноровича Кулемина. После ответа стало не по себе. Как он ей скажет об этом? Как посмеет взглянуть в глаза? Он рушит все, к чему прикасается. Та скрипачка, теперь эта Лена. Живая Лена. Первое ДЫШАШЕЕ существо рядом с ним за очень долгое время, которое он своими руками обрек на… Он и сам не мог подобрать нужных слов, только злость на себя заливала остатки разума, кипела и бурлила, заставляя пальцы все сильнее сжимать руль. Сделав глубокий вдох и откинув все мысли в сторону, он покинул теплый салон автомобиля. На негнущихся ногах дошел до двери ее заточения. Только тогда выдохнул. Повернул ключ и, ничего не объясняя, ворвался в комнату, буквально сдирая девушку с кровати. Она даже кричать не могла от страха, только плелась за ним, еле успевая перебирать ногами. Усадил в машину, громко хлопнув дверью, обошел капот и сел сам. Также молча завел мотор. Лена сидела, боясь даже дышать слышно. - Я сейчас отвезу тебя на вокзал. Сядешь на поезд до Москвы. Денег я дам, поэтому до дома доберешься. Оттуда позвонишь своим родителям, где они там у тебя находятся. Скажешь, чтобы забрали тебя. Поняла? - стараясь произносить слова как можно громче и жестче, сказал он. Ответом ему было только молчание. - Ты поняла? – рявкнул он. - А дед?... – еле слышно, одними губами, пробормотала Кулемина. Вот он, момент истины. Повернулась и смотрит на него здоровенными глазищами так, что у него внутри все переворачивается. Ну, и кто в этом машине Удав? Вцепился в руль и резко сдал назад. - Нет больше деда твоего, - полушепот, сорванный с обветренных мужских губ, утонул в реве двигателя.
AnyaNuta: - Я хотел попросить тебя…, - нервно запустил руку в волосы, подбирая правильные слова, - ты можешь отказаться… Лена уже видела огни вокзала. Сейчас ее отпустят, и она вернется домой. Одна, в пустую квартиру. - Что? - Я просто… - лицо Удава исказила гримаса отвращения к себе, а потом он протянул ей свою ладонь, - дай мне свою руку. Он поймал ее непонимающий взгляд, но руки не убрал. Лена робко вложила свою кисть в его ладонь. Она показалась ей такой большой и мощной, но, при первом же соприкосновении, эта крепкая лапища дрогнула, как будто от удара тока. А потом… Потом его пальцы сомкнулись, зажав белокожую тонкую руку девушки в своей. Да, сейчас он был вампиром. Он впитывал в себя ТУ жизнь, которой был лишен столько времени. Он не мог насытиться, ему было мало, а еще нужно было припасти впрок. Лена не старалась отцепиться от мужчины. Она просто пыталась понять, но не понимала. Единственное, что она знала, что этот сильный и, наверное, не самый лучший в мире человек, сделал для нее очень много. И практически ничего не потребовал взамен, только попросил. Ему, вероятно, это нужно. Странным было то, что сидя вот так, когда до ее поезда оставалось каких-то несколько минут, Лена Кулемина понимала, что и ей это совсем не мешает. И даже чуть больше. Совсем чуть-чуть… Эпилог. Первые два года Лена Кулемина, как примерная дочь прожила с родителями. А дальше взвыла. Вернувшись в Россию и поселившись а квартире родителей, она постоянно ощущала какую-то недосказанность, недоделанность. Это вечное «недо…» сидело занозой в мозгах, и порой всерьез хотелось, сняв с самой себя скальп, поковыряться в собственной черепной коробке пальцем, стараясь привести мысли в порядок. Все началось после того, как тот мужчина со смешным и одновременно пугающим именем Удав выпустил ее руку и отвернулся к окну. Тогда она ушла, силой заставляя себя дойти до поезда спокойно, а не броситься сломя голову к готовому отправиться составу. Это состояние приглушалось навязчивой заботой родителей в Швейцарии, но стало заполнять душу девушки в пустой темной московской квартире. Чувство всемирного одиночество особо обострялось по вечерам. Ленка даже начала побаиваться теней деревьев, проникавших в окно на втором этаже. В Университете ее считали крутой, потому что Кулемина жила одна и довольно часто разрешала подружкам, а иногда и друзьям, хорошенько оттянуться в ее необремененной предками хате. Только шум чужого веселья не радовал, а на следующее утро становилось еще паршивее. В одно из таких пробуждений мозг Лены Кулеминой выдал, казалось бы, безумную идею, за которую она ухватилась, как утопающий, которому в руки неожиданно с неба упал спасательный круг. Виктор Степнов по кличке Удав отбывал наказание в колонии общего режима вот уже семнадцатый месяц. Даже самому смешно. Попался на пустяковом деле. После того, как он отпустил ту девчонку, имя которой теперь померкло в сознании, но образ был все таким же четким и непоколебимым, Удав решил, что в его-то годы образ жизни менять бесполезно, тем более без толку становиться законопослушным гражданином. Он быстро прибился к маленькой шайке, приблизительно такой же, какая была и у него, промышляющей ограблениями ювелирный лавочек. Ему и делать-то ничего не приходилось, за баранкой сидел. Однажды что-то пошло не так, с самого начала день не задался. Их группу повязали, суд, приговор. Итог – год в исправительной учреждении. Нет, Удав не жалел, что попал сюда. Когда-нибудь это должно было случиться. Еще повезло, что загремел ненадолго. Обидно, что так по-глупому. Еще полгода получил уже здесь, за участие в нескольких крупных драках. И теперь, когда до воли рукой подать, Удав сидел тише воды, ниже травы. Степнов и сам не мог сказать, зачем ему эта свобода. Он знал одно, здесь он задыхался. Предполагая, что выход за колючий забор не принесет ожидаемого облегчения, все равно на волю рвался. Дышать пусть не в полную, но силу, хотелось до боли в висках. P.S. Железная дверь со скрипом отворилась. Виктор Степнов по кличе Удав, вышел в серый промокший день. Толи повышенная влажность, толи и вправду моросил незаметный дождь, но он передернул плечами от дискомфорта. Вот она, свобода… - Степнов! – окликнул его дежурный на проходной. Виктор обернулся. Задерживаться здесь еще хоть на несколько мгновений не хотелось категорически. - Вот, - дежурный протянул конверт, - сегодняшняя почта. Чуть было не забыл отдать. Удав молча взял конверт и, едва заметно кивнув, двинулся в сизый туман. Присел на сырые доски скамьи на автобусной остановке и распечатал полученное письмо. Первое, за все время его тюремного срока. В конверте была лишь фотография. Он даже не сразу сообразил, кто та девушка. Она повзрослела и… похорошела. Покрутил фото в руках. На обратной стороне неуверенной рукой было выведено: «Елена Кулемина». И адрес. Вдохнул прохладный воздух. Полными легкими. И улыбнулся.
AnyaNuta: Автор: ntnext Название: Уходят только дважды Пейринг: КВМ Рейтинг: PG-13 Жанр: Angst, Romance 1. Ровно неделя… Для одних – это много, для других – мало. Для третьих вообще – вне времени. Для нее эта неделя стала особенной. Вот уже семь дней она жила без своего тренера. А тренера ли? Можно обмануть других, можно и себя обмануть. Только ненадолго. И Ленкино «ненадолго», похоже, доживало последние минуты своего существования. Целых семь дней прошло с той игры, где Степнов ударил ученика. Нет, ударил Гуцула. Из-за нее. Семь долгих дней она жила надеждой, что его восстановят в школе, что Шрек своим волевым решением сможет все исправить. Не дождалась… Только почему же так отчаянно хочется его увидеть? Почему каждый раз, глядя на Гуцула, испытываешь непонятное чувство обиды? Почему каждый божий день после уроков ноги сами приносят ее в спортзал? Сколько много «почему». И только одно единственное «потому». Потому что это Виктор Михалыч. Ее Степнов. Ее тренер. Ее лучший друг. Ее… Кто? Она нерешительно нажала кнопку звонка. Никакого ответа. Но ведь свет горит! Ленка надавила на звонок еще раз, уже смелее. Вдалеке за дверью послышались тяжелые шаги. С приближением к двери каждый шаг отдавался в ее ушах так, как будто молоточек в среднем ухе сошел с ума, и не просто отстукивал ритм по наковальне, а выдалбливал его, силясь проложить путь к сердцу. А потом не стало ритма, не стало шагов. Она лишь ощущала, даже не слышала, ощущала неровное дыхание за дверью. - Виктор Михалыч! Это Лена. Кулемина, - произнесла она, встав по центру, чтоб в глазок было видно, - Виктор Михалыч, откройте. Давайте поговорим. Ленка услышала, как несмело щелкнул замок, как скрипнула, открываясь, дверь. Она вошла внутрь. Темнота коридора резанула глаза. Увидела его силуэт на кухне, двинулась к нему. На столе стояла початая бутылка виски. Она огляделась. Под столом стояла целая батарея пустых бутылок. Лена обошла стол, медленно опустилась на стул напротив Степнова. - А я думала, у вас режим…, - срывающимся и почему-то сиплым голосом начала она. - И я думал, - он исподлобья взглянул на нее замутненными глазами. Плеснул в низкий стакан на два пальца и залпом осушил. - И что же, вот так? Всю неделю? – горько удивилась она. - С перерывами, - буркнул Виктор. - Вы это из-за Гуцула? – уже спокойнее спросила Ленка. - Гуцул… муцул… Какая разница? – он недобро усмехнулся. - Если это из-за меня… - Если? – Степнов посмотрел ей прямо в глаза, - А… пусть все катится к черту! Школа, баскетбол, Гуцул… А ты, Кулемина, в первую очередь! – и он тяжело поднялся. Виктор сильно схватил Ленку за руку. И когда в нем такая силища проснулась? Раньше она одним ударом могла его на маты положить. А сейчас толком и сопротивляться не могла, да и не хотела. Он оттащил ее в коридор, бросил последний свирепый взгляд и, распахнув дверь, вытолкнул на лестничную площадку. Она услышала, как захлопнулась дверь за спиной. Ничего не понимая, прижалась к стенке и, сама не заметив, сползла вниз. Лена даже приблизительно не смогла бы сказать, сколько прошло времени: может час, может минута. Время остановило свой бег. Окончательно она пришла в себя только стоя посреди маленького коридора его квартиры. Она почувствовала его где-то там, за спиной. Услышала его шумное дыхание. Вдруг он уже стоит перед ней и в упор разглядывает. - Ты почему не ушла? – снова обходит ее, двигаясь очень мягко, - А? – он сильно шлепнул ее по попе, - Кулемина? Лена сглотнула. Было ощущение, что все это происходит не с ней. Что она стоит вон там, в отдалении, и наблюдает за этой сценой. Степнов, очертив круг, снова оказался перед ней. Ленка кое-как оторвала от пола свинцовые ноги и попятилась назад. Далеко не ушла… уперлась в дверь. Он тут же оказался рядом. Да что там рядом, совсем близко! Ближе просто не бывает! Сильные жилистые руки уперлись в дверь с обеих сторон, отрезая Кулеминой всякую возможность бегства. - Ну почему ты не ушла? Я же тебя выгнал, - он посмотрела на нее, и в его глазах, почему-то, не было и следа былого хмеля. Ленка подняла голову, встретилась с его взглядом. Она даже не моргала, просто растворялась в небесной синеве. Все тело налилось приятной тяжестью, и Лена уже думала, что еще минута, секунда, и она упадет. Но только сильные руки перебрались с твердой кожи двери на мягкую кожу девичьего лица, придерживая и приподнимая его. - Ты же со всех ног должна отсюда бежать! – прошептал Виктор, все так же смотря в ее зеленые глаза и начиная движение по направлению к комнате. «Только почему не бежишь?», - быстро пронеслось в голове, так быстро, что он и не заметил. Они остановились на середине зала, так же, глаза в глаза. - Уходи… Уходи, пока я еще могу остановиться, - Ленка не понимала, что за бред он несет. Она лишь мысленно заклинала его не отводить взгляд. Он не отвел, она не отвела: глаза в глаза, губы в губы, язык к языку… Она очнулась. Поняла, что сидит на полу. Подняла голову. Он стоял в дверном проеме спиной к ней. - Что ж ты делаешь, Кулемина? Что мы делаем? – услышала она его вдруг охрипший голос. - Кажется, мы целовались, - Лена встала на ноги, бесшумно подошла к нему и обхватила руками крепкую мужскую талию, - И, по-моему, у нас неплохо получалось. - Лен, продолжения не будет, - Степнов мягким движением убрал ее руки, - Ближайшие двадцать лет я собираюсь провести здесь, а не в местах не столь отдаленных. - Понятно, - Ленкина левая бровь взлетела вверх, - Виктор Михалыч, я уйду сейчас, только… - Что только? - Я кое-то спросить хочу, но…, - она запнулась, - это как-то по-детски… И одновременно совсем по-взрослому… И я… - Спрашивай, - он устало повернулся к ней. - Вот вы когда с кем-то… или один… ну вы понимаете…, - она прятала глаза, боясь снова попасть в плен синевы. - Не маленький, понимаю, - он сел в кресло, оперся локтями о колени. - Вы когда-нибудь думаете обо мне? – виновато задала вопрос Лена. - Нет, - растягивая слово ответил Виктор. - Почему? - быстро переспросила она. Степнов не мог понять, какой вопрос раздражаем его больше. Скорее второй. - Потому что ты, - после некоторой паузы начал он, потирая лицо ладонями, - еще маленькая и чистая девочка… Вот объяснил так объяснил! Действительно, как маленькой девочке. Зато правда! - А если бы я не была такой маленькой? – серьезно осведомилась она. «Черт, как на допросе!» - пронеслось у него в голове. - Лен, прекрати, - наконец оборвал ее Виктор, - Я понимаю, переходный возраст, гормоны зашкаливают, но здесь без меня. Я с несовершеннолетними спать не буду! – отчеканил, как резолюцию наложил. - С несовершеннолетними? Понятно, - задумчиво протянула она. Затем посмотрела на него, продолжила, - Виктор Михалыч, а знаете, мне было бы даже приятно, если бы вы думали обо мне…, - не веря своим ушам, он уставился на нее. Глаза его тоже обманывали? Он никогда еще не видел, чтобы Ленка ТАК улыбалась, - а то, что вы мучаетесь?... Все, чаша его терпения переполнена, уже через край льется. - Домой пошла, быстро! – проревел Степнов, а про себя подумал: «Пока не получила», - Виктор и сам не мог понять, что именно готов ей в данную минуту дать. Хорошую порку ремнем, чтоб знала, как с дядями взрослыми кокетничать. Услышав, как захлопнулась за ней дверь, снова опустился в кресло. - Ну, Кулемина! Ну, чертовка! – убитым голосом изрек он, усмехнулся своим словам и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Хотелось выпить!
AnyaNuta: 2. Она никак не могла найти в сумке ключи. Уже родные с чемоданами подошли, думая, что входная дверь гостеприимно распахнута для них. Ан нет. - Лен, ну что? – спросила Вера Кулемина – миловидная женщина среднего возраста, держащая за руку мальчугана лет трех. - Я точно помню, как закрывала дверь, а куда ключи дела – не знаю, - отозвалась Ленка, переворачивая содержимое сумки вверх дном. - Как это, не знаю. Мне отдала, - вставил свой веский комментарий дед, - Ты же моими ключами дверь закрывала, а свои - дома оставила. Неужели не помнишь? - Не помню. Ну и ладно, давай свои, - она протянула руку, взяла ключи, и, открыв дверь, все чемоданы и люди, несшие их, наконец оказались в квартире. - Ну что же, родители, - начала Кулемина, присаживаясь на диван, когда первая суета и фразы а-ля «куда ставить» стихли, - надолго ли вы к нам? - Ну, если все будет в порядке, на несколько лет останемся, - гордо изрек Никита Кулемин. - Неужели вы наконец-то вспомнили, что две ваши светлые головы родной стране нужны не меньше, чем зарубежью, - Ленка склонила голову, готовясь выслушать ответ. - Видишь ли, дочь моя, - начал отец интонацией уж очень высокоморального человека, - как оказалось, и в нашей стране число смертельных заболеваний и людей, которые ими заражаются, медленно, слава богу, но верно начинает приближаться к критической точке. Поэтому наши светлые, как ты изволила выразиться, головы, а заодно и головы, стоящие намного выше нас, решили, что нам неплохо бы и на благо родной державы потрудиться. - Ты не рада? – опасливо спросила мама. - Ну что вы? Очень! – поспешила переубедить Лена, однако взгляд уперся в пол, - Просто… мне кажется, мы немного отвыкли от жизни одной семьей, - неимоверным усилием заставила себя взглянуть на мать и улыбнуться, - что ж, будем учиться заново! Она сидела на кухне, стараясь ни о чем не думать, отстукивая ложкой о борта кружки звенящий в ушах пульс. Пульс явно был замедлен. В кухню вплыла мама. Ленка подняла глаза и легонько вздохнула. Вера приблизилась к дочери и погладила ту по голове. - У тебя что-то происходит, - мягко сказал Кулемина старшая, - и тебя это беспокоит. Ты сама не своя. Рассеянная, забывчивая, вечно в своих мыслях, молчаливая… - Да? – переспросила Лена, - а я не замечала. - Все ты замечала, - с улыбкой на губах произнесла мама, - Девочка моя, ты - моя дочка, моя маленькая девочка и всегда ею останешься. Хотя бы попытайся об этом вспомнить, - женщина уже была готова уйти в комнату, оставив Ленку одну коротать воскресный вечер, но Кулемина снова вздохнула, уже более глубоко и как-то печально. - Мам, знаешь, я правда очень рада, что вы приехали, - начала она. Мама же, поняв, что предстоит разговор, возможно и серьезный, села напротив, - просто мне кажется… что ваш приезд может… помешать мне. - Наверно, помешать тебе что-то сделать? - уточнила Вера. - Да, - подтвердила Ленка, - помешать мне кое-что сделать. - Что же? – у них никогда не было откровенных разговоров по душам. Когда Вера с мужем уезжали в первый раз, Ленка была уже не маленькая, но и не взрослая настолько, что бы мучиться чем-то. В редкие и недолгие наезды домой они старались провести как можно больше времени с дочерью, развлекая и веселя ее всеми возможными способами, стараясь, пусть не стереть, но хотя бы немного залатать пробелы в их общении. И сейчас, смотря на дочь, Вера думала: «В каком общении? Мы и не общались-то толком! Смотрю и вижу, сидит такая родная, моя, а вроде бы и не моя. Совсем взрослая, которую я не знаю». - За то время, что вас не было, многое изменилось, - Ленка не хотела выпаливать в лоб, но и затягивать не собиралась, - я повзрослела и… полюбила одного человека, - мать только еле заметно кивнула головой, - И я хочу быть с ним. - Какой смысл ты вкладываешь в слово «быть»? – женщина казалась невозмутимой, но в материнском сердце уже разгоралось пламя волнения. - Быть? – для Лены все было понятно, почему же тогда мама спрашивает? – Каждую минуту находиться рядом… - Ты хочешь жить с ним? – огонь в груди уже превращался в настоящий пожар. - Мам, мне через несколько дней восемнадцать…, - напомнила Ленка. - Ну… а что это за молодой человек? – Вера постаралась успокоиться и пусть на несколько минут, но оттянуть момент, когда ее дочь скажет, что собирается уйти из дома. - Мам, тут штука такая… в общем, он старше меня… намного, - Кулемина видела, как вдруг побелела мама. - Что между вами было? – пытаясь говорить своим обычным голосом, спросила Вера. - Мамочка, не волнуйся ты так! – Ленка не на шутку забеспокоилась, - Ничего не было. Поцеловались один раз и все. И то, почти полтора года назад, - она невольно улыбнулась, вспоминая. - Так это что же, уже давняя история? – с некоторым облегчением спросила женщина. - Для меня все, как вчера было! – она так долго держала все в себе, что сейчас просто распирало рассказать, поделиться, выплеснуть, - Знаешь, я ведь готова была ему отдаться, даже не задумалась бы…, - она стыдливо опустила глаза, всматриваясь в остывший на дне чашки чай. - Ну, и почему не отдалась? – для Веры все происходившее было шоком. Но и в этом были свои плюсы. По крайней мере, она начала владеть ситуацией. - Он меня домой отправил… Сказал, что я маленькая еще, - Лена пожала плечами, - Что скажешь? - Скажу – «Слава богу!» Слава богу, что хотя бы у одного из вас есть голова на плечах, - «Как камень с плеч свалился!», - подумала женщина. – И где вы познакомились? - В школе, - хмыкнула Кулемина. - Как это? – не поняла мать. - Мам, это Степнов, - серьезно произнесла Лена. - Кто? – не поняла Вера. - Тренер мой, Виктор Михайлович, - на выдохе сказала она. - Час от часу не легче!!! – мать перевела дух, - А ты уверена, что ваши чувства… и желания совпадают? – осторожно начала она. - Он мне еще в школе… в одиннадцатом классе говорил, что я ему нравлюсь. И тогда, ну когда целовались, я же чувствовала! И сейчас! - Что сейчас? – переспросила Вера. - Ну, мы видимся, разговариваем, в баскетбол играем, - успокаивающе улыбнулась дочь. - Леночка, я наверное уже не имею права… но послушай моего совета. Никто тебе ничего не запрещает, ты у нас умница, но не надо переезжать. Можете видеться, целоваться, да что там, ночевать можете вместе, только не переезжай пока…, - Ленка непонимающе уставилась на маму, - Пойми, любить человека и жить с ним под одной крышей – две разные вещи. У вас, как я поняла, долгое время были платонические отношения. У тебя, по крайней мере. Как мне, показалось, Виктор Михайлович – человек достаточно серьезный, да и Петр Никонорович его очень ценит… Повстречайтесь, проверьте чувства. Приглядитесь, хорошо? Не бросайся в омут с головой, девочка, договорились? – мать так убедительно говорила, что Ленка невольно подумала, что в принципе, такой вариант должен устроить всех: и родителей – все-таки ребенок под каким-то наблюдением, и ее – она будет с Виктором, как хочет, да и Виктора – она как наяву слышала его укоризненный тон: « Не хорошо это, а что родители скажут?». А так, все проблемы решились сами собой. - Договорились, - она положила свою ладонь поверх маминой, как бы говоря: «Не волнуйся, все будет хорошо». - Да, папе я сама скажу, - напомнила женщина, - он, мягко говоря, будет не в восторге, но я к нему подход знаю. Но готовься, - предупредила Вера, - и спрячь все бьющееся подальше, - Ленка хихикнула, а мама как-то тревожно вздохнула, уже не из-за дочери - из-за мужа.
AnyaNuta: 3. Как она пережила эти дни – она помнила с трудом. Реакция отца была хоть и ожидаемой, но все равно неприятной. Он просто взорвался, говоря, что его дочь растлили в его отсутствие, что этот Степнов у него сидеть будет долго и упорно, что он сейчас сам с ним так поговорит, что этот извращенец к его дочери и близко не подойдет! Слава богу, на помощь пришла мама. Уведя отца в их комнату и проведя там пару часов, мама, выйдя, подошла к Лене, дотронулась нежной рукой до щеки и прошептала: «Все будет хорошо, дай ему немного времени». Никита Петрович по-прежнему плохо воспринимал факт, что его дочь, его Леночка, хочет жить с его ровесником. Однако под натиском жены, да и отца, понемногу стал сдавать позиции, признавая, что уж лучше Степнов, его хотя бы знаем. В такие минуты Кулемин немного успокаивался, но как только его воображение рисовало ему картины близости Лены и ее избранника – закипал с новой силой. Ленка бодро шагала по улице, неся в небольшом пакете бутылку шампанского с праздничного стола. Она вспомнила, как уже еле сидя за столом вместе с родными и друзьями, пыталась улыбаться, слушала тосты. А мысли были только об одном – скорей бы это закончилось, чтоб сбежать, к нему, без оглядки... Она вспомнила, как выходила из дома, как недовольно фыркнул отец, что-то промямлив себе под нос про малолетних дурочек с бешенством одного места, как укоризненно посмотрела на него мама. А потом, сказала тихо-тихо: «Только я тебя очень прошу, поосторожней», и характерно стрельнула глазами. «Поосторожней... Да за кого она меня принимает?» - думала Ленка, «как будто я не их дочь? Как будто я ничего о контрацепции не знаю? Да меня среди ночи разбуди, я наизусть отчеканю, какие лекарства с какими совместимы, какую реакцию могут вызвать те или иные препараты». И вот она бежит к нему, сейчас, когда нет уже ни одной преграды, когда можно не прятаться, а кричать, на весь мир о том, какое большое и светлое чувство сейчас переполняет ее! - Привет, Виктор Михайлович! – она вошла в квартиру, протянула ему пакет и начала снимать куртку. - Это еще что? – не веря своим глазам, спросил Виктор. - Как что? Самый праздничный напиток! – иронично отозвалась она, стягивая с ног кроссовки. - Тебе нельзя! – повысил он тон. - Почему это? Совершеннолетняя, паспорт имею, - съехидничала Ленка. - Вот черт, - еле слышно выругался Степнов, - чуть не забыл. Поздравляю! – он приблизился, приобнял за талию и легко поцеловал в щеку. - И это все? – не поняла она. - Нет, конечно! – он скрылся в комнате, затем появился с огромным чехлом, в котором по очертаниям, явно находилась гитара. - Ух ты! – протянула она, - Гитарка – это хорошо. Это очень хорошо! - А ты открой! – он протянул ей чехол. Она расстегнула молнию, осторожно извлекла содержимое наружу и ахнула. На нее смотрела настоящая что ни на есть бас - гитара для девушки. Фирмы «Daisy», бело – фиолетовая, в общем, настоящая красотка. - Сумасшедший! Она же стоит, как чугунный мост! – с улыбкой промурлыкала Кулемина. - Мне приятно было! – с долей легкого смущения выдавил из себя Виктор. Ленка выжидающе смотрела на него, в глазах забегали маленькие веселые чертики. - Виктор Михалыч, - начала она игривым голосом, - я, наверное, должна поблагодарить вас... - Да нет, Ленк, ты чего? Это же подарок! – Степновские брови взмыли вверх, глаза округлились, а рука при слове «подарок» указала на плод фантазии зарубежных мастеров. - А если мне хочется? – она приблизилась к нему, обвила шею мягкими руками и, не долго размышляя, принялась целовать. Поцелуй, хоть и был весьма неумелым, но настойчивым. Переходящим в ответный, жаркий, пламенный. Она, прикрыв от удовольствия глаза, уже было потянула руки к его футболке, даже зацепилась цепкими пальцами за концы, потянув на себя. - Лен, хватит! – отстраняясь от нее, прохрипел он. - Что на этот раз? – она непонимающе уставилась на него, - говорил, что с несовершеннолетней не будешь. Я ждала... Дождалась! Думала, наконец-то! А теперь что? Разлюбил, да? – горько изрекла Лена, пытливо вглядываясь в его глаза. - Ну чего ты, ерунду молотишь? – он тяжело вздохнул, приблизился, обнял, погладил по голове и чмокнул в светлую макушку, - Пойми, я тоже ждал... И для меня ожидание было... немного сложнее... Я сейчас не смогу... так, как надо... Так, как хочу... - Да какая разница как!... – донесся до него ее еле слышный вопрос. - Большая, Ленка, большая. - И что теперь?... – подняла на него глаза, призывно вглядываясь Виктору в лицо. Он посмотрел на нее, такую маленькую, родную и неопытную. И горячую… от чувства первого желания. - Ничего, Лен. Успокоиться мне надо, вот и все, - его рука погладила ее щеку, - Подожди меня, ладно? Я в душ, - Виктор сконфуженно поджал нижнюю губу, - Остыть нужно… Он стоял под упругими струями прохладного душа. Мысли путались. Единственное, что он отчетливо осознавал – там, в комнате его ждет девушка, ради которой он готов на все. Абсолютно на все. И там она не просто так. Она пришла к нему за любовью, его любовью. Которую он так долго взращивал в своем сердце, которая заполнила всего его, которую он готов подарить ей… только сделать это нужно так, чтобы и в ее сердечке нашли отражения ЕГО чувства. «Нужно только немного успокоиться, - уговаривал себя Виктор, - Просто немного успокоиться…» Да как же тут придешь в себя, когда то, на что и не только надеяться не мог, а и думать не смел, может стать реальностью! Он опустил голову, горько усмехнулся. «Нет, в таком виде, однозначно, перед ней появляться нельзя!» Решение далось ему очень тяжело. Он никогда раньше не делал этого, боясь очернить, запачкать, осквернить… И не важно, что она сама его просила! Что она могла знать?... Он подставил лицо под воду, и затем, прижавшись всем телом к кафелю, подумал о ней. - Ну что, за мою утраченную невинность? – Ленка хихикнула и поднесла бокал с шампанским к бокалу Виктора, с явной целью чокнуться. - Ты еще простыней из окна потряси, чтоб все узнали, - скривил губы Степнов. - Что вы злитесь, Виктор Михалыч?... Кстати, можно я буду на «ты» и Виктором звать? Вроде уже не чужие! – уже в голос смеялась она. Он закатил глаза, ей показалось, немного раздражительно, и буркнул: «детский сад». - Ты злишься на меня? – все веселье куда-то испарилось, оставив одинокое недоумение. - Я не злюсь… Просто, о родителях твоих подумал. Что они скажут? – он устало откинул голову на подушку. - Ну что… Мама не против, мне кажется, она меня понимает. А отец…, - Ленка закусила нижнюю губу, - ему просто нужно свыкнуться с этим. - Знаешь, я его очень хорошо понимаю! Я бы тоже против был! - Не говори так, слышишь, - она прижалась к нему, - у нас все, понимаешь, по-настоящему. Должен же он понять! - Должен…, - Виктор поцеловал ее в лоб, обнял за тонкие плечи, - Ты как себя чувствуешь? – участливо спросил он. - Лучше не бывает! – Ленка дотянулась до его губ, слегка прикоснулась, - Ставлю тебе пять… с плюсом.
AnyaNuta: 4. Все произошло как-то само собой – без лишних разговоров, предложений и обещаний. Сначала они проводили вместе выходные, гуляя по городу, играя в баскетбол на площадке неподалеку от его дома, а потом, после ужина, устраивали себе, как они называли, вечерние занятия «спортом», которые, впрочем, переходили и в ночные. Позже Кулемина стала задерживаться у Виктора и в будни, ну а через пол года и вовсе переехала. Вера нередко заходила а квартиру Степнова, проведать дочь, перекинуться парой слов с Виктором, а потом засесть на кухне с Леной, ну и, естественно, попотчевать дочь и ее избранника своим фирменным пирогом с грибами. Вот и сегодня, соблюдая все протокольные правила, Вера поболтала со Степновым о погоде, а также пожелала удачи нашим баскетболистам на каком-то чемпионате. Каком именно, женщина решила не вникать. Виктор же, в свою очередь, выслушав все пожелания, любезно удалился в комнату, сославшись на необходимость разработки плана игры для своей команды, которую он тренировал в баскетбольном клубе их района. Мать разлила по чашкам ароматный чай, отрезала кусок пирога и придвинула тарелку Лене. - Ну, я смотрю, тебе хорошо? – начала Вера, пододвигая к себе вторую тарелку. - Хорошо? – Ленка блаженно улыбнулась, - Да я и представить не могла, что так бывает! Женщина пристально посмотрела на дочь. - Вы не ссоритесь? - Нет, только иногда, по мелочи, - отмахнулась Кулемина, - Лучше расскажи, как вы? Как дед? Сережка как? - Петр Никонорович хорошо, - начала свой рассказ мама, - Почти роман закончил. Очень жалеет, что остался без соавтора, - Вера сделала небольшую паузу, ехидно подмигнул Лене, - но доволен, как слон, что дело у вас, - она выразительно округлила глаза, - с мертвой точки сдвинулось. Ленка хихикнула и отправила довольно приличный кусок пирога в рот. - Сережка тоже вроде бы ничего, - продолжала мама, - наконец-то насморк прошел, а то я уже волноваться стала. Знаешь, - Вера перешла на заговорческий шепот и наклонилась поближе к Лене, - похоже, ему в садике девочка одна приглянулась, - Ленка уже смеялась в голос, а женщина вытирала салфеткой выступившие от смеха слезы, - Цирк, да и только! Никита ходит, и под нос бурчит, что второго раза он не переживет! Ленка вдруг перестала смеяться, посмотрела на мать, которая, казалось, поняла, что сказала то, что изначально говорить не планировала, и задала вопрос. - Мам, а папа как? - Ну как..., - замялась Вера Кулемина, - он волнуется, переживает... - Сколько переживать-то можно? – с долей горечи и возмущения выпалила Ленка, - Из-за того, что он переживать будет, ничего не изменится! Я хочу быть с Витей, меня все устраивает, что непонятного? - Лен, не бесись, - попыталась вставить комментарий мать, - он просто очень тебя любит! - Если бы он меня любил, как ты говоришь, понял бы, что я могу сама выбирать..., - она все больше заводилась, - Ему что, так Виктор не нравится? – Кулемина с вызовом смотрела на мать. - Ну... Я бы не стала говорить так определенно, - Вера пыталась применить всю наработанную годами дипломатичность, только куда-то ушла уверенность, и голос предательски задрожал, - Просто, как человек Степнов его не раздражает, но... как твой сожитель... - Мам, ну какой нахрен сожитель, а? – мама смотрела на свою дочь, на своего ребенка, и не узнавала. Перед ней стояла разъяренная молодая женщина, готовая защищать свою позицию. Вот только от кого защищать, никто же не нападал... Никита вообще старался лишний раз на глаза дочери не показываться, боясь ляпнуть что-то не то. Только ее, жену, засылал узнать, все ли у нее хорошо. Поняв, что не сможет продолжить разговор по предлагаемым Леной правилам, Вера быстро ретировалась, проронив что-то про сына, который уже в саду заждался… - Нет, так больше не может продолжаться, - она ходила из угла в угол, меряя комнату большими шагами, - Ну ты вот мне скажи, нормально это? Выбор он мой, видите ли, не одобряет!..., - Лена вопросительно уставилась на сидящего на диване Степнова. - Что ты завелась-то так? Как будто впервые услышала, как твой отец к нашим отношениям относится, - он был очень спокоен. А что волноваться? Все как обычно. - Нет, ну мы же пытались... Пытались отношения наладить, - продолжала свой марафон Кулемина, - А он!? Помнишь, что он устроил на том обеде? – она начала быстро жестикулировать, эмоции били через край, - Мы, как дураки, пришли, тортик там, вино его любимое... А он ушел, просто ушел! - Лен, хватит, - Виктор устало посмотрел на девушку. И что на нее нашло сегодня? - А что хватит? – не унималась Кулемина, - Нет, Вить, с этим что-то делать нужно! - Что? – на выдохе спросил он. - Ну ты же мужчина! – Ленка вдруг остановилась на середине комнаты и пристально уставилась на него, - Вот и поговори с ним, по-мужски. - А смысл? – он вообще не понимал смысла: ни смысла разговаривать с человеком, который все равно не поймет, ни смысла этого разговора. - Смысл? – удивилась она, - Смысл – защитить свои отношения! - Лен, я не могу доказывать человеку то, во что, возможно, будучи на его месте, и сам не поверил бы, - он откинулся на спинку дивана, запустил руку в волосы, - Ты понимаешь, что в споре, в любом, правды как минимум две, всегда! И каждый живет со своей, с той, с которой ему удобнее. - Я вообще от тебя в шоке!...,- она невольно округлила в удивлении глаза, - Мужик еще называется! - Да, Лен, зато ты себя сейчас ведешь как настоящая женщина! – он прекрасно понимал, что она на эмоциях, что сама плохо понимает, что говорит, но все равно, ее слова задели, задели сильно... и глубоко! - Правильно! – опять вмиг завилась она, - Ты же не даешь мне почувствовать себя женщиной. Сидишь тут, как тюлень, а я устала! Устала постоянно бороться, устала доказывать, убеждать устала, - она обидчиво поджала губы, - Почему я все время должна?!! - Да никому ты ничего не должна! – в сердцах выпалил он. - Господи, что ж такое? Прям какие мы благородные! Видите ли, отца моего он понимает, - она передразнила недавнюю речь Виктора, - Ну и сиди тут со своим пониманием... А мне – надоело!
AnyaNuta: 5. - Привет, Кулемины! Блудная дочь вернулась! – Ленка, водрузив на плечо огромную сумку, дефилировала в свою комнату. - Что случилось? – Вера выглянула из кухни, подозрительно посмотрела на дочь, - Понятно… С Виктором, значит, поссорилась. - Мамуля, не обижайся, но это не твое дело! – слова прозвучали совсем по-доброму, а Ленка уже скрывалась за дверью. - А я не обижаюсь, только, к чему такие жесты??!! – успела крикнуть вдогонку мать, в театральном взмахе рукой указывая на поклажу. - Мам, у тебя есть минутка? – Вера сидела за компьютером, изучая какие-то списки, когда в комнату вошла Ленка. Она была все той же, только глаза грустные, и какие-то дикие. - Иди сюда, - женщина переместилась на диван и приглашающе похлопала по месту, находящемуся радом. Дочь послушно плюхнулась, едва Вера убрала руку, - Рассказывай… - Мы расстались! – Ленка выдохнула и выжидающе посмотрела на мать. - Не рановато ли такие громкие заявления пошли? – игриво спросила женщина. Кулемина опустила голову, тяжело вздохнула, - Эх, бедный ты мой ребенок! – Вера притянула к себе дочь, обняла, прижала голову к плечу, - Ты пойми, любовь – это же не просто вселенское счастье, это не просто вечная эйфория, не просто секс..., - Лена приподняла голову, внимательно слушая, - Любовь – это еще и тяжелая работа. Каждый день, каждый день… - Я знаю! – оживилась Лена, - Я понимаю! Я и работала, защищала НАС, каждый день, каждую минуту, а он… Даже с отцом отказался разговаривать… - Девочка моя, - продолжила мать назидательный тоном, - работа и борьба – никогда не были синонимами, и никогда не будут! Борьба, какого бы рода она ни была – это деструкция, это разрушение! И отношения рушатся… А ОН, - Вера многозначительно выделила это слова, - он это понимает… Он не хочет разрушать, он хочет, если и не создать, то сохранить, сберечь… - Не понимаю, получается… я сама? Я – разрушитель? – от осознания этой мысли внутри все упало, даже не в пятки, вообще упало – в никуда. - Не нужно делать поспешных выводов! – лицо Веры вдруг стало серьезным, - Что за молодежь пошла? Никаких мозгов, только действия! Вот ты мне объяснить можешь, зачем ушла, да еще вместе с вещами? - Пять минут назад, - Лена сидела перед матерью, как школьница, которая не выучила домашнее задание, - я бы тебе объяснила… А сейчас уже и сама не знаю… Мам, - она откинулась на диван, прикрыла глаза и всхлипнула, но слез не было, так, пустой всхлип, - что мне делать? - Учиться, дорогая моя, постигать науку, - Кулемина, сморщив нос, посмотрела на Веру, - А что ты хотела? Что тебе все так просто достанется? Нет, любовь заслужить нужно, и суметь сохранить! - Как сохранить? - Прежде всего, нужно помнить, что здесь очень тесно, наверное, теснее, чем в любой другой области переплетаются теория и практика. Начнем с теории, - женщина снова притянула дочь к себе. Запомни одно правила, одно простое, но следовать ему крайне сложно, но и крайне важно! – Ленка затаила дыхание, приготовившись впитывать, - Уходить от мужчины, хлопнув дверью и забрав вещи, можно только два раза! - Почему два? – удивилась Кулемина. - Потому что, когда уходишь окончательно с первого раза – значит это была не любовь. Значит ты просто подменяла понятия! Просто ошиблась… - А когда два? – с интересом спросила она. - А когда два… Смотри, уйти впервые можно, когда ты уже терпеть не можешь, когда ты выдохлась, когда еще чуть-чуть, и что-то оборвется! – казалось, Вера уже говорила не для Лены, а для какого-то невидимого слушателя, - тогда можно и вещи собрать, и покричать, тогда все можно… - А во второй раз? – Ленкин вопрос вывел Веру из ступора. - А во второй раз уходить нужно навсегда, никогда не возвращаясь… Это уже конец! - Но почему? Ведь если уходишь, если чувствуешь, значит не все равно, значит что-то есть! Почему нельзя вернуться? - Потому что это уже не любовь – это пытка, или фарс, кому как больше нравится, - с горькой улыбкой констатировала мать, - Пойми, если вы будете играть в кошки-мышки, уходить - приходить – ничего путного все равно не выйдет… А если заведомо знаешь, что не получится, зачем продолжать? - Но ведь… - замялась Лена, - а я?... - А ты, дорогая моя, пустила псу под хвост свою первую попытку! – Вера укоризненно наклонила голову, - Так что решай, если хочешь, будь с ним, но уже терпи, пока силы не иссякнут, а не хочешь… - Хочу! – в сердцах выпалила она, - Но что же, мне позвонить ему нужно? Прощения попросить? - Нет, Леночка, - мать погладила ее по голове, так ласково, как в детстве, - мужчин искать не нужно. Если твой – найдется сам… - А если не найдется? – не дала она закончить женщине. - А если не найдется – значит не твой… Все просто, - с сожаление вздохнула Вера, - немного горько, но просто…
AnyaNuta: 6. Прошел день, за ним другой, третий, четвертый, пятый... Кулемина не находила себе места, металась между креслом и телефоном, несколько раз снимала трубку, даже номер набирала. Даже слушала несколько гудков, а потом возвращала трубку на базу. «Если твой – найдется сам...» - каждый раз, проговаривая мысленно эту фразу, сердце невольно сжималось. «Почему ты не ищешься? Ведь для тебя это было не мимолетное, да? Найдись, ну пожалуйста!» Она кидала на мать недовольные, а порой и молящие взгляды. Вера только разводила руками, пытаясь сказать: «за что боролась – на то и напоролась». Никита Петрович Кулемин, на ходу надевая домашние тапочки, брел по коридору. «Кого там несет?, - думал он, - «не сидится людям дома!» Подошел к двери, посмотрел в глазок, насупился. Нехотя повернул замок, открыл дверь. - Ты? – сурово осведомился он. - Я..., - отозвался гость, как казалось Кулемину – незваный. - Зачем пришел? - Мне Лена... нужна, - хриплым голосом произнес Виктор. - Лен? Это к тебе! – и Никита Петрович, больше не говоря ни слова, но бросая недовольные взгляды, удалился в свою комнату. Лена приоткрыла дверь спальни, остановилась, посмотрела на него… В голове неуловимо быстро промелькнуло: «Нашелся!» Быстро подбежала к нему, уже хотела на шею кинуться… остановилась. - Оденься, пожалуйста. Я на улице подожду. Нужно поговорить, - он окинул ее легким взглядом, всю, с ног до головы, и вышел, тихо притворив за собой дверь. Ленка второпях натягивала куртку. Пальцы не слушались, всегда удобные кроссовки вдруг начали нестерпимо жать. «Сейчас главное – успокоиться! Спокойно выйти и спокойно поговорить. Как взрослые нормальные люди». Сил и терпения ожидаться лифта не было, поэтому она побежала по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Он стоял у подъезда, как раньше, как в школе… Боже, сколько же воды утекло с тех пор! - Виктор Михалыч? – позвала его Ленка. - Что официально-то так, Елена Никитична? – он повернулся к ней, вздохнул, изо рта вырвалось облачко пара. - Просто, прошлое вспомнила…, - Ленка мечтательно закатила глаза. - Прошлое? – приподнял он левую бровь, - А если… А если, я не хочу, чтоб это прошлым было? Что скажете? - Что тоже этого не хочу…, - она слегка улыбнулась, лишь уголками губ, но этого было достаточно, чтоб он понял, что не зря все это время он уговаривал себя. Уговаривал себя переступить через себя. Уговаривал себя придти. Ведь он - мужчина! - Ты пойми, пожалуйста, - Степнов засунул руки в карманы и стал перекатываться с носка на пятку. И сам не заметил, как перенял у нее эту привычку! – отец твой – это не преграда… Он не против, он просто не за! – Виктор отвел взгляд в сторону, перевел его на окна квартиры Кулеминых, - Он свыкнется, а когда успокоится, я с ним поговорю, я тебе обещаю! Я и сам объяснить хочу, но не время, понимаешь? - Понимаю… Мне мама объяснила, - виновато ухмыльнулась Лена. - Мама у тебя мировая! – улыбнулся Степнов. Хотел что-то сказать, верней, пошутить про тещу – не стал… Наверное, еще слишком рано. - Да… мама – она мне очень помогает… В голове порядок наводит…, - уже две фигуры качаются взад – вперед, почти синхронно. - Я с цветами придти хотел… потом подумал, что будет глупо смотреться…, - он утопил руки в карманах еще глубже. - Да, отец бы поглумился… - Кулемина осмотрелась вокруг. Какой разговор нелепый! Вроде бы и помирились, а вроде и нет… - Лен… - как пуля у виска пролетела, - ты мне нужна..., - его глубокий вздох, - Ты мне нужна и… Я без тебя не могу… Она подняла опушенные глаза. Он смотрел на нее, такой большой, такой сильный и такой несчастный. Проклиная себя за ту роковую поспешность и несдержанность, она несмело подошла к нему, погладила замерзшей рукой колючую щеку, поджала губы. - Ты прости меня, ладно? – большой палец прошелся по верхней губе, - Я вспылила на пустом месте… даже вспомнить стыдно. - Не извиняйся, - он перехватил ее руку своей, нежно сжал, стараясь согреть, - мне думать надо было. Успокоить тебя! Я же мог предвидеть… - Нет, ты прости меня… - она не успела договорить. - За что? - За то, что назвала тебя тюленем! – усмехнулась Лена. - А что, не похож? – в эту минуту он сделал такую смешную рожицу, походящую скорее на щенка – подростка, с голубыми-голубыми глазами, но это был точно не тюлень. - Не очень, - она прижалась к нему. Вот где было ее место! Только бы теперь об этом не забыть! - Вещи помочь собрать? – спросил он в самое ухо, даже щекотно стало. - Нет, я сама… Носильщиком поработаешь? – Ленка все теснее прижималась к его куртке, такой холодной, а ей совсем не холодно… - Ленка…
AnyaNuta: 7. Работать Ленке нравилось. А что, и без дела не шатается, пока у Вити тренировки, заодно и практику отрабатывает – в институте не придерутся, да и деньги никогда лишними не бывают. И правильно она сделала, что поступила все-таки в медицинский. Спорт, конечно, спортом. Но он был в школе хорош. А сейчас нужно было думать о будущем. А в будущем она планировала работать в исследовательском центре, в том, где сейчас была практиканткой. Ну, а если не сложится, пойдет к Степнову. Будет его бойцов от травм лечить. - Ну что, Лен, закончила? – к ней сзади подошел Никита Петрович, ее отец, а сейчас еще и наставник. - Да, все данные сохранила… Ой, - быстрый взгляд на часы, - а поздно-то как уже… А я и не заметила. Она пытливо посмотрела на отца. - Пап, подбросишь меня домой? - А что, твой сожитель не может тебя встретить? – не то, чтобы отец высказывал все это с пренебрежением или негативом, скорее, такого рода фразы стали уже дежурными, так, лишь бы сказать. - Не начинай. Ты же знаешь, он работает, - спокойно ответила Лена. - Работает…, - он уже хотел что-то возразить, но остановился, - Нет, Лен, мне еще задержаться нужно, у нас планерка завтра. А там Конусов на низком старте, подвезет. Кулемина взгромоздилась на переднее сидение Лешкиной машины. Конусов, улыбаясь своей полуоткрытой улыбкой, завел мотор и, повиляв немного между домов, машина выехала на шоссе. Лена рассматривала молодого коллегу своих родителей. Симпатяга, с отличным чувством юмора, начитанный и в нужный момент серьезный. Практически идеальный. Лишь один недостаток – Ленку, как она уже поняла, он рассматривает в первую очередь, как девушку. Не как сотрудника одной организации, не как дочь руководителя проекта, над которым он работает, а просто как девушку. Ее это немного напрягало, не слишком, но расслабиться в его присутствии было сложно. Подъехав к дому, она искренне поблагодарила Лешку, легонько хлопнула дверью и направилась к подъезду. Даже голову не подняла. Даже не заметила, что Степнов стоит у окна. Ленка вбежала в квартиру, быстро стянула с себя куртку и кроссовки. Зашла на кухню. Он сидел за столом, глядя куда-то вдаль. - Привет! – подбежала, уселась к нему на колени и поцеловала в щеку, - Как дела? - Нормально, - он выглядел каким-то… озабоченным, - Что поздно так? - Представляешь, засиделась, даже о времени забыла. Меня Леха привез. А ты как? – выпалила она на одном дыхании. - Леха привез? – легкая усмешка на губах, странная какая-то. - Ага, - она спрыгнула с него и, взяв чайник, стала наливать в него воду, - Представляешь, он мне все время улыбается, заигрывает, глазки строит, даже неприятно немного. - Представляю…, - глухо отозвался Степнов. Настолько глухо, что она еле разобрала, - Я все прекрасно представляю… и понимаю… Вить… ты чего? – она стояла с чайником в руках, пытаясь хоть немного осмыслить происходящее. Получалось плохо. После того глупого расставания она думала, что уже ничего произойти не может, что все недомолвки и непонятки пройдены. Уже почти год они даже не могли найти повод, чтоб хорошенько поссориться! А сейчас что-то невероятное… - Да ничего я, Ленк, - он поднял на нее глаза, какие-то чужие, - Я же все прекрасно понимаю: ты молодая, красивая… Естественно, не одному мне нравишься. И это нормально… - Что нормально, - «да где же найти силы выпустить из рук этот чайник проклятый!» - Что на тебя обращают внимание. - Знаешь, - полный сосуд наконец опустился на стол, - пошел ты со своим пониманием! Понимает он! Понятливый нашелся! А знаешь что понимаю я?, - она выжидательно взглянула на него и, не дождавшись никаких знаков, снова продолжила, - Ты думаешь, я не вижу? Думаешь, моложе намного – так не понимает ничего? Ты же меня в свою жизнь не пускаешь! – она начала вышагивать по маленькой кухне, - Как что не спрошу – все хорошо, нормально и отлично. Да я о тебе и не знаю ничего практически! - Это не так…, - и зачем он этот разговор затеял, он сам не понимал. Но он ему не нравился еще в стадии зародыша, а сейчас и подавно. Он прекрасно знал, если Ленка заведется – ее не остановишь. Без проблем, прекращаем диалог! - Это так!!! – это было последнее, что он услышал, тихо закрывая за собой входную дверь. Господи, да как же так? Какие звезды сегодня сдвинулись со своих привычных мест? Все так неправильно, нелепо… Она думала, что живет в настоящем… а оказалось в иллюзии… Как он мог уйти? Предъявил претензии и смылся… Смылся, сбежал, оставил… - Ленка? – поздним вечером в квартиру влетел Степнов с охапкой ярко-бордовых роз. Он уже представлял, как протянет их ей, как скажет, что глупо все это, надуманно… Просто ревность взыграла! Как она возьмет букет, а потом… А дальше по обстоятельствам. Он, не снимая куртки, прошел в комнату. Пусто… Откинул цветы в сторону, второпях подскочил к шкафу в коридоре. Пусто… Прошел в ванну, на ходу сметая все склянки и открывая шкафчики и полки. Пусто… А точнее, только его вещи… Только его никчемная жизнь… Уже никому не нужная…
AnyaNuta: 8. Не спеша вставила ключ в замочную скважину, повернула несколько раз, тихо вошла, еще тише разделась. Подошла к кухонной двери. «Все как обычно…» - прислонилась виском к дверному косяку. - Мам… - Ну, рассказывай… - Вера выжидающе смотрела на дочь, сидящую напротив. - Мы расстались…, - только и смогла выдавить из себя Кулемина. - Почему? Что произошло… на этот раз? - Он странный какой-то… Сначала предъявлял мне Конусова, что типа он меня домой привез, - она глубоко вдохнула, - конечно привез, отец на работе задерживался! Кстати, он еще не вернулся? - Нет, - мать смотрела на дочь с каким-то тревожным лицом, - Слушай, естественно, он будет тебе как ты выражаешься «предъявлять». Тебя домой привозит другой мужчина, который тебе симпатизирует, он об этом прекрасно знает, чего ты хочешь? Чтоб он от счастья прыгал? - Да ничего я не хочу! Спокойствия я хочу, понимаешь, - Ленка всплеснула руками, в абсолютно нехарактерной для себя манере. - Так чтобы заслужить спокойную жизнь, не надо давать поводов для беспокойства! – наставническим голосом изрекла мать, - Вот что тебе мешало позвонить Виктору и сказать, чтоб он забрал тебя, скажи мне? - Мам, ты же знаешь, у него работа, тренировки. А тут я нарисовываюсь: «Витя, приезжай за мной…» - Да, а почему нет? – женщина встала, возмущение не позволяло сидеть на одном месте, - Он – твой мужчина, и, если твой отец, старый интриган, не смог довезти тебя, нужно было звонить Виктору… - Да какой он мой? – Вера не успела закончить, как Ленка встряла обиженным голосом, - Он же и не делится со мной ничем! Я ему все рассказываю, понимаешь, вообще все! А он? Как что не спрошу, все хорошо, все замечательно… - Так значит все замечательно! Лен, - Вера подошла и обвила плечи дочери руками, - пойми ты, у мужчин, также как и у женщин, должно быть личное пространство. Если не рассказывает, значит не считает нужным. Значит все и в правду хорошо. Это ты непонятно почему болтливая очень стала, никогда же за тобой не замечала. - Как мне же хочется поделиться, рассказать о своих достижениях, сказать, что я на что-то способна. Хочу, чтоб он гордился мной, - Кулемина подняла глаза вверх и посмотрела на мать. - А ты думаешь, он не гордится? – улыбнулась Вера, - Значит так, сейчас берешь свою сумку и идешь к нему, может еще успеешь до его прихода. Чтоб он этого детского сада не видел! - Нет! – отрезала Ленка. - Почему нет? – женщина широко распахнула глаза в удивлении. - Потому что нет! Потому что он ушел, оставил меня с моими претензиями. Сам высказал и все, свободен! – тихо и очень спокойно произнесла она. Мать стояла и молчала, только смотрела на Ленку как-то слишком серьезно. - Останусь здесь, пока он сам не придет! – вот так, главное – принять решение. - Долго ждать придется, - легкий кивок головой. - Почему это? – удивилась Ленка. В этой ситуации они оба виноваты. Почему это она должна идти первая на попятную? - Потому что он одни раз уже приходил! – резонно заметила Вера. - Ну и что! Он мужчина. Он должен признавать свои ошибки и должен находить в себе силы просить за них прощения, - Кулемина была возмущена до глубины своей юной души. - Девочка, запомни раз и навсегда. В этой жизни никто никому ничего не должен! – мать снова заняла свое место за столом, готовая вправить мозги этой своенравной девчонке, - В семье, в хорошей семье, может быть доминирующий, но личности должны быть две. Самодостаточные. И, кстати он уже, в тот раз, признал ТВОЮ ошибку, пришел сам. И ты очень верно заметила, он – мужчина. А не тряпочка, - и Вера мягко улыбнулась. Входная дверь распахнулась, в коридоре послышались уверенные шаги хозяина дома. - Никита…, - Вера поджала губы и вопросительно посмотрела на мужа, - Ну что ты творишь? Зачем попросил Алексея Лену до дома довезти? – Кулемин стоял, ничего не понимая, - Она с Виктором из-за этого поссорилась, - женщина кивнула на одиноко стоящую в коридоре сумку. - Дочь, не расстраивайся! – обратил он свой крик к кухне, настроение отца явно поднялось, - завтра поедем тебе бибику выбирать, чтоб больше никого не просить
AnyaNuta: 9. «… чтоб больше никого не просить…» А как же хочется! Попросить. Попросить забрать меня отсюда. Туда. Где я была счастлива. С тобой. Была с тобой… Уже не буду. Не вернусь. Не смогу… Ненавижу себя!!! Она подъехала к родительскому дому на своей Mazda2. Припарковала под окнами и зашла в подъезд. Приезды к родителям с каждым разом давались все тяжелее и тяжелее. В глазах мамы все с большей силой разгорался огонь сочувствия и сожаления. А на счастливую улыбку отца ей самой смотреть было тошно. Сейчас, поднимаясь в лифте, в памяти невольно всплыл обрывок давнего разговора. - Ну что, нравится? – спросил отец, указывая на коричнево-вишневый хетч-бек. - Нравится…, - вяло улыбнувшись, ответила Кулемина. - Тогда берем, - Никита Петрович кивнул поджидающему в стороне менеджеру и тот, широко улыбаясь, обнажая белоснежные зубы, побрел к своему рабочему место с целью оформления договора купли-продажи, - Кстати, Лен, Алексей о тебе спрашивает, волнуется, почему на работу не ходишь. Я сказал, что болеешь. Славный парень… Ты бы присмотрелась… Он давно к тебе… Дверцы лифта шумно разъехались, оставляя в недрах тесной коробки и ее воспоминания. Она открыла дверь, специально громко захлопнув ее, крикнула: - Родители, гостей ждете? - Ленка? А что так поздно? – удивилась Вера Кулемина, выглянув из кухни, где она мыла посуду после ужина. - Соскучилась, вот и решила заехать, - она не врала. Просто не говорила всю правду. - О, дочь приехала! – из комнаты вышел отец, на ходу стягивая с носа очки для чтения. - Привет, па! – она сняла шапку, куртку и родные кроссовки, аккуратно разместив все это в шкафу. - Ты одна? – осторожно спросила мама. Вера не любила затрагивать тему Конусова. Ленка всегда либо раздражалась, либо вообще переставала говорить. - Ага, - только и услышала мать в ответ. - А с Алексеем что?... – уточнил менее деликатный Кулемин. - А что с Алексеем? Алексей накормлен, обстиран, в квартире убрано, посуда вымыта. - Вообще-то я спросил, почему вы вместе не приехали? – резко сменив тон, отец сурово посмотрел на дочь. - Никита…, - только и смогла вставить Вера, но опоздала. - Потому что я не хотела приезжать вместе с Алексеем, - перебила мать Кулемина, - потому что в данный момент я хочу видеть вас, а не Алексея, потому что… - Вы что, повздорили? – Никита Петрович уже сидел за столом, пытливо уставившись на Лену. - А мы и не мирились! – в запале выпалила она, - у нас вообще, как выяснилось, нет и не было ничего общего. Мне вообще противно…. - Что противно? – отец, крутя в руке за душку очки, продолжал прожигать ее взглядом. - Противно, что ты – мой отец, говоришь мне жить с Конусовым! Я живу! Противно, что ты – мой отец, не можешь понять, что я не могу ложиться с ним в одну постель! А я ложусь! Противно, что ты – мой отец, не можешь понять, что я любила, люблю и буду любить другого! Противно, что ты против этой любви, против нас, против меня… - Высказалась? – он смотрел на тяжело дышащую девушку, на горько качающую головой жену, на укоризненно прижавшего губы и стоящего в дверном проеме Петра Никоноровича, - И что? Побежишь к нему? Будешь прощение вымаливать? Унижаться? – он повысил голос, стараясь, чтобы его слова звучали как можно более отчетливее, - А ты спросила себя, ты ему нужна? Что-то я не припомню, чтобы он искал тебя, в двери ломился, звонил? А…, - махнул рукой Никита Петрович, - делай, что хочешь. Здесь все могут делать то, что хотят!!! - Пап, - тихо сказала Ленка, не отрывая взгляда от пола, - как ты понять не можешь? Я не говорю, что мне с ним легко… Я говорю, что мне без него плохо… Кулемин - сын удалился в комнату, не забыв громко шваркнуть дверью.
AnyaNuta: 10. Она сидела в своей машине рядом с его домом. Как же давно она здесь не была. Сторонилась этого района, как только могла, боясь не выдержать соблазна. А сейчас, смотря на темные окна его квартиры, она уже было решила, что он спит. Взяв телефон в руки, несмело набрала его домашний номер. Гудок, еще годок, за ним – третий, четвертый и пятый… Никого. Лена устало взглянула не часы. 23.15. Странные мысли полезли в голову. Она не могла даже идентифицировать их природу. Просто незнакомое ощущение тревоги. Снова обратив свой взор к телефону, она нашла в записной книжке его мобильный номер. Нажала на вызов – недоступен. «Да что ж такое…», - пронеслось по краю сознания. Предприняв последнюю попытку, Ленка найдя телефон спортивного клуба, вдавила заветную зеленую кнопку на телефоне до упора. - Здравствуйте, - произнесла она тихим затравленным голосом, - Простите, а с кем я разговариваю? - Охрана, - ответил четкий голос на том конце провода. - А Степнова Виктора Михайловича я могу услышать? – она и сама не верила, что может. Бредовой идеей было предполагать, что в такое время Виктор мог быть там. - Нет, он уже уехал, - услышала Кулемина в ответ. - Странно…, - Лена старалась держаться спокойно, но выходило не очень убедительно. Ей так казалось, по крайней мере, - его нет дома, сотовый отключен… - Девушка, да вы не волнуйтесь, - голос явно смягчился и, похоже, его обладатель улыбался, - он же на даче у Аксенова. Он тоже здесь тренирует, - пояснил охранник. - А как-то связаться с ним можно? – ее голос стал немного увереннее. С Виктором ничего не случилось, он жив, просто у приятеля. - Боюсь, там нет телефона…, - начал было Ленкин собеседник. - Прошу вас. Это очень важно! – Кулемина уже чуть ли не ныла в трубку. - Кажется, в журнале должен быть адрес. Если вы подождете… - Конечно! Конечно, подожду…., - она была готова ждать хоть сутки, только бы найти. Найти Витю. Когда она подъехала к поселку, на часах было уже 23.56. Легко найдя нужный дом, она выскочила из машины, чуть не забыла поставить на сигнализацию. Машина лишь бесшумно сверкнула фарами, когда Кулемина уже неслась от калитки к деревянному двухэтажному дому. Она с шумом открыла дверь, влетела внутрь, раскрасневшаяся и запыхавшаяся. - Виктор? – услышала она незнакомый мужской голос, а из комнаты как раз вышел его обладатель. - Простите… за вторжение…, - начала она сбившимся сиплым голосом, - но… мне нужен Виктор. - Михаил, очень приятно, - мужчина протянул ей свою большую ладонь. - Елена, - она мягко улыбнулась. - Вы не волнуйтесь, Виктор скоро вернется, - начал Аксенов, - он отвез мою жену с собакой в ветлечебницу…, - в этот момент комнату пронзил звон мобильного телефона. Михаил что-то ответил, а в это время навстречу Лене выбежали щенки ретривера. Их было как минимум пять, но все они так быстро перемещались и вертелись, что Кулемина просто сбилась со счета. - Понимаете, - продолжил хозяин дома, нажав на отбой, у их мамы осложнения после родов. Я как раз был на работе, когда открылось кровотечение. Виктор и повез их. А сейчас жена звонила, сказала, чтоб я ехал. Мне не удобно просить, но вы не побудите немного с ними, - он указал на пол, где копошились, играли и рычали маленькие комочки, - К тому же, Виктор уже едет назад. - Да… Конечно…, - только и выдавила из себя Лена, еще не приведя в порядок дыхание.
AnyaNuta: 11. Степнов подъехал к дому на частнике. Расплачиваясь, взглянул на часы в машине – 00.41. Да, долго же он добирался. Вылезая из потертой шестерки, увидел припаркованную неподалеку Mazda. Идя по тропинке, прочищенной среди сугробов, удивился горящему в доме свету. Странно, Марина при нем звонила Мише, он уже давно должен быть в лечебнице. Виктор вошел в дом, прикрыл дверь, оглянулся и замер, как будто параличом скованный. На диване сидела Ленка. Его Ленка. Кулемина. Голова откинута, глаза закрыты, вокруг также мирно посапывают щенки. И только один, самый непослушный и игривый, норовит почесать зубки об ее палец. Он невольно улыбнулся, и, наконец придя в себя, наклонился и тихо позвал девушку по имени. Ленка быстро открыла глаза, сонным взором обвила комнату, посмотрела на Виктора. - Привет, - сказал он, беря на руки задиру-щенка. - Привет, - во рту моментально пересохло, голос и так спросонья хриплый, сорвался. - Ты что тут делаешь? – мягко спросил он, подставляя щенку свой палец. - К тебе приехала…, - быстро выпалила Кулемина, для смелости сжал кулачки. - А нашла как? – Виктор поднялся с колен и, прошествовав на кухню, нажал кнопку электрического чайника. - В спортклубе дали адрес…, - она прошла за ним, но остановилась в дверях. - А как же, - он замялся, явно раздумывая, - отец…и… - А что отец? – Ленка, поняв, что он недоговорил, завелась с пол оборота, - Это моя жизнь. Моя! И да, ты абсолютно прав. Я жила с Лехой. Больше года жила. И я сама прекрасно знаю, как это называется, не надо мне говорить… - Успокойся! – последний раз Кулемина слышала, как Виктор кричит, только в школе. Но тогда она называла его по имени отчеству, - Успокойся, - уже мягче повторил он. За все время, что он знал эту девушку, он понял одну вещь – если ее вовремя не остановить… - Я наверное… пойду, - весь запал, вместе со всеми придуманными словами и фразами, вмиг улетучился. Она не могла понять, что происходит, почему все идет не так. Не так, как она себе представляла. - Лен, подожди…, - Виктор повернулся к ней, - Куда ты ночью поедешь? Давай… я тебе наверху постелю… А сам здесь лягу, с ними, - он потрепал за уха щенка, все еще кусавшего его палец. - Тогда точно поеду, - горько усмехнулась Кулемина, смотря в его голубые до боли глаза - Все правильно, Вить, все верно. Так мне и надо… Это ты у нас человек глубокий… А мне-то что? Приехала, умылась и… дальше поехала, - она медленно прикрыла глаза, собираясь с духом, - Только знаешь что?.. Я же сама к тебе притащилась…, - она молниеносно развернулась, и быстро направилась к выходу. - Ну куда ты пошла? - он настиг ее уже на улице, резко развернул к себе и прижал, сильно-сильно, - Куда? - Прости меня, - зашептала она сбивчиво, - прости, пожалуйста. Я такая идиотка. Сама не знаю, что творю. Я так соскучилась. Так соскучилась… - И я скучал, - он провел губами по ее скуле, снова прижал ее голову к груди. - Мне мама говорила, что расставаться можно только два раза, что дальше фарс будет…, - Ленка вопрошающе заглянула в его глаза. - Права твоя мама, - Виктор погладил ее по щеке. - Так значит…, - подозрения пронзили ее насквозь. - Значит, мы план уже выполнили, - улыбнулся Степнов, - Прекращаем беготню. Эпилог Ночью выпало такое количество снега, что казалось, маленькой тропинки, ведущей к дому, и вовсе никогда не было. Марина и Михаил вот уже вторую неделю находились в городе, откуда было удобнее возить собаку к ветеринару. Лена и Виктор, держа в руках большие лопаты и стараясь справиться с последствиями ночного разгула стихии, обсуждали реабилитацию мамы маленьких щенков, чей звонкий лай был слышен даже на улице. Они так увлеклись своим занятием, смеялись, кидались снежками и шутили, что и не заметили, как у калитки кто-то заглушил двигатель автомобиля, а затем и вошел во двор. Виктор остановился, лишь поджав губы, ожидая неприятного разговора. Лена же кинулась навстречу гостю. - Папа! – подбежала она к Кулемину и обняла, уткнувшись носом в воротник. Никита Петрович, положив руку на Ленкину безразмерную куртку, явно не женскую, направился к стоящему все на том же месте Виктору. - Здравствуйте, Никита Петрович, - Степнов снял теплую варежку и протянул мужчине руку. - Здравствуй, Виктор, - Кулемин, хоть и с неохотой, но все же ответил на рукопожатие, - Я смотрю, вы веселитесь… А это у вас, - он указал на лопаты, - такие силовые тренировки? Вы решили испытать мою дочь на морозоустойчивость? - Ленка, - обратился к ней Виктор, мягко улыбаясь, - иди, поставь чайник. Когда девушка медленно, нерешительно все же скрылась за дверью дома, Степнов перевел свой взгляд на стоящего напротив человека и начал ровным уверенным голосом. - Я не собирался и не собираюсь испытывать Лену. Так получилось, что погода ночью разгулялась. И к этому, - он слегка выставил лопату вперед, - стоить относиться лишь как к выпавшему снегу, - немного помедлил, - И никак иначе. - Я только хочу, что бы моя дочь была счастлива…, - настойчиво пробормотал Никита Петрович. - Тогда у нас с вами одна цель, - Виктор замолчал, раздумывая над следующей фразой, - Я очень люблю Лену. Очень. - Что ж, она тоже любит тебя, - Кулемин слегка развернулся, - И не надо чая… Я просто дочку увидеть хотел. Соскучился, - он тяжелой поступью пошел к выходу, - Виктор, крикнул он уже у забора, - приезжайте в субботу к нам. Вера и отец будут рады. Ленка выбежала из дома, непонимающе посмотрела на Степнова. - А где папа? - Уехал, - он притянул девушки к себе, уткнувшись носом в ее висок. - Опять поругались? – тяжело вздохнул, спросила Кулемина. - У нас прогресс, мы поговорили, - она чувствовала его холодное дыхание на коже, - Он тебя очень любит… - Я знаю, - улыбнулась она. - Пойдем чай пить. Холодно…
AnyaNuta: Автор: ntnext Название: Азартные игры Пейринг: КВМ Рейтинг: R Жанр: Angst, Romance, Deathfic. Пролог - По-моему, этот дед стал слишком много на себя брать, тебе не кажется? – отец смотрел пристально и пронзительно, и Виктору в какой-то момент показалось, что на него уставлены не глаза, а два рентгеновских луча. - Конечно, кажется, - он ответил таким же пристальным взглядом, - Но с другой стороны, - его ладони соединились где-то на уровне живота, - его тоже можно понять. Он охраняет свою территорию. - Слаб в коленках! – усмехнулся немолодой, но все еще хранящий мальчишеский задор мужчина, - К тому же, очень стар. В его годы давно пора передавать бизнес более молодым. Мне-то в этом кресле , - он похлопал по массивным дубовым подлокотникам, - совсем недолго осталось. Но у меня есть ты! – усмехнулся Михаил Олегович, - А у него – никого! - У него же, вроде бы, был внук? – с сомнением спросил Виктор. - Не внук, а внучка, - отец характерно стрельнул глазами, - Девчонка не потянет воротить такие дела, - улыбнулся широкой улыбкой мужчина, но резко посерьезнел, - Я хочу, чтобы ты поехал к нему и от моего имени предложил выкупить его дело. - Представляешь, куда он меня пошлет? - Пока, мы предлагаем цивилизованную сделку. А принимать наши условия или нет, решать старику – Кулемину, - отрезал Степнов – отец, - У меня благородная цель. Я хочу, чтобы игровой бизнес снова стал одним целым! Где это видано, рознить игровые автоматы и подпольную игру? Глава 1 Черная машина подъехала к большому двухэтажному дому за огромным кирпичным забором. Из автомобиля как по команде выпрыгнули трое, в одинаковых черных костюмах, широкоплечие и серьезные. Следом вышел Степнов. Он не сильно отличался от стоящих рядом мужчин ростом, но вот комплекция. Всегда спортивный Виктор выделялся на их фоне разве что открытым взглядом и мягкой улыбкой. Вся процессия двинулась к дому на заранее запланированную встречу. В дверь Виктор вошел уже один, тщательно проверенный и обысканный. Кабинет хозяина находился на первом этаже. Большая просторная комната с дорогой деревянной мебелью и большими окнами, уходившими в сад. Виктору было предложено почетное место напротив самого Кулемина. - Что же, молодой человек, - начал хозяин дома, - Как я понимаю, вы представляете интересы своего отца. - Совершенно верно, - уголки его губ резко поползли вверх. - И что же понадобилось моему давнему противнику от старика? – приподнимая бровь, поинтересовался Кулемин. - Петр Никонорович, - улыбка Виктора стала еще шире, - естественно, ваш сегмент бизнеса! - Раз ты осмелился придти, у тебя явно есть предложение? – неумело скрывая ярость процедил старый босс. - Разумеется, - спокойно отозвался Степнов, - Мы хотим выкупить ваше дело! - Мое дело – это мое дело! И оно не продается! – взревел Петр Никонорович. - Вы же не глупый человек и должны понимать, что ваша власть не вечна. Приемника у вас нет, поэтому, давайте договоримся по-хорошему, - отчеканил он заранее заготовленную речь. - Мой ответ, юноша, вы уже слышали, и я не… - Дедуль! – дверь кабинета резко открылась, и в комнату влетела молодая девушка, совсем еще девчонка. Увидев, что дед не один, остановилась на пол пути. Виктор развернулся, чтобы рассмотреть вошедшую, и уже никак не мог заставить себя повернуться обратно. Простая, высокая и светловолосая. Неземные зеленые глаза, правильные черты лица. Слегка тронутые припухлостью губы манили своими изгибами. Узкие плечи плавно переходили в грудную клетку. Маленькая белая майка была надета на голое тело, что заставляло его дыхание вмиг потяжелеть, а зрачки расшириться. Набедренные джинсы открывали плоский белый живот. Такая обычная и одновременно такая другая. Виктор бы так и продолжал неприкрыто рассматривать девушку, если бы она, наконец, не подала голос. - Дедуль, а ты не предупредил, что у нас к обеду ожидаются гости, - ее хрипловатый голос заставлял разум брать передышку в работе, и только слушать, слушать ее. - Нет, Леночка, - начал Петр Никонорович, - молодой человек уже уходит. Он не помнил, как поднялся, как вышел, молча, не прощаясь, как сел в машину. Перед глазами стола девчушка с простой улыбкой и высоко вздымающейся грудью, а в ушах звенел прокуренный с хрипотцой голос.
AnyaNuta: Глава 2 Виктор вернулся домой мрачнее тучи. Михаил Олегович Степнов, в узких кругах больше известный по прозвищу «туз», по своему обыкновения восседал в своем рабочем кабинете. Хотя, рабочим его можно было назвать с большой натяжкой. Вечные посетители, пересчет выручки после ночной игры, вправление мозгов нерадивым шулерам – все проходило здесь. Степнов – старший откинулся на спинку огромного кресла из мягкой кожи и блаженно прикрыл глаза, когда в его обитель влетел, нет, ворвался ураганом сын. - Ну, что сказал старый хрыч? – не отрывая головы от подголовника, лишь приоткрывая подернутые сладкой негой глаза, спросил отец. - Отказался… - Виктор метался взад-вперед по просторной комнате, не находя себе места. - Кто бы сомневался… - улыбнулся Туз, - Вить, ты понимаешь, что нам во что бы то ни стало нужно завладеть этим делом! Когда Кулемин склеит ласты, а его сегмент останется свободным, начнется настоящая война. Война! – повысил он голос, - Ты понимаешь? Кровавая и беспощадная. Поэтому решать вопрос нужно сейчас. Как говорится, куй железо… - Понимаю, отец, я все прекрасно понимаю, - он, наконец, тяжело опустился в кресло, - От этого еще более тошно! - Тебя что-то останавливает? Когда ты вдруг стал сентиментальным? – ехидно разрезал тишину поставленный голос. - Сегодня, - Виктор опустил глаза, - Сегодня… А останавливает меня… Все это неправильно! - Темнишь ты, сын, - поддел его Михаил Олегович, - В чем истинная причина твоего повышенного тонуса? - Его внучка… - Степнов осекся, - Понимаешь, она не при делах. Вообще девчонка еще! Понимаешь, если убрать Кулемина, она в расход пойдет следом. Не мы, так другие! - Уууу, Витенька, - затянул отец, - сейчас не время для романтики. А на фавориток его вообще нет! - Да при чем здесь… - А притом! Или ты вообще забыл все, чему я так долго учил тебя? Никогда, ни при каких обстоятельствах, не смешивай бизнес и личную жизнь! - Подожди, - нерешительно взглянул на отца Виктор, - еще я помню, что ты учил меня делать людям предложения, от которых они не смогут отказаться… - Учил, - подозрительно покосился на сына Степнов – старший из своего кресла, - Только такие предложение надо делать, когда они у тебя есть! - Оно у меня есть, - он как будто ожил. В голове созрел план настоящего безумства, но это был выход. Главное теперь – убедить отца. - И позволь полюбопытствовать, какое, - Михаил Олегович уже слушал с интересом. - Я предложу Кулемину передать нам свой сегмент. Не продать, а передать. И все останутся живы, а, может быть, даже и довольны. - Не смеши старого динозавра!!! – расхохотался Туз, - Кулемин – не дурак. С какой стати ему ПЕРЕДАВАТЬ то, что он создавал годами? - Неправильные вопросы задаешь, динозавр, - Виктор захлебывался своей идеей, мысли кружили в голове, он снова подскочил на ноги, - Правильный вопрос – не с какой стати, а «как»! – он увидел интерес в глазах отца, - Отвечу: по наследству. Зятю… На встречу Кулемин согласился с таким скрипом, что его можно было услышать за несколько километров. Орал в трубку, блажил на чем свет стоит, но все же согласился. «Сдает…», - подумал Виктор, вспоминая тяжелый телефонный разговор по дороге к большому двухэтажному особняку, - «А личный диалог обещает быть еще тяжелее! Но надо выдержать, надо убедить, найти правильные слова, чтобы потом все всех устроило». Он, по крайней мере, на это надеялся. Уже привычный ритуал прощупывания и выворачивания карманов перед входом в дом. И вот старый «однорукий Джо» сидит напротив Степнова. - Мне кажется, молодой человек, мы с вами уже все выяснили. Своих решений я не меняю! – с места в карьер начал Кулемин. - Это похвально, Петр Никонорович, - спокойно парировал Виктор, - но ведь бывают ситуации, когда поменять решение – только полезно. - Я постараюсь объяснить, юноша, - сложив руки на груди, ответил старик, - Мой бизнес – это дело всей моей жизни. После моей семью это самое дорогое в моей жизни! - Вот о семье вашей я и хочу поговорить, - перешел к делу Степнов. - Не трогай мою семью, мальчишка! – не выдержал натиска Кулемин. - Выслушайте, - ровным голосом отозвался молодой наследник подпольного карточного бизнеса, - И подумайте о Елене. Вы представляете, что ее ждет после… после того, как ваш сегмент останется ничейным? Бойни она не переживет – это факт! – он сделал многозначительную паузу. Кулемин напрягся. - Я могу предложить выход из этой ситуации. Никто не пострадает. Волки будут сыты, а овцы целы! - Говори… - тихо прошептал Петр Никонорович. - Мы не будем дожидаться вашей, надеюсь, нескорой кончины. Я женюсь на Лене, - Кулемин переменился в лице, но, не дав сказать собеседнику и слова, Виктор продолжил, - на правах ее мужа ко мне перейдет и семейный бизнес. Ни у кого не будет никаких вопросов, никто не пострадает и, что немаловажно, не будет войны. - Все-то ты хорошо придумал, - невесело усмехнулся хозяин дома, - вот только согласится ли Лена на это? - Ну, - Виктор слегка подался вперед, - здесь я рассчитываю на вас. Вы – ее дед, ее опекун. Вы сможете найти те доводы, которые убедят Елену в правильности этого решения. Казалось, и без того изрядно пожилой мужчина в одночасье постарел еще больше. - Я хочу, - начал Петр Никонорович, - в том случае, если Лена все же согласится, чтобы она никогда не пожалела об этом шаге! – и Кулемин опустил голову в знак своего повиновения. - Со своей стороны, - Виктор, довольный тем, как легко, гладко и удачно все сложилось, заерзал на стуле, - я могу гарантировать, что нуждаться она ни в чем не будет, что никто не посмеет неуважительно относиться к вашей внучке и что никто не сможет даже пальцем к ней прикоснуться. Так же я могу гарантировать вам ежемесячный процент с навара. Это будет знаком признательности нашей семьи за ваше благоразумие и дальнозоркость. К тому же, скоро мы породнимся, поэтому, если вам будет от этого легче, считайте нашу маленькую сделку – слиянием капиталов. - Одностороннее слияние у тебя получается, сынок, - с издевкой отозвался уже бывший бизнесмен. - Жизнь такая пошла, Петр Никонорович. Это всего лишь бизнес, - сам не до конца веря в последнюю сказанную фразу, протянул руку для рукопожатия, чтобы по-мужски закрепить «деловые отношения». Старик нехотя, с сомнением, все же ответил протянутой навстречу рукой. - С вами приятно иметь дело, Петр Никонорович! – бросил Виктор и поспешно покинул роскошный дом. Петр Никонорович Кулемин так и просидел в своем кабинете до вечера. Отказался даже от предложенного чая с печеньем, которое всегда подавалось в четыре часа. Он услышал, как кто-то бодро протопал по лестнице на второй этаж. В шагах узнал Ленку. Поднялся из кресла, на свинцовых ногах отсчитал ступеньки. Робко постучал в дверь ее комнаты. - Открыто, - донесся до него жизнерадостный голос внучки. Куленим прошел в дверь, сделал круг почета по комнате, собираясь с мыслями, чем вызвал интерес и легкое недоумения Лены, и опустился на софу, стоящую в углу спальни. - Леночка, помнишь, ты вчера зашла ко мне в кабинет, а я был не один? – издалека начал уже не старый и потрепанный жизнью бизнесмен, а просто дед. - Помню, - в ее односложном ответе сквозило непонимание. - Скажи пожалуйста, помнишь человека, который был со мной в кабинете? – Петр Никонорович все пытался приблизиться к сути, но никак не мог. - Помню, - в голове послышалось удивление подобного рода вопросом. - А что ты думаешь о нем? – Кулемин слегка поджал губы, ожидая ответа. - А я должна о нем думать? – приподнимая правую бровь, закинула ногу на ногу. Старик оказался в тупике. Вот что с ней делать? Как сказать, что она должна не просто думать об этом человеке, а жить с ним. - Ну все же? – решил поднажать он. Ленка пожала плечами и скорчила думающую рожицу. - Не знаю… - развела руками, - мужик как мужик. Симпатичный такой, такие женщинам нравятся… А кто это? - А это, Леночка, - он глубоко вздохнул, - твой будущий муж. Лена изменилась в лице, сначала побледнела, потом резко порозовела. Затем, немного расслабилась и расхохоталась в голос. - Деда, я тебя умоляю, ты так больше не шути, - захлебываясь воздухом и приступами смеха, прошипела Кулемина. Он долго смотрел на нее, она уже успела успокоиться и с милой улыбкой взирала на него. - Ты зря смеешься. Я вовсе не шучу, - серьезно сказал Петр Никонорович, - Сегодня Виктор приходил ко мне во второй раз и попросил твоей руки. И я дал свое согласие, - дед чеканил каждое слово, пытаясь донести смысл до внучки. Ее лицо резко стало серьезным. Она глубоко задумалась и какое-то время не реагировала на только что услышанные слова. Затем снова перевела взгляд на собеседника и задала вопрос. - А он приходил только для того, чтобы попросить моей руки? И в первый раз тоже за этим? - Нет, милая, - Кулемин решил рассказать все так, как есть. Пусть даже Лена не поймет его. Сейчас не поймет, - вчера он приходил с предложением выкупить мой бизнес. - А сегодня? – серьезно переспросила Лена. - А сегодня – с предложением жениться на тебе и перенять мои полномочия, - спокойно, как лектор в аудитории проговорил дед. - И ты согласился, - скорее утверждение, нежели вопрос. - Согласился. - Почему? – то, что Ленка не кричала и не истерила помогало старику выдавливать из себя слова. - Потому что в его предложении было рациональное зерно, - объяснил он. - Дед, а что рационального в том, что я выйду замуж в 17 лет за мужчину, который меня намного старше, для того чтобы он мог перенять твой бизнес? – резонно спросила она. - А то, Леночка, что после вашей свадьбы ты спокойно сможешь передвигаться по городу, не боясь любого шороха, и я буду спокоен за тебя. - То есть вариантов у меня всего два? – Лена вытянула руки вперед ладонями вниз, - либо выйти замуж за этого Виктора, - правая ладошка поднялась вверх, - либо… выйти замуж за Виктора… - уже левая ладошка перевернулась. - Да, - только и смог выдавить Петр Никонорович, услышав ее слова. - Хреновая альтернатива! – сказала она и отвернулась к компьютеру. На этом можно было считать разговор оконченным. Кулемин еще пару мгновений посидел на софе, встал, прошел до двери, открыл ее и, развернувшись выпалил: «Если бы был другой выход, я бы никогда на это не пошел». Он не стал ждать ответа. Знал, что все равно не дождется.
AnyaNuta: Свадьба не была пышной, невеста не была в белом, жених без цветов. Юрист приехал к Кулеминский особняк, туда же подтянулись Степнов с отцом и несколькими охранниками. Они по-быстрому поставили свои подписи в толстой книге учета брачующихся, каждый сам надел себе кольцо на безымянный палец правой руки. Еще до того, как большая книга была захлопнута, один из охранников поднялся на второй этаж, препровождаемый уже бывшей молодой хозяйкой дома, подхватил два заранее приготовленных чемодана и загрузил все в багажник дорогого бронированного автомобиля. Вместе с чемоданами через несколько мгновений погрузились и все остальные. Ленка едва успела попрощаться с дедом, по глазам которого можно было прочитать великую тоску и отчаянное нежелание принимать ситуацию. Однако помимо всего прочего, этот букет эмоций был сдобрен пониманием необходимости этой свадьбы. Лена молчала всю дорогу. Оказавшись зажатой между двумя габаритными мужчинами в строгих хорошо сшитый костюмах, только и могла, что смотреть в пол. Въехав в ворота поместья Степнова-старшего и высадив его хозяина, почему-то через некоторое время продолжили движение. Еще каких-то двадцать минут и меньший размерами, но далеко не роскошью дом встретил молодоженов. Вместе с домом новоиспеченную ячейку общества встречали миловидная старушка-кухарка Варвара, охрана в полном сборе, которая насчитывала уж очень много человек и, разумеется, горничные. Когда Кулеминские чемоданы были доставлены в просторную светлую комнату с огромной двуспальной кроватью, ей на ум невольно пришли отнюдь нерадостные мысли: «Прощай беззаботное веселое детство, здравствуй гребаная замужняя взрослая жизнь…» Просидев в комнате весь оставшийся день и отказавшись от ужина, сейчас она восседала на широком подоконнике, смотря в огромный зеленый сад. Услышав приближающиеся к двери шаги, сжалась всем телом, мысленно представляя, что сейчас должно случиться. Да, не так она представляла себе свою брачную ночь. Не так она представляла себе свой первый раз. Все представляла не так. А получилось так, как есть. Виктор не то, чтобы был ей противен. Но все внутри ее противилось. Ее принудили к этому браку, сейчас ее еще будут принуждать к совместному делению брачного ложе. Обидно, хоть кричи! Шаги слышались уже совсем близко, вот и ручка поползла вниз, скрипнула дверь. Теперь она была в комнате не одна. - Ты не спустилась к ужину, - услышала она мужской голос за спиной. - Не хотелось есть… - отозвалась она, даже не повернувшись к своему гостю. Виктор подошел к ней вплотную. У Лены даже дыхание перехватило. Все не так. Какая нафиг безопасность? О чем вообще дед там вещал? Да она не то что перемещаться, она дышать в этом доме нормально не может. Он аккуратно положил руки ей на плечи. Его прикосновения обожгли даже через кофту. Кулемина зажалась еще сильнее, и в голове вновь мелькнула мысль: «Ну, началось». Одним движением стащив ее с подоконника, аккуратно развернул к себе. Посмотрел в напуганные глаза, которые она так старалась спрятать. Легкая грустная улыбка коснулась уголков губ. Виктор переместил руки на ее лицо, слегка приподнял и лишь легко коснулся губами горячего лба. - Я попрошу Варвару приготовить тебе что-нибудь, - донеслись до нее слова ее мужа, как из тумана. Когда она начала нормально мыслить, в комнате Ленка была уже в гордом одиночестве. Уже неделю Кулемина была Степновой по паспорту. Уже неделю она жила в огромном роскошном доме с прекрасном садом. Уже неделю по вечерам в ее спальню никто не заходил. Она немного успокоилась, первые приступы паники отступили, переродившись в легкое опасение. Единственное место в доме, где она по-настоящему себя хорошо и свободно чувствовала, была кухня. Болтать с трепетной до еды Варварой ни о чем, помогать ей в готовке. Однажды, повинуясь искреннему душевному порыву, Ленка предложила кухарке помочь вымыть посуду. После чего натолкнулась на укоризненный взгляд царицы кухни. - Не дело хозяйке дома посуду намывать! – сердито сказала Варвара, - Хочешь, чтоб меня Витя со свету изжил? – смеясь, спросила кухарка. - Варвар, а почему ты к Виктору обращаешься на «ты»? Он только тебе такое позволяет… - неожиданно даже для самой себя спросила Ленка. - А что мне его, на «вы» называть? Я же его вырастила! Когда его матушка, царство ей небесное, родами-то померла, Михаил Олегович мне Витьку-то маленького и принес. Так и сказал, мол, Варвара, никому больше сына не доверю, только тебе! – с достоинством произнесла старуха. - Он тебя, наверное, очень любит… - Кто? – не поняла старушка. - Виктор, - уточнила Лена. - Да и я Витеньку очень люблю. Зря ты, девочка, волком на него смотришь. Он очень хороший. И тебя не обидит. - Я уже поняла, - кивнула головой девушка, - просто быстро все так произошло, я даже растерялась. - Ничего, детка, стерпится – слюбится! – со знанием дела высказалась Варвара. - Не уверена… Новоиспеченная семья Степновых ужинали в столовой. По обыкновению молча. Ей никак не приходило в голову, о чем можно говорить с человеком, которого абсолютно не знаешь. Не о бизнесе же! Будучи внучкой своего деда, она прекрасно знала, что тема бизнеса закрыта за семью печатями. Он никак не решался заговорить, боясь спугнуть. Так и проводили вечера, в абсолютной тишине, прерываемой звоном столовых приборов, и каждый в своих мыслях. Сегодня Виктор впервые решился нарушить это тягостное для него молчание. И повод был самый что ни на есть веский. Он оторвался от тарелки, промокнул губы салфеткой и поднялся из-за стола. Прошел куда-то за стенку, а через мгновение появился с огромной охапкой белых роз. - Это тебе, - уверенным движением протянул ей букет. - Мне? – удивилась она, - По какому поводу? - А разве день рождения жены не повод подарить ей букет цветов? – слегка улыбнулся он. В этом суматохе и водовороте событий она совсем и забыла, что наконец-то стала совершеннолетней. Неожиданно пришло осознание, почему все так спешили со свадьбой. Да, опоздай они а неделю-другую, и все… Лена – свободный человек! Поймав себя на мысли, что злость не закипает в висках, как раньше, несмело взяла цветы. - Спасибо, - отозвалась она, продолжая разглядывать содержимое тарелки. - Это не все, - он залез во внутренний карман пиджака и извлек красивый квадратный футляр черного бархата. Умелым движением открыл. На шелковом полотне лежала аккуратная цепочка с бриллиантовой подвеской в виде буквы «Л». Очень милая и подходящая по возрасту молодой девушке. - Позволь? – обратился он к ней, быстро беря цепочку из коробочки и заходя за ее спину. Легкими движениями отвел светлые волосы с шеи, подвеска мягко опустилась на грудь, а Лена лишь чувствовала горячие пальцы у себя на затылке. Она сидела не шелохнувшись, застыла, как каменная. Он переложил руки на спинку ее стула, немного наклонился и оказался близко. Провел взглядом по ее профилю, задержался на губах. Глубоко вдохнул и прильнул к ее щеке долгим мягким поцелуем. - Поздравляю! – хрипло прошептал он и поспешно вышел из столовой. Ленка опомнилась только через некоторое время, когда еда уже безвозвратно остыла, а щека все еще продолжала гореть. Виктор сидел в своем кабинете и озадаченно смотрел на телефон. Весьма многообещающий телефонный звонок оказался, по сути, просто мыльным пузырем. Он снова снял трубку и набрал номер начальника охраны. Когда Константин сидел напротив него, Степнов четко начал излагать суть дела. - Костя, мне только что звонил господин Швецов. Думаю, ты знаешь, кто это, - Виктор многозначительно приподнял бровь. - Знаю, - четкость, с которой Константин улавливал и воспроизводил информацию, всегда импонировала Степнову. - Он обеспокоен, что мой бизнес, а в свете последних событий, еще и расширившийся, может нанести урон легальной игре в казино, - он сделал небольшую паузу и посмотрел за реакцией начальника охраны. Тот же, в свою очередь, слегка поджал губы, что говорило о легком напряжении, - Я заверил господина Швецова, что он может не беспокоиться, но, ты же понимаешь, если уж он связался со мной, нервничает он конкретно. - Думаете, ему нужны будут некие…, - Константин помедлил, подбирая нужное слово, - гарантии? - Думаю, да, - Степнов приложил ладони к губам и облокотился локтями на стол, - Ты же прекрасно знаешь, что мне не нужно то, чем занимается Швецов. Но это знаем мы с тобой. Его я в этом убедить, боюсь, не смогу. Такие, как он, прикрывающиеся за напускной интеллигентностью – самые опасные. Никогда не знаешь, что от них можно ждать. Я хоть сейчас готов предоставить ему все необходимые гарантии, но, боюсь, для человека, который опасается за свой бизнес, этого будет недостаточно. - Предполагаете, он предпримет какие-то активные действия? – проницательные глаза охранника загорелись азартный блеском. - Я не могу исключать такой возможности. И я бы даже внимание на это не обратил раньше. Но раньше я был один. - Но на вас он бы и не попер, - отбрасывая всякую учтивость произнес Костя. Теперь в нем заговорил мастер своего дела. - Правильно. Кость, что делать? – учтивость и рабочая выдержка улетучилась и у Виктора, - Он по Лене бить будет. - Надо, чтоб она уехала, - резюмировал его собеседник, - За бугром труднее все организовать. Хотя, расслабляться все равно не стоит. Усиленное наблюдение, двойная охрана круглосуточно. Еще лучше, если она будет поменьше ездить и побольше дома сидеть. - С этим, думаю, проблем не будет. С институтом вопросы решить – труда не составит. Дом в Майами большой, там все есть. Да и территория немаленькая. Сможет и погулять и позагорать. Когда нужно ее туда отправить? - Вчера, - саркастически пошутил начальник охраны. Виктор усмехнулся. - Уже прошляпили. - Ладно, Виктор Михайлович. Предупрежден, значит вооружен! Виза у вашей супруги есть? - Разумеется. - Тогда сегодня я лично решаю вопросы с билетами для нее и нескольких своих ребят, а завтра с утра едем в аэропорт. Виктор только кивнул в знак согласия. Он знал, что если Костя сам возьмется за дело, все будет организованно по высшему разряду. Но успокоится он только тогда, когда Лена будет сидеть в особняке в Майами под семью печатями. Тогда-то можно будет и в переговоры вступать.
AnyaNuta: В дверь тихо, но настойчиво постучали. Она догадывалась, кто это может быть, и была немного удивлена. Раньше ему разрешения не требовалось. Хотя, это раньше и было всего один раз. Сказав «открыто», с любопытством уставилась на дверь. Виктор вошел, плотно притворив за собой дверь. Молча прошел в комнату и сел в кресло напротив кровати. - Собирайся, завтра рано утром ты уезжаешь, - на выдохе заявил Степнов. - Куда? – единственное, что смогла спросить в тот момент Лена. В голове столько всего крутилось, но оформить мысли в слова никак не удавалось. - В США. В Майами, - конкретизировал он. Лена пристально посмотрела в лицо мужа. Уставший и… встревоженный? - Что-то случилось? – решилась на вопрос Лена. Она прекрасно знала, что Виктор не скажет ей ровный счетом ничего из того, чего она знать не должна. Но, может, хоть какую-нибудь информацию все же удастся получить… - Пока нет, - от коротко сглотнул, - А что бы не случилось ничего, ты должна уехать. Завтра же. Он молча поднялся, так же молча вышел, оставляя Ленку в полном недоумении и неведение. В мозгу опять поплыли обрывки невысказанных фраз, но, пресекая их поток, она лишь повторяла для своего утешения и успокоения одну и ту же фразу – «Раз надо, значит, надо!». Утро для всех началось рано. Быстро спустив два Лениных чемодана вниз, Степнов передал из одному из людей Константина. Сам же повернулся к начальнику охраны. - Я поеду с ними, - твердо заявил он. - Ни в коем случае, - не менее твердо отозвался Костя, - Вам нужно вести себя так, как обычно. Например, поехать в офис. Я поеду с вами, Виктор Михайлович. - А моя жена? – с сомнением поинтересовался Виктор. - С ней поедут твое моих ребят. Вы, главное, не волнуйтесь. Все нормально будет. Сергей позвонит мне, как только машина доедет до аэропорта. Регистрация пройдет быстро, их проведут по зеленому коридору. В Майами будет ждать машина, чтобы доставить вашу жену на виллу. - Когда выезд? - Через пять минут, - посмотрев на часы, ответил начальник охраны. Самолично захлопнув дверь машины с той стороны, где сидела Лена, в последний раз пристально посмотрев на ее напряженное лицо, Виктор несколько раз хлопнул ладонью по крыше автомобиля, давая отмашку к началу движения. Дальше все было на автомате. Быстро выпил кофе, сел в машину, доехав в сопровождении Константина в офис. Попытался прочесть какие-то бумаги, но не смог. Вызвал Константина в свой кабинет и, усадив его напротив себя, стал гипнотизировать его трубку в ожидании звонка. Прошло уже два часа с момента отъезда машины в аэропорт. Не так уж и много по московским меркам, учитывая пробки и утренние часы. Наконец, телефон подал признаки жизни, завибрировав. Константин ответил, молча выслушал и нажал кнопку отбоя. Тяжелый взгляд устремился на Степнова. - Что? – только и выдавил он из себя. - Не доехали до аэропорта, - кратко ответил Костя. Виктор ничего не сказал, лишь выжидающе смотря на своего визами. - Остановили лжегаишники, - продолжил охранник, - двоим головы продырявили, одного ранили, тяжело. - А Лена? – с замиранием сердца осведомился Виктор. - А ее забрали с собой. Виктор сидел, обдумывая услышанную информацию. Каменное лицо, взгляд устремлен в одну точку. А потом резкий удар кулаком по столу так, что даже видавший виды Костик чуть было не подпрыгнул на своем месте. Весь день Виктор провел как на иголках. Все время проверял мобильный, боясь пропустить нужный звонок, практически не выходил их офиса, думая, что, может быть, позвонят по городскому. Отменив все встречи на ближайшее время, просто сидел и хлестал горчащий кофе. В районе семи вечера вызвал к себе Константина. - Костя, почему так долго? Почему не звонят? – нетерпеливо спросил Степнов. - И не позвонят. Сегодня, - со знанием дела ответил охранник. - Как это? – непонимающе уточнил он. - Психологический прием, Виктор Михайлович, - уточник Костя, - Игра на нервах. Завтра будут звонить. Вечером. - Твою мать! – еле слышно выругался Виктор. Приехав домой, он тут же направился в свой кабинет и не выходил оттуда до глубокой ночи, отказавшись от предложенного Варварой ужина. Ночь выдалась бессонной и долгой. Он даже не пробовал ложиться, зная, что все равно не сможет заснуть. Просто стоял, устремив взор в темное окно, и курил, чего не делал уже очень и очень давно. А на следующее утро, спустившись вниз еще задолго до начала трудового для всего обслуживающего персонала дома, снова закрылся в кабинете. Услышав уверенный стук в дверь, даже ничего не успел сказать, как в дверном проеме появилась голова Кости. - Виктор Михайлович, в офис поедете? Он взглянул на стоящие на столе часы и, коротко кивнув, направился к двери. Казалось, что кто-то остановил время. Дорога до офиса показалась бесконечной. Но это было ничто по сравнению со всем днем, который еще предстояло провести. Кое-как досидел до вечера, выпив литры кофе. Наконец, телефон подал признаки жизни, разразившись короткими гудками в его кармане брюк. Одеревеневшими пальцами достал трубку, нажал на кнопку приема вызова. - Да! - Догадываешься, кто это? – раздалось на том конце провода. - Есть некоторые предположения, - сохраняя последние остатки спокойствия, ответил Виктор. - Надеюсь, мы обойдемся без присыланий в коробочке разных частей тела? – игриво спросил голос. - Слушай сюда… - он даже не успел сообразить, что именно хотел сказать, как в трубке снова проговорили. - Знаю-знаю… Если хоть один волос упадет и так далее и тому подобное… - хихикнул собеседник Степнова, - Моему боссу нужны гарантии, что его бизнес останется только его бизнесом. - Какие ему нужны гарантии? – устало произнес Степнов, усаживаясь в кресло и потирая переносицу. - Думаю, пять миллионов евро вполне подойдет! - Не многовато ли гарантий? – нервно усмехнулся Виктор. - Там гарантий ровно на половину, - уточнил голос, - а вторая половина пойдет в счет выкупа твоей лошадки! - Эй, повежливее! – проревел он в трубку. - Ладно. Ну так что там с гарантиями? – спросил смеющийся собеседник. - Да не вопрос! – деловитый тон Виктора не заставлял в нем сомневаться, - Дай трубку моей жене. - Мы об этом не договаривались, - с сомнением послышалось на том конце. - Да плевать мне, о чем мы договаривались, а о чем нет! – повысил он голос, - завтра в десять вечера у моего дома я передам деньги и заберу свою жену. - Базара нет! – радостно раздалось в трубке. - Есть базар! Дай ей телефон! – прорычал Степнов. В трубке раздался какой-то скрежет, а потом и сбивчивое дыхание. - Лен? – взволнованно уточнил он. - Да… - растерянно отозвался ее голос. - Лен, нас никто не слышит? - Нет, - голос стал уже более уверенным. - Они тебе ничего не сделали? – пока дождался ответа, кажется, прошла вечность. - Нет, - тяжело выдохнул. - Ты только не бойся, слышишь? – поспешно заговорил Степнов, - Вытащу я тебя, Кулемина, не дрейфь! В ее сознании пролетела какая-то залетная мысль, но она, испугавшись, быстро выбросила из головы эту глупость. Остаток дня Виктор то и дело звонил кому-то. Эти «кому-то» были друзья – банкиры, у которых он просил срочного обналичивания счетов, «по старой дружбе», а также друзья – должники, дела у которых в последнее время резко шли в гору. Пять миллионов евро наличными за один день – это не шутки! К одиннадцати вечера Степнов понял, что вопрос из разряда «не шутки» перешел в масштаб катастрофы. Верный Константин, уже по своему обыкновению за последние два дня, сидел напротив своего хозяина. - Я не соберу наликом эти деньги… - откинувшись на подголовник кресла, простонал Виктор. - И не нужно, Виктор Михайлович, - спокойно ответил начальник охраны, но, как только он увидел обеспокоенный взгляд своего шефа, быстро начал объяснять, - Смотрите, если вы отдадите эти деньги, это будет значить, что вы принимаете правила игры Швецова. - Конечно, я принимаю его правила, - зло прошипел Виктор, - у него моя жена! - А что, если мы пойдем на маленькую хитрость? – приподнял бровь Костя. В его глазах читался азарт. - Насколько это опасно? – осторожно уточнил Степнов. - На первой стадии плана – никакой опасности! И мы сможет выиграть время… Следующим вечером, в точно назначенное время, Виктор с несколькими бравыми ребятами во главе с Константином стоял у ворот особняка Степнова – младшего, поджидая машину, которая привезет Елену. В десять тридцать пять, опоздав на несколько минут, из-за поворота выплыл черный автомобиль. Высокие деревья и большое пространство защищало это место от посторонних любопытных глаз. Автомобиль остановился, из него вышел человек с переднего пассажирского сидения. Когда он заговорил, Виктор тут же узнал голос, сообщивший ему о сумме «гарантий» для Швецова. - Деньги? – все так же в игровой манере сказал мужчина лет тридцати пяти, в потертых джинсах и черном свитере. Его лицо не было лицом интеллигента, он был худощав и немного по старинке приблатнен. Сразу понятно, что Швецов использовал его для грязной работы. - Где моя жена? - спокойно спросил Виктор. Водительская дверь машины открылась, из нее вышел второй, немного моложе первого, но с такой же неумной физиономией. Он открыл заднюю дверь и под руку вытащил испуганную девушку. Растрепанные волосы и пересохшие губы делали ее бледное лицо каким-то неестественно неэмоциональным. Однако, увидев знакомое лицо Виктора, глаза девушки, казалось, блеснули надеждой. Или только показалось? Константин смело вышел вперед и открыл одну из трех спортивных сумок, мирно стоящих на земле. Взору всех открылись пачки денег, аккуратно сложенные внутри. Тот, в джинсах, подошел к сумке, достал одну из пачек, прощупал купюры большим пальцем так, что пачка ожила и, оставшись довольным результатом, кивнул своему напарнику. Тот открыл багажник, не отпуская при этом руки Лены, на которую пристально смотрел Виктор с того момента, как укрытие автомобиля перестало скрывать девушку. Погрузив все три сумки в багажник и с силой захлопнув его, старший снова кивнул младшему. И тот, не заставив долго ждать, с силой толкнул девушку навстречу нескольким мужчинам. Пока все смотрели на попытки Лены справиться с неизбежным падением, эти двое успели сесть в свой черный автомобиль и со свистом шин тронуться с места. Костя, подбежав первым, так как ближе всех находился к только что отъехавшей машине, помог жене босса подняться, аккуратно придерживая ее за локоть. - Все в порядке. Елена Никитична? – участливо осведомился он. - Да, спасибо… - сбивчиво произнесла девушка, вновь находя глазами голубые напряженные глаза мужа. Без посторонней помощи она двинулась ему навстречу, все так же держа зрительный контакт. Остановилась буквально в метре. - Иди в дом, - он говорил все так же спокойно, но ни от кого не смогло укрыться облегчение, сквозившее в голосе Степнова. Когда Лена скрылась за воротами, а черного автомобиля и след простыл, Виктор лишь слабо кивнул Константину. Тот достал из кармана маленький брелок, напоминающий сигнализационное устройство, и уверенно нажал на кнопку. Где-то вдалеке послышался легкий хлопок, а на брелке погасла все время мигающая красная лампочка.
AnyaNuta: Войдя в когда-то такой ненавистный дом, Лена почему-то обрадовалась. Обрадовалась, увидев эти стены, обрадовалась, увидев лестницу, ведущую на второй этаж. Она знала, что там находится ЕЕ комната. Но больше всего она была рада видеть встречавшую ее Варвару. - Леночка, дочка! – старая кухарка подошла к ней и привстала, обхватив ее лицо руками, - Господи, девочка, вернулась! Лена только слабо улыбалась. Она так устала за время своего отсутствия, что ни на какое другое проявление радости сил уже не было. - Варя, - ласково позвала она, - я есть хочу, - и, смутившись, скривила рот в просящей усмешке. - Пойдем, детка, пойдем… Совсем малышку измучили, черти полосатые, - на ходу причитала старуха. Ленка уплетала все за обе щеки. Казалось, так вкусно она еще никогда не ела. Собрав все до единой крошки с тарелки и через силу отказавшись от предлагаемой Варварой добавки, сидела с женщиной и пила чай. Она уже давно услышала, как хлопнула дверь кабинета Виктора, но необузданное на тот момент чувство голода помешало задать интересующий ее вопрос. А сейчас не было уже никаких преград. - Варя, - начала она, очерчивая пальчиком обод кружки, - а Виктор… - замялась, подбирая нужные слова, - он… ну когда меня не было? - Место себе он не находил! – улыбаясь, проговорила кухарка, - Не ел, только кофе хлестал. Катюхе даже пришлось срочно заказывать еще! Переживал, детка, сильно переживал, - сказала женщина, накрывая Ленкину ладонь своей. - Варя, - через некоторое время отозвалась она, - а он, наверное, тоже голодный… - Сейчас, милая, соберу ему поесть. Он сидел в своем кресле, примостив голову на подголовник и закрыв глаза. Наконец-то в голове ни одной мысли. Все завтра. Главное – с Ленкой ничего не случилось. Он был так напряжен во время встречи, что даже не смог ничего толком ей сказать. Да и что он мог сказать? В дверь тихо постучали. Степнов, не открывая глаз, только и промямлил «войдите». Уловив легкие шаги, все же удосужился посмотреть, кому еще он мог понадобиться. От двери тихо и осторожно шла Лена с полным подносом еды. Непонимание застыло в его глазах, а она, поставив поднос на стол и немного придвинув его к Виктору, прошептала: - Варвара сказала, что ты не ел долго… Единственное, что Виктор ненавидел пламенно и рьяно в своей жизни, когда кто-то что-то делает из чувства благодарности. Неправильно это, как-то. Он был глубоко убежден, что если один человек делает что-то для другого, то он делает это по собственному выбору, а второй ему ничем не обязан. В другой ситуации он бы не преминул обозначить этот факт, но не сейчас. Слишком много Ленка вытерпела за последнее время, слишком испуганной была, когда ее вытащили из той машины, слишком смущенная она сейчас. - Спасибо, - себе под нос пробурчал он и все же принялся за еду, краем глаза заметив, как она пристраивается на стоящем у стены диване. Дойдя до горячего и ароматного чая, все же не выдержал ее взгляда откуда-то сбоку. - Поздно уже, иди спать ложись. Устала же. - А ты когда пойдешь? – донесся до Виктора ее хриплый голос. - Посижу еще немного… - туманно ответил он. - Тогда я тоже немного посижу. Степнов был удивлен. Удивлен даже не переменами, произошедшими в Ленке, работа мозга сейчас не позволяла думать о таких сложный вещах. Он был удивлен диалогом, который у них получался. За эти несколько минут она сказала ему больше слов, чем за все время проживания в этом доме до похищения. Усталость одолела и его. Не в силах больше выносить напряжения этого дня, осторожно поднялся с кресла. - Пойдем, день был сумасшедший… Вместе вышли из его кабинета, вместе дошли до лестницы. Пропуская ее вперед и идя следом, смотрел на ее девичью слегка сутулую спину, на светлые пряди, закрывающие шею. Их комнаты находились напротив. Она несмелой поступью шла по коридору, он за ней следом. Дойдя до дверей, Лена повернулась к Виктору и замерла в ожидании. - Спокойной ночи, - посмотрела он ей в глаза и слабо улыбнулся. - Спокойной ночи, - вернула ему взгляд и улыбку. Синхронно отвернулись друг от друга, открывая каждый свою дверь. Он решил взглянуть напоследок на удаляющуюся фигуру и наткнулся на ее зеленые глаза, смотрящие на него в все уменьшающемся дверном проеме. Ее разбудил стук в дверь. Сонно хрипит «да». Дверь немного приоткрывается, но никто так и не заходит. Только слышен знакомый голос. - Лен, собирайся. Через час выезжаем. - Куда? – моментально просыпается она, широко распахивая глаза. - До Майами ты так и не доехала… - доносится до нее слова, а следом и удаляющиеся шаги. Еще несколько минут лежит в кровати, пытаясь собрать мысли в кучу. Решив, что думать на голодный желудок вредно, одним рывком встает из теплого ложа. Быстрый завтрак в полном молчании, скорые приготовления. Вот уже кто-то подхватывает собранные еще в прошлый раз чемоданы. Только к ним прибавляется еще два. Машина уже ждет за воротами. Все готово к отъезду. На выходе из двери останавливается, задерживая его совей нерешительностью. - А ты тоже едешь? – не поворачиваясь, сбивчивым тихим голосом задает она вопрос. - Еду, - кратко отвечает он и подталкивает ее к выходу. Выходят уже вдвоем на улицу. Все остальные ждут за воротами. Проходят по длинной каменной дорожке от дома. Выходят за ворота и расходятся по разным сторонам, чтобы сесть в машину каждый со своей стороны. А дальше все, как в замедленной съеме. Какие-то непонятные звуки. Все сразу же начинают кричать, а она просто стоит, никак не понимая, что же происходит. Видит, как Костя упал на землю, умелым взглядом озираясь по сторонам. Поворачивает голову – Виктор тоже пригнулся, как и несколько охранников около него. - Лена, ложись! – как в тумане до нее доносится знакомый голос, срывающийся на крик и растворяющийся в воздухе. Раз – и картинка сменилась. И вот уже Виктор, вырывающийся из рук мужчин, которые пытаются его остановить, поднимается, и медленно-медленно, шаг за шагом начинает приближаться к ней. И вроде бы что-то кричит, но она не слышит. В ушах стоит звенящая тишина. А потом застыл… Просто остановился на пол пути и встал, как вкопанный. Пристально посмотрела на нее и начал постепенно оседать. В ее глазах в который раз отразилось непонимание происходящего. И ужас. Невысказанные вопросы застряли в горле. Она уже успела приоткрыть губы, чтобы вымолвить хоть звук, но, увидев дорожку вздымающейся пыли, быстро идущую прямо к ней, так и не произнесла ни звука. В следующий момент рукой почувствовала прохладную землю и тяжесть человеческого тела на себе. Даже не оглянулась, просто почувствовала, что это Константин. Глаза все, не отрываясь, держали Виктора, который начал судорожно поднимать голову, ища ее. Кто-то что-то крикнул. Она поняла это по повернутым головам в сторону одного из мужчин. Увидела, как все, нагнувшись, двинулись к автомобилю, которому все было нипочем. Почувствовала, как Костя, резко приподнял ее и потащил к машине, грубо запихивая ее внутрь. Еще не успели захлопнуться двери, как автомобиль уже резко тронулся с места, быстро набирая скорость. Лена все таращилась на Виктора, не слыша и не замечая ничего вокруг. Он придерживал рукой левое плечо, сквозь пальцы сочилась алая кровь. - Костя, что с ней? – обеспокоенный Степнов повернулся к мужчине после тщетных попыток дозваться девушки, которая сидела напротив, но не обращала никакого внимания. - Шок, - только и ответил начальник охраны. Ворота, прилегающие к дому Степного – старшего, гостеприимно распахнулись. Черная бронированная машина въехала на огороженную территорию. Михаил Олегович Степнов стоял на ступенях у входной двери, поджидая неожиданных гостей. Неожиданных потому, что эти самые гости сейчас должны были лететь где-то над океаном, а уж никак не заворачивать в его владения. Остановившись на подъездной аллее, седан распахнул свои двери и выпустил на волю группу людей. Вся процессия двинулась к дому. Несколько мужчин уверенно шагали стройным рядом. Только один выбивался, ведя под руку спотыкающуюся девушку. - Живы? – с легкой усмешкой спросил хозяин дома, когда группа людей подошла вплотную, - Доктор Воронин подъедет через десять минут, продержишься? – обратился он уже к сыну. - Продержусь, - спокойно отозвался Виктор, - А у доктора сегодня работы прибавится… - Что, еще кто-то ранен? – с сомнением осведомился старый мафиози. - Нет, - Степнов взволнованно покосился на Лену, - здесь психологическая травма. - Ну, это мы поправим! – улыбнулся Михаил Олегович. Спустя почти два часа, Виктор с перебинтованным и обработанным плечом, без рубашки сидел в кабинете своего отца. Его вид настолько не вписывался в интерьер помещения, что оба мужчины просто засмеялись, увидев лица друг друга. - Ну что, Михал Олегович, проблемы, кажется, у нас! – не переставая улыбаться произнес Степнов – младший. - Да, Виктор Михайлович, похоже, ты прав, - отвечая на его улыбку своей, отозвался отец. - Как решать-то ее будем? – веселье в одночасье улетучилось, на смену ему пришла усталость. - Решим, сын, решим как-нибудь… - протянул мужчина, - Ты мне лучше вот что скажи, женой своей доволен? – улыбка снова вернулась на лицо отца. - Доволен… - на выдохе произнес Степнов. - Что-то в голосе энтузиазма не слышится, - подмигнул Михаил Олегович. Виктор тяжело вздохнул, нервно потер переносицу и откинулся в кресле. - Какой, нафиг, энтузиазм! – он прикрыл глаза, - Она меня как черта боится! - Ты что ее еще не… - многозначительно склонил голову Степнов – старший. - Нет, - отрезал Виктор. - А как же супружеский долг? – разочарованно проговорил отец. - Пап! – рявкнул сын. - Ладно-ладно, сам разбирайся… - угомонился Михаил Олегович, - твоя жизнь, решай сам…
AnyaNuta: Под действием успокоительных и снотворных препаратов, которые ей вкололи, Ленка проспала весь день. Открыла глаза только вечером. Вместе с просветлением в сознании пришло и осознание всего произошедшего. На душе вмиг стало скверно. Она поднялась с постели, влезла в кроссовки, мирно стоящие около кровати и вышла из комнаты. Дом был настолько огромен, что заблудиться было делом не сложным. Обнаружила лестницу и несмело спустилась вниз. Стоя посреди огромной прихожей, неуверенно оглядывалась по сторонам. Мимо как раз прошествовала девушка в униформе. - Простите, - окликнула ее Лена, - вы случайно не в курсе, где… - она замялась, пытаясь правильно сформулировать фразу, - …Виктор? - Я видела, как он поднимался наверх, - незамедлительно отозвалась горничная, - Думаю, он в своей комнате. - А как я могу ее найти? – сконфужено спросила она. - Я вас провожу, - пришла на помощь девушка. Нерешительный и осторожный стук в дверь прервал его размышления. Стоя в одних брюках у окна, мужчина неспешно размышлял. Размышлял над всем, что произошло за последнее время. Он даже говорить ничего не стал, только обернулся к двери, увидев, как она приоткрылась и в комнату осторожно, будто сапер по минному полю, вошла она. Остановившись где-то посреди комнаты, смущенно потупила глаза в пол. Он тоже не говорил ни слова, пытаясь понять цель ее столь позднего визита. Хотя, все цели сейчас были второстепенными. Он вспомнил свои чувства, когда увидел ее впервые в доме Кулемина. Тот восторг, то замирание сердца, взгляда, мыслей… А в этот момент она была еще прекраснее: недавно проснувшаяся, глаза все еще слегка затянуты поволокой, растрепанные волосы, припухшие, немного приоткрытые губы… - Как ты себя чувствуешь? – наконец собравшись с мыслями, на сбивчивом дыхании уточнил он. - Хорошо, - все так же смотря в пол, ответила Лена. Слегка повела плечами, собираясь с духом, подняла голову, оторвала глаза, переместив взгляд на него, и выдохнула. - А ты? – ее слова были еле слышны. В горле стоял ком, на лице и в глазах читалась робость и смущение. - Нормально… - бросил он, отворачиваясь снова к окну. Смотреть на нее не было больше сил. Дыхание резко стало тяжелым и горячим. В голове потемнело, а перед глазами поплыл тяжелый туман. - Больно? – совсем неслышно спросила она, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к крепкому мужскому плечу. Ее рука застыла ненадолго в этом положении, а замет, почувствовав теплый выдох в спину, Степнов ощутил, как уже вся ладонь легла на его предплечье, аккуратно поплыла вверх. Он попытался прислушаться к своим ощущениям. Виктор, опытный мужчина во всех смыслах, сейчас готов был растаять под ее рукой, сгореть заживо и возродиться вновь. Вторая ее рука заскользила по здоровому плечу мужчины, а он все стоял, как громом пораженный, боясь пошевелиться, боясь сглотнуть и открыть глаза. Ощутив на своей спине робкий несмелый поцелуй, мягкость ее губ, уже не смог сдержаться. Сжался весь, как комок. - Лен, мне не нужна твоя благодарность… - и это была правда. Благодарность ему была не нужна, а ОНА нужна, ЕЕ любовь. Как воздух. Лена вмиг оказалась на том месте, где стояла несколько мгновений назад, отскочив настолько стремительно, что он мог бы поклясться на чем угодно, что слышал, как тишину комнаты разрывает звук прорезаемого ее фигурой воздуха. - Благодарность? – совсем себе под нос прошептала она, в непонимании качнув головой. - Ты ничем мне не обязана! – пытаясь разлепить глаза, отозвался он, не узнавая свой вмиг охрипший голос. - Я не понимаю… - шепчет она, снова видя пол. - Кулемина, прекрати! – он не выдерживает. Голос срывается окончательно, остается один сип. А Лена смело поднимает голову. Открытым взглядом прожигает спину мужчины. В сознании снова пролетает мысль. Ты, которая прошла мимо, когда она сидела в грязной квартире с этими двумя уродами. После разговора с Виктором. - Я Степнова! – четким поставленным голосом произносит она, быстро, на твердых ногах разворачивается и уверенной походкой выходит. Виктор, в замешательстве разворачивается и в недоумении смотрит на пустую комнату. Сознание прорезает колкая догадка. - Черт! – только и произносит он, до боли сжимая кулаки. Она бежала по длинному коридору. Быстро и уверенно. Нужно было добраться до лестничной площадки. Только оттуда Лена смогла бы найти свою комнату. На горизонте уже замаячил свет, идущий из огромной прихожей вверх на второй этаж. Вот, до него уже рукой подать. Но неожиданно какая-то сила, помимо ее воли разворачивает ее в противоположном направлении, и она упирается глазами в сильную, твердую грудь Степнова. - Ленка… - шепчет тихо-тихо, притягивая к себе. Вдыхает аромат ее волос, прикрывая глаза от удовольствия. - Тебе же не нужна моя благодарность… - пытаясь собрать остатки разума, также тихо говорит она в самую его грудь. - Не нужна… - нагибается к ее уху, обжигая горячим дыханием, - А ты нужна… - губы скользят по виску, едва касаясь, - …необходима… Снова утыкается ему в грудь. Вдыхает запах, ЕГО. Впервые мужчина находится так близко, что к нему можно прикоснуться, дышать одним воздухом. - Я сегодня так испугалась… - приподнимая голову, заглядывает ему в глаза. - Да, страшно было… - понимающе улыбается одними губами. - Нет, когда ты… - опускает взгляд, но тут же поднимает вновь, - когда на земле тебя увидела… думала, что все… Он смотрит ей в глаза, прожигая своим голубым огнем. Прямо в душу. - Пойдем… - как будто издалека слышит она его голос. Он осторожно берет ее руку в свою и увлекает за собой в долгий путь до своей комнаты. Пропускает ее вперед, сам оставаясь стоять у закрытой двери. Она непонимающе оборачивается, выжидательно смотря. - Ты меня больше не боишься? – говорит мягко, ласково окутывая взглядом. - Нет, тебя я не боюсь, - смущенно улыбается. - А чего боишься? Лен, тебя никто ни к чему не принуждает… и не будет принуждать! – наконец-то в полный голос говорит он. - Ты опять не понял, - в очередной раз стушевалась, - я же… я боюсь тебе не понравится… Вмиг подлетает к ней, привлекая к себе. Бережно обнимает, стараясь даже не дышать от захвативших чувств. - Что ты говоришь?.. – снова это сводящий с ума шепот в самое ухо, - Я ведь не мог и рассчитывать… на хоть какую-то взаимность… А тут… Нежно касается губами щеки, уголка губ, самих губ. Первый трепет, неуверенный и робкий ответ. Впервые он не чувствует страсти. Только нежность, безграничная, всеобъемлющая, неземная. Такая же, как и она. Он контролирует каждое свое движение, боясь лишний раз даже дунуть на нее. Она как будто фарфоровая, того и гляди разлетится, ускользнув сквозь пальцы. А она все ближе прижимается, трепеща всем телом в его умелых руках. Как это, когда тебя впервые ЛЮБИТ мужчина? Это неописуемо. Земная канифоль останавливает свой ход, останавливается все вокруг, стихают звуки, замирает время. Есть только ты и он. Вы сами задаете свое время, свое пространство, свой пульс… Один упрямый теплый луч никак не хотел покидать гостеприимно незашторенное окно. Он прыгал по полу, приближаясь к кровати, и его блики отражались от всех мало-мальски блестящих поверхностей. Но, совершив свой последний скачок и оказавшись на нежной щеке, замер. Он притаился, всматриваясь в пытливо смотрящие голубые глаза своего соперника. Да, они оба ласкали ее – он своим теплом, а тот, другой, взглядом. Луч заплясал на девичьей щеке, стараясь хотя бы при помощи незатейливых па одержать победу. Но и эти попытки были пресечены на корню синим вихрем. Не выдержав конкуренции, он понуро отступил. - Так хорошо… - не открывая глаза, девушка расплылась в улыбке. - Проснулась? – улыбнулся он в ответ, - Как спала? - Хо-ро-шо! – она перевернулась на бок, немного придвигаясь к нему, - Просто замечательно! - Как ты себя чувствуешь? – Виктор провел рукой по ее щеке, все еще горячей от недавнего соприкосновения с солнечным лучом. - Отлично… - протяжно отозвалась Лена, потягиваясь. - … Ничего не болит? – как-то смущенно спросил Степнов. Она, наконец, открыла глаза, встретилась с его слегка обеспокоенным взглядом, мягко улыбнулась. - Губы болят… от поцелуев, - она придвинулась еще ближе к нему, - Но я еще хочу целоваться, - не сказала, а промурлыкала. Виктор переместил руку на нижнюю губу девушки, провел по ней большим пальцем, легко и нежно поцеловал. - Ленка… - шепот скорее для себя, чем для привлечения ее уносящегося вдаль сознания. - Как плечо? – вмиг поменявшись ролями, уже ее лицо стало обеспокоенным. - Хорошо. На мне все, как на собаке заживает! - Вить, можно вопрос? – Лена уже широко открыла глаза, пристально смотря в лицо мужчины. - Конечно, - улыбнулся он подбадривающе, заметив легкое замешательство. - Скажи… зачем ты на мне женился? – легкое обеспокоенное выражение лица превратилось в выжидательно – замирающее, - Только чтобы получить дедов бизнес? - И поэтому тоже… - мягко улыбнулся, осторожно и дразня касаясь ее мягких губ своими, - а еще потому, что у него очаровательная внучка… - губы стали более требовательны, а дыхание более прерывистым. - … Только очаровательная?... – задыхаясь от накативших чувств, выдохнула Лена. Он оторвался от нее, зависая над лицом, и пристально посмотрел в такие глубокие зеленые глаза. - Очаровательная, безумно красивая, самая лучшая! А дальше лишь озорной солнечный лучик, притаившийся за окном, стал невольным свидетелем любви двоих. Той, которая так приглянулась ему, и того, которому уже бессмысленно пытаться составить конкуренцию. - Поздравляю! – донеслось до лучистого проказника через какое-то время. - С чем? – переспросил мягкий хрипловатых голос. - Со свадьбой, - уточнил мужской. - Она же была давно! – смеясь, прозвенел женский. - Нет. Она была сегодня! Стол уже был призывно накрыт. Аромат кофе чувствовался еще с лестницы. Молодое семейство Степновых спускалось к завтраку. Михаил Олегович Степнов, он же «Туз», уже восседал во главе стола, тщательно пережевывая свежий мягкий круасан. Увидев сына, ведшего за руку свою молодую жену, пристально всмотрелся в их лица. Неожиданно, даже для человека его возраста. Раньше молодежь не так быстро решала свои проблемы. - Доброе утро! – улыбаясь отцу, произнес Виктор. - Здравствуйте, - очень тихо, практически себе под нос, проговорила Лена, опуская глаза. - Здравствуйте, здравствуйте! – делая очередной глоток кофе, Степнов – старший приглашающее взмахнул рукой. Виктор, пропуская девушку вперед, сам подошел и помог Лене усесться. - Как вы себя чувствуете, юная леди? - спросил Михаил Олегович, переводя взгляд на девушку. - Спасибо, хорошо, - она вопросительно посмотрела на мужа и, получив от него одобрительную улыбку, перевела взгляд на свекра. - Хорошо, значит? – кивнул хозяин дома, - А то, когда вас вчера привезли, вы были, мягко говоря, не в себе. А сегодня уже хорошо… - он сделал небольшую паузу, - Вот поражаюсь я человеческим инстинктам… Чуть стоит небольшой опасности замаячить на горизонте, так у них возникает непреодолимое желание спариваться! Михаил Олегович с нескрываемым удовольствием наблюдал за эффектом своих слов: Лена сидела, вся залитая краской с низко опущенной головой; Виктор же изумленно смотрел на отца. - Пап! – строго смотря на мужчину, проговорил Виктор. - А что? – притворно удивился Туз, - Я разве не прав? - Ты мог бы выразиться немного… деликатнее! – он окинул озабоченным взглядом Лену. Она все так же сидела с низко склоненной головой, щеки пылали румянцем. - А зачем? – казалось, Степнов – отец просто издевался, - Мы все тут взрослые люди… Лицо хозяина дома наконец-то стало серьезным. - Ладно! Как закончишь с завтраком, зайди ко мне в кабинет. Есть разговор, - он уже повернулся, чтобы уйти, - И да… - окинул сидящий за сколом быстрым взглядом, - не торопись. Когда Михаил Олегович скрылся за стенами прихожей, Виктор аккуратно накрыл руку жены своей. - Ты что так засмущалась? – подбадривающее улыбнулся он, - Просто отец шутит. У него немного своеобразное чувство юмора. - Я не ожидала… - тихо промямлила Ленка. - Ты такая хорошенькая, когда стесняешься… - он попытался заглянуть ей в глаза. - Только ты не начинай! – она смешно по-детски надула губки. - Поцелуй меня… - вмиг посерьезнел Степнов, пристально глядя на ее чуть приоткрытые губы. - Ты что! Нас же могут увидеть… - и без того красные щеки стали просто пунцовыми. - Ленка… - Виктор улыбнулся еще шире, - Ну и пусть видят! Ты моя жена… моя… Его глаза горели огнем, проделывая путь от глаз девушки до губ и обратно. Он быстро переместил обе руки ей на лицо, приблизился губами к ее. Поцеловал. Медленно, но страстно. - Леночка…. - Витя… Только не здесь и… тебя отец ждет… - Я уже скучаю по тебе. Он встал и направился в сторону кабинета. Есть резко расхотелось. - Пап, - начал Виктор, садясь в кресло, - ты, пожалуйста, так больше при Лене не шути. - Почему это? – притворно удивляясь, спросил Михаил Олегович. - Ты же видел, как она засмущалась… - слегка улыбнулся Степнов. - Да видел я… - ехидная улыбка сползла с лица мужчины, - Что? Нравится она тебе? - Даже больше… Что, так заметно? – серьезно спросил Виктор. - Заметно. Во какими глазами смотришь… - и Михаил Олегович изобразил мордашку олененка Бемби. Степнов засмеялся, представив себя именно с такой физиономией, как показал отец. Неужели он выглядит так по-дурацки? Надо будет у Ленки спросить… Нет… Не надо! - Так, давай серьезно! Любовь любовью, но есть проблемы важные, - Степнов – старший уселся в кресло, что говорило о том, что он в полной готовности заниматься бизнесом. - Швецов – это проблема… - загадочно протянул Виктор, - Проблема, которой нужно решение… - Есть какие-то идеи? – Туз, а именно в этой роли сейчас виделся хозяин дома, заинтересованно подался вперед. - Скорее, наброски, - неопределенность Виктор начинала раздражать привыкшего к четкости отца. - Да говори уже наконец! – не вытерпел Михаил Олегович. - Если я правильно информирован, бизнес Швецова пока никому не переходит. Наследников у него нет, есть бывшая жена, которая его на дух не переносит, куча конкурентов… Поэтому-то он так и трясется… - размеренный тон Степнова успокаивающе ласкал слух отца. Он любил, когда сын фонтанировал идеями. - Продолжай… - подбодрил он его. - Нужно, папа, воспользоваться твоими связями… и твоим авторитетом, - Виктор плотоядно ухмыльнулся. - Для чего? – такая же ухмылка. - Для того, чтобы найти самого влиятельного человека, которому мы с тобой сможем доверять. И сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться… потому что не захочет! – широкая улыбка озарила его лицо. Туз сидел несколько минут и молчаливо смотрел в сторону. В его голове сейчас пытались уложиться недавние разъяснения сына. А что, неплохо придумано! Может, и сработает… Все равно никаких других вариантов пока нет. - Ладно! – наконец выговорил Степнов – старший, - работаем эту схему. Подключай Константина, а я займусь проверкой своих знакомств. - Как думаешь, выгорит? – немного уняв первую эйфорию, засомневался Виктор. Михаил Олегович вновь задумался, но через пару мгновений пространство кабинета вновь пронзил его низкий голос. - Не знаю… Но, на нашей стороне эффект неожиданности! Степнов кивнул и, поднявшись из кресла, направился к двери. - Подожди, - окликнул его отец, - давно ты это все придумал? - Да сегодня ночью… - повернувшись полубоком, проговорил Виктор. - Так ты же… - недоумению отца не было предела. - Когда она спала… - мягко улыбнулся он. - Тогда иди быстрей! – засуетился Туз. - Куда? - Хватай свою благоверную за руку и в кровать… Она на тебя хорошо влияет. Оба мужчины засмеялись. Отец - подкалывающее, сын – немного смущенно. Виктор уже несколько часов был на какой-то встрече. Она толком-то ничего и не поняла. Просто он подошел в столовую, склонился над ней, откусывая большой кусок от ее круасана, быстро поцеловал в губы и со словами «Я по делам…» быстро вышел. А ей что оставалось делать? Его отец дома… А встречаться с ним после сегодняшнего совсем не хотелось. Поднялась в свою комнату и, плюхнувшись на большую кровать, открыла учебник по микроэкономике. Прочитав три страницы, даже отдаленно не могла вспомнить, о чем шла речь в главе. Бросив книгу на пол, отвернулась, прикрыв глаза. В мозгу сразу же всплыли картинки прошедшей ночи. Могла ли она, Лена Кулемина, подумать, что и первый поцелуй и первый опыт близости с мужчиной произойдет в один и тот же день? Да даже в самых смелых мечтах она не могла предположить такого! Но это ТАКОЕ было так прекрасно… Погрузившись в легкие объятья Морфея, мозг девушки продолжал свою бурную деятельность. Такие живые картинки… Витя, медленно подходящий к ней, ощущение его дыхания, первое касание губ… Вкус поцелуя, как оказалось, такого долгожданного. Сильные мужские руки на ее теле, такие нежные и ласкающие. Первое головокружение. Первое смущение своей наготы. Первый взгляд на мужское тело. Первый мужчина… Успокоенный сном мозг несмело пронзила мысль – единственный. Проснулась от легкого касания теплых губ к своей щеке. Открыв глаза, почувствовала, что он за спиной. Покраснела. Вот так, уже и эротические сны снятся… - Уже вернулся? – тихо спросила она. - Разбудил? – с сожалением выдохнул ей прямо в ухо, - Извини, не хотел… Но не удержался… - Хорошо, что разбудил… - перевернулась на другой бок и утонула в синеве его глаз, - Как встреча? Он медлил с ответом, раздумывал над чем-то. - Продуктивно… - наконец проговорил Виктор, - Не хочу говорить о работе… - И не надо… Главное, что бы проблем не было… - мягко улыбнулась Лена. Он разглядывал ее. Откровенно, не стесняясь, любовался линией губ, прямым носом, изумрудными глазами, от взгляда в которые прекращалась подача кислорода в легкие. Невольно на ум пришла фраза из старого анекдота – «Господи, неужели это все мое?» «Мое», - сам же ответил на свой вопрос, - «Спасибо…», - поблагодарил кого-то незримого. - Ленка… - лицо вмиг изменилось, принимая выражение глубочайшего сожаления, - мне так жаль, что это все сейчас происходит… Уловив ее непонимающий взгляд, продолжил - Я про все эти похищения, нападения… Я хотел, что бы все было не так… - он невольно и немного виновато опустил глаза. Лена поначалу хотела что-то ответить. Не стала. К чему слова, когда он рядом, она здесь. И не важно, при каких обстоятельствах… Подалась вперед, припадая губами к его губам. И снова, как во сне, его руки на ее теле, ее на его. Уже более уверенные поцелуи, более смелые ласки, более смелые желания. Уняв сбившееся дыхание, гладила его по голове, которая покоилась на ее предплечье. Как бы хотелось вот так… Всю жизнь просто пролежать, чувствуя его рядом, знать, что он любит, и просто, запустив цепкие пальчики в жесткие кудряшки, гладить его по голове. - Знаешь, я, кажется, влюбился, как только увидел тебя… Как юнец какой-то! Но, черт возьми, это так приятно! «А я, кажется, только что пропала…»
AnyaNuta: - Я не хочу, чтобы ты уходил… Мне с тобой так хорошо… - Лена наблюдала, как Виктор неспешно одевался. - Думаешь, я горю желанием покидать самую прекрасную в мире девушку? – спросил Степнов, поворачиваюсь к жене лицом, - Но, есть такое слова «надо». - Кому «надо»? – она откинулась на подушку и прикрыла глаза, - Твоему отцу? Твоему бизнесу? - Мне! – Степнов на тон повысил голос и, быстро подойдя к кровати, присел на колени, - Это нужно мне! – уже более спокойно и ровно, - Никому больше не позволю думать, что они могут обидеть тебя… - Это уже не важно. Все ведь хорошо, - попыталась она его успокоить. - Важно, Лен, это очень важно, - Виктор коснулся ее руки, - Пойми, став твоим мужем, я еще и взял на себя ответственность за тебя. И я не успокоюсь до тех пор, пока не буду уверен в твоей полно безопасности. Степнов погладил ее по голове. Она сейчас, как никогда, напоминала ребенка. Ребенка, которого он любил. Как только может любить мужчина. - Все, мне пора, - отведя от Лены взгляд, проговорил Виктор. - Будь осторожен… - ее лицо отражало легкую обеспокоенность. - Лен… Ленка, - снова посмотрел на нее, - Я просто еду на встречу. - Как скажешь, - тяжело выдохнула она, - До вечера. - Уважаемые господа! Рад приветствовать вас здесь и искренне благодарю за то, что согласились принять мое приглашение, - в этот момент Степнов был весьма убедителен: темный прекрасно сидевший костюм, строгий деловой галстук, расслабленное тело и решительное лицо, - все это складывалось в образ человека, знающего, что он делает. - У многих из вас, я думаю, возникает вопрос – зачем я вас здесь собрал? - несколько пар глаз с интересом устремились на говорящего, - Я не могу себе позволить злоупотреблять вашим терпением. Все вы в курсе, что недавно я имел счастье стать мужем Елены Кулеминой – внучке нашего общего знакомого и бывшего соратника Петра Никоноровича Кулемина. Пользуясь данной встречей, мне хотелось бы поблагодарить всех тех, кто порадовался за меня и мою жену и поздравил с образованием новой ячейки общества. Очень радостно, что таких было большинство. Однако нашлись люди, которые углядели в моей женитьбе и скрытый смысл, - Степнов стрельнул глазами влево, где сидел его недруг. - Я не хотел бы злоупотреблять вашим временем, поэтому сразу же перейду к сути. Господин Швецов, узнав о счастливом событии, произошедшем в моей семье, решил, что остепенился я с одной единственной целью – завладеть бизнесом Кулемина. Сделав этот вывод, господин Швецов очень обеспокоился за свое дело. Настолько, что имел честь похитить мою супругу, а потом и вовсе обстрелять мою машину, когда я, собираясь обезопасить жену, отправлял ее из Москвы за границу. Он сделал небольшую паузу, переводя дыхание. - Я неоднократно заверял господина Швецова, что меня не интересует ни он сам, ни то, чем он занимается. Но, мои убеждения не оказались эффективными. Я не мог позволить, чтобы похищение моей жены и нападение на мой дом остались незамеченными. Позвольте вам представить, уважаемые друзья, господин Аксенов, - в просторную комнату вошел невысокий крепкий мужчина, хорошо одетый и с проникновенными глазами, - Аксенов Николай Алексеевич – главный куратор департамента правительства по урегулированию проблемы азартных игр на территории Российской Федерации, которая весьма беспокоит сильных мира сего. Николай Алексеевич весьма заинтересовался, почему же господин Швецов так дорожит своим делом. Так что, думаю, дорогие друзья, - в ближайшее время их ожидает самый тесный контакт. Виктор наблюдал, как быстро забегали глаза Швецова, и как пристально смотрел на него Аксенов. «Вот и попался!» - пронеслось у него в голове. И еще, я хотел бы сказать это при вас всех, чтобы в случае чего, ко мне не было никаких вопросов. Ситуация, произошедшая в моей семье, меня весьма взволновала. Поэтому, если вдруг с моей женой неожиданно что-то случится – я буду знать, кого в этом винить. Если вдруг хоть кто-то из моей семьи нежданно споткнется на улице и расшибет себе голову – я буду знать, кого в этом винить. Если вдруг собака моей горничной скоропостижно сдохнет - я буду знать, кого в этом винить. У меня все, господа. Благодарю за внимание и надеюсь на мирное решение всех вопросов, - он спокойно вышел из комнаты, оставив за собой несколько пар удивленных, но одобряющих глаз. По пути домой заскочил в цветочный, купил тридцать одну белую розу. Символичное число, символичный цвет. Ровно тридцать один день назад состоялось их так называемое знакомство. Уложив букет рядом с собой и бережно придерживая его рукой, вспомнил недавно прошедшую встречу. Странно, он не испытывал чувства удовлетворенности, не испытывал пьянящего вкуса победы. Просто ему вмиг стало хорошо, когда он увидел одобряющий взгляд отца, покидая зал. Спокойствие разливалось по венам, заставляя замирать пульс. Хотелось только одного – побыстрее добраться домой. Степнов твердо решил переехать обратно в свой дом. Подальше от любопытного и всегда острящего отца, от неимоверного количества прислуги. Подальше от людей. Под трепетное заботливое крыло Варвары, с которой Ленка, кажется, поладила. Только это будет не сегодня… и даже не завтра. Сначала он воплотит в жизнь свой маленький план. Он нашел ее в библиотеке. Полулежа на большой мягкой софе, она как раз переворачивала очередную страницу, загадочно улыбаясь. Застыл в дверях, засмотревшись. Такая маленькая, а уже чувствуется – женщина. Не по-девичьи выгибает спину, таинственно, с только ей понятным умыслом, закидывает назад голову, обдумывая только что прочитанное. Ноги согнуты и скрещены в щиколотках. Свободные домашние штаны опустились почти до колен, оголяя красивые молочные икры. Его женщина… - Что читаешь? – насладившись картинкой вдоволь, прервал он звенящую тишину. - Замятина. В институте задали, - повернув голову и улыбнувшись, отозвалась она мягким хрипловатый голосом. - Интересно? – Виктор двинулся от дверного косяка и остановился в полуметре от нее. - Ага! Я даже не ожидала. Просто «Матрица» какая-то в двадцатые годы! – она протянула руку и, ухватившись за его брючину, подтащила к себе. - Смешно… - задумчиво протянул Степнов, - Лен, - присел на корточки, оказавшись лицом к лицу, - а может, ну ее, фантастику эту… Может, к реальности поближе? - Я тебя не понимаю… - ехидно стрельнула глазами, говоря, что все она поняла. - Да нет! Я же серьезно… Кстати, в спальне тебя дожидается букет белых роз… - А почему в спальне? Или я уже не достойна, что бы мне цветы лично дарили? – нельзя было сказать, что Лена расстроилась, скорее удивилась. - Это я тебя так туда заманиваю… - мягко улыбнувшись, Виктор одними губами послал ей воздушный поцелуй. - А-а-а… Ну теперь – то все понятно! – засмеялась. - Не хочешь спросить, почему белые цветы? – загадочно спросил он, а его томный голос только придал еще больше таинственности. - Почему? – так же томно спросил девушка. - Цвет невесты, - еще шире улыбнулся он. - Опять свадьба? – нахмурившись, сердито надула губки. - Мимо! – поддразнил он, - Свадебное путешествие. Завтра летим в Майами. - Да, кстати, его у нас еще не было! – задорно подхватывает она. Эпилог. Солнечные лучи отражались от зеркальной глади воды в бассейне. Прохладные коктейли, палящее солнце, тихая музыка фонила откуда-то из дома. Два шоколадных тела лежали на кафельной бортике, греясь в жарких лучах. - Хорошо… - только и протянул мужчина. - Угу… - в сладкой истоме промычала девушка. - Так бы и лежал всю жизнь… - … - Лен? - Что? - Чего молчишь, - мужчина перевернулся и приподнялся на локтях, нависая над лицом жены. - Просто… По деду скучаю… - Маленькая, - как-то по-особенному трогательно произнес он, - Давай, как приедем, сразу же к нему наведаемся? - Угу… - Лен, ну что опять не так? - Все так, Вить… - взглянула на него, морщась от бьющего в глаза солнца, - Просто я очень хочу… что бы он успел увидеть правнуков… - зажмурилась, как будто испугалась своих слов. - Тогда бегом! - Куда? - Над потомством работать!!!
полная версия страницы